На телевидении происходит смена поколений. Кто и во имя чего пришел на наши экраны?

Телевизор — не место для дискуссий. Он вместо дискуссий. Так было последние годы. После того как с экрана исчезли прежние общественно-политические программы: «Глас народа», «Свобода слова», «Основной инстинкт» и — под конец — «Воскресный вечер» и «К барьеру!». Вместе с ними исчезли прежние ведущие: Светлана Сорокина, Евгений Киселев, Савик Шустер, Владимир Соловьев... Но вдруг НТВ стал запускать дискуссионные программы. В этом сезоне появился «Поздний разговор», и, по нашим данным, планируется новое ток-шоу, которое будет вести Антон Хреков. Канал «Россия» свою программу «Специальный корреспондент» перевел в новый формат, и теперь к репортажам добавлено обсуждение в студии, которое ведет Мария Ситтель. СТС, не политический канал и даже не социальный, экспериментирует с формами и жанрами. Помимо дискуссионных проектов вышла, например, программа «Инфомания» (ее продюсирует ведущая «Нереальной политики» на РЕН ТВ Тина Канделаки). Жанр «Инфомании» создатели определили так: «получасовая информационно-аналитическая программа в клиповой эстетике». Жанр, какого до сих пор никто не слышал и не видел. «Новая история телевидения уже началась», — заявляет канал СТС, анонсируя один из своих журналистских проектов. Анонсируя другой, уверяет: «Телевидение изменится навсегда».

О дискуссионных программах дискутируют завкафедрой телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ, обозреватель радио «Свобода» Анна Качкаева и телеобозреватель «Огонька» Юлия Ларина.

Ю. Л.: Можно уже понять, что пришло на смену прежним общественно-политическим форматам?

А. К.: Пришло то, что и должно, наверное, было прийти в ситуации перехода и неопределенности. Телевидение пребывает последние пару лет в странном состоянии: по-старому уже нельзя, а по-новому еще невозможно. Невозможно не только из-за политических обстоятельств. Нет ни новых людей, ни понимания того, как делать новые проекты. Все, что сейчас появляется, напоминает мне мазутную пленку на воде: она вроде бы тоненькая, прозрачная, нарядная, переливается, а вода не дышит. Воздуха нет. И нет в этих форматах жизни. Хотя пытаются вмонтировать туда новые лица, но они все кажутся на одно лицо. Выиграют те, кто почувствует, какими должны быть перемены. А сейчас все пробуют. И бесконечно перетасовывают одну и ту же колоду. Программу «Специальный корреспондент» из документального формата переделали в псевдообсуждение с некоторым эмоциональным вроде бы напряжением и красивой женщиной в студии. Но превратить ее в серьезное общественно-политическое обсуждение не получается. Мне жалко иногда Машу Ситтель. Она очень старается оживить то, что оживить невозможно. У меня ощущение, что телевидение пытается все время продемонстрировать: «Вы посмотрите, мы все-таки разговариваем». И это напоминает известный театральный прием, когда создают гул толпы на сцене. Обычно массовка сзади на разные голоса в разном темпе произносит одну и ту же фразу: «Что говорить, если нечего говорить? Что говорить, если нечего говорить?..» В результате получается гул. Такой информационный шум каналы всеми этими программами и создают.

Ю. Л.: В «Позднем разговоре» на НТВ, как в «Специальном корреспонденте», в студии ведущий и трое гостей. Но еще в качестве декораций стоят бильярд, в который никто не играет, и рояль, на котором играет пианист. Может быть, эти программы — своеобразный «рояль в кустах»: подготовлены на случай, если вдруг понадобятся дискуссионные площадки? Ведь последние время, когда возникали какие-то важные общественные темы, их почти негде было обсудить, кроме как в программе «Пусть говорят».

А. К.: Я вообще считаю: дело дошло до того, что только в «Пусть говорят» и можно что-то обсуждать. К этой программе много вопросов с точки зрения морали, этики и представлений о добре и зле, но с точки зрения чистоты жанра — это единственное полноценное ток-шоу. Даже сейчас, несмотря на появление дискуссионных площадок на разных каналах, эта осталась единственной, где действительно говорят за жизнь. От других ощущение какого-то эрзаца.

Ю. Л.: Но тут, по-моему, еще важно, как говорят. Тот шум, который вы упоминали, начался именно с этой программы. А теперь он стал уже принципом и перешел в общественно-политические форматы. На сайте НТВ о программе «Честный понедельник» сказано: «Камерное ток-шоу превратится в интерактивный вариант уличного митинга». Заметьте, добиться разрешения от властей на уличный митинг сегодня страшно трудно, если, конечно, это не митинг «Единой России» или «Наших». Теперь митинги перешли в телевизионные студии, но сюда тоже пустят далеко не всех.

