Телевизионный продюсер, режиссер Вера Кричевская принимала непосредственное участие в запуске круглосуточного вещания НТВ в 1997 году. Одна из создателей телеканала «Дождь», ушла с позиции его креативного продюсера, чтобы заняться каналом документального кино 24 DOC, сейчас заканчивает монтаж документального фильма о проекте «Гражданин поэт». Считает, что сегодняшний бунт в России — бунт журналистов, которые за последние двенадцать лет потеряли профессию

С Прошел год, как вы ушли с «Дождя», чем было заполнено это время?

Весь год был заполнен документальным кино.

С Трудно запустить документальный телеканал, когда все не отрываются от новостей?

Я считаю, что сейчас самый благоприятный контекст для появления такого нишевого канала. Накануне выборов государственные телеканалы бесконечно показывали документальные фильмы о «лидере нации» — знаете почему? Потому что это мощное оружие — документальное кино. Сейчас время, когда ни одну общественно-политическую историю невозможно рассказать подробно, профессионально, с деталями, с картинкой. Когда мы последний раз смотрели репортаж, где есть эксклюзив, где журналист занимается собственно своей профессией: находит историю, раскрывает секреты?

С Я не могу вспомнить.

Вы не можете вспомнить, потому что журналистское расследование в тех условиях, в которых мы живем, может работать, только если это пропаганда, жанр расследования убит. Мы же показываем на 24 DOC, как лучшие мировые журналисты выполняют свою работу качественно и профессионально. В этом смысле то, что сейчас происходит в стране начиная с декабря, я лично считаю восстанием журналистов. Это самая угнетенная профессия в России. Кого еще ломали каждый день двенадцать лет подряд, кто еще подвергался профессиональным унижениям в таком масштабе?

С Бытует мнение, что не звонки сверху заставляют людей что-то делать или не делать, а внутренняя цензура.

Бывает по-разному. Я не должна знать, почему снимают материалы с эфира или из верстки: из-за собственного идиотизма, из-за страха или по звонку. Редакция — это не игрушка, редакция не может играть в журналистику. Редакция не имеет права держать в голове, можно это ставить в эфир или нет, будет доволен рекламодатель или нет. Журналист не продавец и не сервис для власти. Он обязан думать не о финансовых успехах телеканала, журнала, газеты, не о том, что его будут преследовать за его работу, а о качестве своего материала.

................................................

С Телевидение — это какая-то суперпрофессия?

Да. Но справедливости ради надо сказать, что вообще на телевидении работают ужасно поверхностные люди. Это работа в катушке, в рутине, это фабрика, которая не дает тебе свободного времени. Более того, вообще суть телевизионной работы антикультурна. И телевидение — это всегда проходимцы. Люди, работающие на ТВ, никогда не смогут работать в газете, потому что все, что связано со словом, — другой уровень образования, другой уровень погружения. Цена слова, сказанного в телике, и цена слова, написанного на бумаге, абсолютно разные.

С 24 DOC — вызов, документальный фильм — вызов. А какие еще вызовы сейчас перед вами? Что дальше?

Живу одним днем, не знаю, что будет в стране, будет ли работа, ничего не знаю. Я в прошлом году начала собирать материалы для книжки про сыновей и их еврейских матерей. Это вербатим на фоне жизни страны, про пуповину, про любовь, про отношения. Сделала несколько историй, но не всем героям они понравились. Значит, надо больше работать. Книга — это не телевидение запустить. Это буквы.С

Полную версию интервью можно прочитать на сайте Сноб.ру