У ВГТРК юбилей — на днях телекомпания отметила 20 лет со дня создания. Евгений Киселев, участник и очевидец трансформации Центрального телевидения СССР в российское, важный фигурант журналистики 1990-х — рассуждает о последней двадцатилетке отечественного эфира.
* * * * * * * * * * * * * * *
20 лет назад российское телевидение возникло как альтернатива официозному насквозь коммунистическому советскому Центральному ТВ СССР. Как телевидение демократической России. Как телевидение Ельцина, который боролся за власть с Горбачевым. Как оппозиционное телевидение. Во всяком случае, как телевидение, проникнутое оппозиционным духом руководителей, и главные его герои были под стать.
Олег Попцов, который в то время был одним из главных демократически настроенных съезда народных депутатов СССР. Который заявил о себе как критически мыслящий журналист, демократического направления, который запомнился своими частыми выступлениями в программе «Взгляд», статьями и вообще работой в газете «Московские новости». Большой вопрос, насколько были глубоки у Олега Попцова эти либеральные реформаторские убеждения. Потому что я, например, с огромным изумлением прочитал впоследствии, что за десять с небольшим лет до этого (будучи одним из руководителей московского Союза писателей) Попцов имел отношение к разгрому альманаха «Метрополь». Участники альманаха, Виктор Ерофеев и покойный Василий Аксенов, вспоминали, как в те моменты, когда главный гонитель «Метрополя» Феликс Кузнецов уставал или был занят какими-то большими государственными делами, его подменял как раз Олег Попцов.
Но за кем греха не водится? Все когда-то состояли в КПСС, все играли в те игры, правила которых писали в брежневское время. Как говорится, безгрешных в годы перестройки вообще не было. Но, повторяю, работали достойно и Попцов, и Анатолий Лысенко, который фактически руководил программой «Взгляд», и журналисты из «Взгляда», и журналисты, которые ушли из программы «Время», в том числе тогдашний зам главного редактора программы «Время» Олег Добродеев. На Первом канале в очередной раз начался процесс закручивания гаек, и Добродеев, у которого была репутация реформаторски настроенного человека, был вынужден подать заявление об уходе по собственному желанию с поста, на который его когда-то назначил Эдуард Сагалаев (с ним связан недолгий период оттепели).
Главной информпрограммой страны был выпуск новостей на Гостелерадио СССР. Это было в разгар перестройки, гласность находилась в высшей точке, была попытка провести какие-то хотя бы косметические либеральные перемены и в главной программе новостей Гостелерадио. Но это продолжалось неполные два года — с конца 1988-го по осень 1990-го. И как раз тогда 29-летнего молодого выпускника истфака МГУ Олега Добродеева назначили заместителем главреда программы «Время» — по тем временам это было суперсенсацией.
Программу «Вести» Добродеев создавал вместе с другими журналистами, в основном, с теми, кто ушел с тогдашнего Первого канала — Гостелерадио СССР. Это были несколько человек: Сергей Доренко, Светлана Сорокина, я и многие другие. Совсем небольшая команда. На первых порах редакция «Вестей» не насчитывала и 20 человек, но, тем не менее, с помощью подручных средств, буквально на коленке собирая материал, с мая 1991 года мы стали выходить в эфир. Безусловно, это была передача, проникнутая духом оппозиционности и такой вот авторской журналистики, журналистики с мнением. Передача, в некотором смысле полемизировавшая с официозной версией, которые представляли программы Первого канала.
Это особенно касалось вечернего выпуска «Вестей», который выходил в 23:00. Мы вели его по очереди с Александром Гурновым. Люди смотрели в 21:00 программу «Время», а в 23 часа переключали. Они говорили: а теперь мы посмотрим, что произошло на самом деле — программу «Вести». Буквально на протяжении нескольких месяцев — с мая по август 1991 года мы обрели совершенно невероятную популярность. Я был поражен тем, что работа в эфире на только-только стартовавшем канале принесла чудовищную популярность мне, молодому журналисту. Уже через месяц мне не давали прохода на улице и просили автографы. Это была поразительная вещь. Но дальше произошло очень быстрое преображение и государственного телевидения, и той же самой программы «Вести». Потому что в августе 1991-го провалился путч, провалилось выступление ГКЧП и практически вся реальная полнота политической власти в стране перешла в руки Ельцина.