А. К.: Но даже с гвалтом общественно-политических ток-шоу на экране не получилось ни у Максима Шевченко, ни у Сергея Минаева. Они все оказались слишком постановочными. С не очевидными ролями, но с расписанными героями и предсказуемыми, правильными ведущими. В этом нет драматургии, какая была, например, у Соловьева в программе «К барьеру!». Там роли были обозначены, что создавало ту необходимую зрелищность спектакля, за которой хотя бы можно было следить. Во всем нынешнем размытом общественно-политическом телевидении нет даже этого. Даже прививка Тиной Канделаки пока не взбадривает ландшафт.

Ю. Л.: Можно все-таки говорить о некоей смене поколений людей и программ?

А. К.: В смысле лиц, да, а в отношении поколений, думаю, еще нет. Но ощущение, что смена грядет, есть, и эти 30-35-летние уже другие. Это поколение людей, которое социализировалось в романтически-трудные 1990-е, когда был и передел, и цинизм, но была и свобода, а потом началось лицемерие 2000-х. Эти молодые люди многое восприняли от того телевидения. Как и зрители. Появилось поколение, воспитанное телевидением минувшего 20-летия, а не советским. Думаю, и от этого телевидение буксует. С поколением, которое сегодня сидит в интернете, очень трудно разговаривать на существующем общественно-политическом языке. И поиск языка сейчас идет. Хотя мне скептики всегда говорят: «Брось, какой язык? Нужна просто правда. Будет правда, все получится». Не все так просто, мне кажется. Мы не очень понимаем: это поколение какую правду ждет? Я знаю, что в группе 20-летних студентов могут спокойно уживаться те, кто считает Сталина эффективным менеджером, и те, кто признают, что он кровожадный упырь. Но любым молодым нужно ощущение искренности и свободного разговора.

Ю. Л.: Получается, речь идет не только о двух поколениях телевизионщиков, но и о двух зрительских аудиториях. Аудитории молодых, которая не приучена к серьезному разговору: во-первых, его мало было на экране, во-вторых, они телевизор почти не смотрят. А другая аудитория — зрители прежних программ (Сорокиной, Шустера...). Они за последние годы уже отучены от разговоров на серьезные темы. Мне кажется, например, что название проекта НТВ «Поздний разговор» можно понимать в другом смысле: он поздний не потому, что поздно вечером выходит, а потому, что опоздал на несколько лет.

А. К.: Да, хотя часть молодой аудитории готова к разговору. И обсуждения, происходящие в интернете, это подтверждают.

Ю. Л.: К вопросу об интернете. Канал СТС подготовил несколько проектов в жанре развлекательной журналистики, но там тоже появились площадки для дискуссий. Например, 17 ноября выйдет ночная программа «Теория относительности», где будут обсуждать различные социально-культурные события и явления. Причем в анонсе уточняется, что это те темы и проблемы, которые широко обсуждаются в интернете, в частности в блогах. Вероятно, дискуссии на телевидении возникли в том числе и потому, что они есть в интернете. И ими хотят привлечь молодую аудиторию. Молодых зрителей, например, удалось привлечь программе Первого канала «Прожекторперисхилтон». Вы в одной из своих передач на радио «Свобода» сказали, что сегодня, вероятно, изменились информационно-аналитические стандарты. Появилась веселая аналитика. И «Прожекторперисхилтон» — возможно, самая главная итоговая аналитическая программа...

А. К.: Когда я это сказала, думала, что наметившаяся тенденция будет развиваться. Но я смотрю, что они все время существуют в заданных рамках. Им, как мне кажется, не дают шутить так, как они хотели бы, или по тому поводу, по которому они хотели бы.

Ю. Л.: А по-моему, они уже и не хотят шутить иначе...

А. К.: Не подумала об этом. Может, как раз вы и правы. Их шутки идут примерно в такой же последовательности, как сюжеты программы Петра Толстого «Воскресное „Время“». Хотя форма дозволенных политических комиксов будет сейчас модной — нет лиц, анимация под рукой. Опять же канал «2×2» дает примеры: пародию на жизнь современный аполитичный зритель лучше воспринимает с помощью мультов. Вообще мне кажется, завершается некий цикл, который отчасти венчает историю 20-25-летнего телевизионного развития. «Прожекторперисхилтон» — это современный «Взгляд»: четверо мальчиков на кухне. И попытка актуального разговора. С такой аудиторией, какова она сейчас, в 2009 году, и таким языком, с каким с ней можно беседовать.

Ю. Л.: Но те четверо мальчиков попали в условия появившейся свободы, которой они наслаждались...

А. К.: Да, и еще нужно учитывать, что те четверо мальчиков все-таки были журналистами, а эти четверо — актеры. И в этом тоже большая разница.

* * *

На сегодняшнем телевидении, которое изо всех сил старается ориентироваться на молодого зрителя, обсуждают не темы и проблемы, а тренды. Возможно, обсуждение трендов — это тоже дискуссия. В таком случае понятно, что приходится не рассуждать, а трендеть.

Источник: Огонек

По страницам журнала "Огонек": Звезды в тени, Владимир Соловьев: "Дайте народу мяса!"