Всем было понятно, что Горбачев — это ковбой, на которого никто не поставит. Срок его отмерен, уход его из Кремля и, возможно, распад — вопрос нескольких недель или максимум — месяцев. И соответственно второй канал — РТР — стал стремительно преображаться и становиться государственным телевидением. Он взял на себя все те официозные и, если угодно, пропагандистские функции, которые до того были свойственны Первому каналу, программе «Время», Центральному телевидению СССР. Но это уже происходило без меня, потому что уже осенью 1991 года мы с Добродеевым поняли, что попадаем туда, откуда мы сбежали. Мы ушли вместе с ним в конце 1990 года с первой кнопки в поисках более свободной, независимой и критической, более авторской, раскованной журналистики. Журналистики в жанре критического реализма.
Власть начала использовать телевидение как пропагандистский инструмент. Это хватательный рефлекс: если у тебя есть телевидение, его сразу нужно превращать в «информационную заточку», как говорит Добродеев.
Мы приняли предложение Егора Яковлева вернуться на Первый канал и попытаться его реформировать. Добродеев проработал в последующие два года главредом программы «Время» (она тогда перестала так называться). Была попытка сделать программу другую, программу новостей. Потом выяснилось, что время непобедимо, и название вернулось само собой.
Мы ушли на НТВ. Я начал с января 1992 года делать программу «Итоги». Поэтому все, что происходило на ВГТРК в последующие десять лет, пока работали на НТВ — происходило без меня. Как, впрочем, и последние десять лет. Ничего не могу сказать о том, что там внутри сейчас. Вижу только снаружи, как преобразилось старое и запущенное здание на 5-й улице Ямского Поля, как напротив него выросло новое и супермодное из стекла и бетона, как будто бы перенесенное из Парижа или Лондона. Новый деловой офис, где находятся, как мне рассказали, все руководящие службы, кабинеты всех начальников. Что тоже характерно: построили новое здание, в которое вселились не журналисты, а начальники.
Поразительным образом случилось второе пришествие Олега Добродеева. Сначала он проработал на первом ВГТРК неполный год и сумел поставить на ноги вот такую свободомыслящую оппозиционную или, скажем так, критически настроенную программу авторской новостной журналистики, какими «Вести» были в самом начале пути. А потом он вернулся туда через 10 лет. Он являет собой пример слов Бисмарка — у того нет сердца, кто в молодости не был либералом, у того нет ума, кто с годами не превратился в консерватора. Он советскую, образца программы «Время» с точки зрения идеологической, делает журналистику. Она является инструментом пропаганды значительно более умной, тонкой, эффективной, чем это было в советские времена, но тут пропагандистский эффект достигается не в лоб, а исподволь. Чуть ли не с помощью приемов нейролингвистического программирования.
Я, безусловно, согласен с тем, что в 1990-е было золотое время с настоящей прессой, такой, какой она должна быть, поскольку неслучайно все чаще и чаще слышишь от мыслящих людей — «Я телевизор не смотрю». Вот точно так же в 1980-е люди говорили про телевидение позднего брежневского застойного времени. Говорили с неким вызовом и эпатажем. Не объясняя, почему — всем было ясно. На самом деле, конечно, смотрели, потому что показывали и футбол, и хоккей, и «Место встречи изменить нельзя». Периодически включали программу «Время», чтобы понять, что происходит в стране и мире, но это, скорее, было смотрение с целью чего-то не пропустить — узнать, не умер ли Брежнев, как сыграл киевский «Спартак» и кого выбрали новым президентом США. А все усилия пропагандистов, которые пытались зрителя с помощью информационного вещания заставить во что-то верить, в чем-то убедить. Это было самообманом.
При всей изощренности и технической оснащенности, при всем интеллектуальном потенциале людей, которые сегодня взяли добровольно на себя роль кремлевских агитаторов и пропагандистов — все равно рано или поздно это встанет большинству нормальных людей поперек горла, и они скажут: это все обман. И тогда люди, которые строили всю эту систему засучив рукава, так же засучив рукава начнут ее и демонтировать. Потому что у нас в стране все так делается.
Среди тех, кто начал когда-то двигать вперед гласность, были люди, незаслуженно отодвинутые в тень, отстраненные от руководства газет, журналов. Тот же самый Егор Яковлев, который пострадал за то, что будучи молодым главным редактором журнала «Журналист», имел неосторожность опубликовать там какие-то материалы, которые рассказывали, что происходит в действительности в этой стране, какие реформы пытаются проводить.
Не все, но многие из тех, кто уже который год закручивает гайки, устанавливает драконовские порядки в СМИ, приучает журналистов к жесткой самоцензуре... Эти же самые люди могут начать обратный процесс и даже возглавить его.
И я не удивлюсь, если Добродеева, который сегодня считается верным путинцем, через 20 лет будут чествовать как либерала и реформатора.
Источник: NewsLand.ru
