Сегодня нет ни ценза, ни диктата главных редакторов, их место заняла обыкновенная самоцензура. Такое мнение высказал Лениздат. Ру журналист Дмитрий Глуховский. В интервью после презентации своей новой книги — сборника «Рассказы о Родине» он объяснил, почему в России телевизионная картинка расходится с действительностью, и рассказал, как проходила работа над книгой.

— Как началась ваша работа в профессии?

— Работать в журналистике я начал в качестве корреспондента русской редакции Euronews в 2002 году. Жил на тот момент в Лионе, во Франции, где находится штаб-квартира телеканала. С Euronews сотрудничал три года, но в какой-то момент заскучал и поехал работать на созданный как раз тогда Russia Today. Там тоже проработал три года, был корреспондентом кремлевского пула, пару раз бывал в горячих точках. Много ездил в командировки — от Байконура, Чернобыля и до Северного полюса. Потом работал на радио «Маяк», сейчас веду передачу на телеканале «Культура».

— На презентации вы говорили о том, что в России телевизионная картинка кардинально отличается от действительности. Действует ли это правило в отношении англоязычных СМИ?

— Разумеется, на иностранных каналах, будь это французский, немецкий или английский, телевизионная картинка куда больше приближена к реальности. И это понятно: цели перед телевизионщиками стоят несколько иные, нежели у нас. В России телевидение выполняет задачу держать население под контролем. Конечно, эта функция так или иначе проявляется во всех странах: развлекать, не оставляя свободного времени на размышления и удерживать градус общественного кипения на нужном уровне. Ну и, кроме того, подавать информацию в нужном властям ключе. Последнее актуально не только для российских СМИ, но и для Италии, например. Что касается англоязычных стран, могу сказать, что там независимая журналистика действительно существует и телевизионная картинка реальности по большей части соответствует.

— Работа корреспондента кремлевского пула предполагает определенный формат подачи информации. Распространялся ли он на вас во время сотрудничества с Russia Today?

— Работать корреспондентом Первого канала я просто бы не пошел. Ограничения при работе там были бы гораздо серьезнее, чем на Russia Today, который освещает позицию России по международным вопросам. Не стоит забывать о том, что телеканал вещает на зарубежную аудиторию и люди, работающие над его концепцией, отдают себе отчет, что нужно делать продукт, близкий к тому, что создается на Западе. Соответственно, информационная политика должна быть по крайней мере сопоставима с европейской. Давать оголтелую пропаганду просто противопоказано. Поэтому я не могу сказать, что, работая на Russia Today, я ощущал над собой какое-либо редакторское насилие.

— Какие аспекты журналистской профессии нашли отражение в вашей книге? Насколько она автобиографична?

— Могу сказать, что книга в очень большой степени написана именно политическим журналистом. В нее вошли воспоминания о моих путешествиях и командировках, как по России, так и за границей, опыт общения с политиками разного уровня. В одном из рассказов описаны будни корреспондента. Да и размышления о тех проблемах, с которыми мы сталкиваемся и живем, в большей степени свойственны журналисту, который во мне живет, нежели писателю-фантасту.

— Получается, что из журналистики вы ушли в литературу?

— Я начал писать еще до того, как начал работу в журналистике, в школьные годы. Книга, которую придумал в старших классах, — «Метро 2033» — стала самой популярной из написанных мною на сегодняшний день. Поэтому все-таки изначально появилось желание писать, а уже потом заниматься журналистикой. Я всегда хотел заниматься и тем и другим, и в общем-то так оно и получилось. Каждый журналист мечтает написать книгу. Это было во все времена. Достаточно вспомнить французскую беллетристику конца XVIII века. Уже тогда считалось, что журналистика — это недолитература, отсюда и распространенная среди журналистов той поры чрезмерная художественность слога. Считается, что обычно человек начинает с журналистики, а постепенно приходит к литературе. С моей точки зрения, это два совершенно разных направления деятельности, друг с другом не связанные.

— Книга вышла в серии «Библиотека «Русского пионера». Как вы оцениваете издательский проект Андрея Колесникова?

— «Рассказы о Родине» вышли вторым томом в библиотеке «Русского пионера». Как известно, первой была книга «Околонуля», которая приписывается Владиславу Суркову. Могу сказать, что я благодарен Андрею Колесникову за моральную поддержку и с большим уважением отношусь к его личности. Считаю, что он делает если не полезное дело, то по крайней мере очень интересное. Журналист собрал вокруг себя людей, которые решают, и в традициях великосветского салона дает им возможность поболтать на всяческие темы. Нет-нет, да проскользнет от расслабившегося чиновника, олигарха или знаменитости что-то серьезное, неожиданное и глубокое.

— Расскажите о проекте, над которым работаете на телеканале «Культура».

— Я веду на «Культуре» программу «Пресс-клуб», которая выходит в эфир по пятницам. В студии присутствуют 40 человек, дискуссию которых нужно модерировать. Обсуждаются темы, связанные с искусством и культурой. При этом выясняется, что и по этому поводу люди готовы биться просто до пены у рта. В мои задачи входит направлять дискуссию, с чем я учусь справляться.

— Что касается журналистики, есть ли у вас планы на ближайшее время?

— Никаких особенных планов по поводу журналистики у меня на данный момент нет. Поскольку по складу характера я карьерист, мне необходим рост в любом деле, которым я занимаюсь. Если его нет, то эта ситуация начинает утомлять, и я автоматически переключаюсь на что-нибудь новое. На данный момент я не ставлю себе никаких четких карьерных задач, связанных с журналистикой и телевидением. Несмотря на то что новостная журналистика несет в себе невероятный драйв и адреналин, работа на каналах, исключая западные или работающие в западном формате, для меня неинтересна.

— У политического журналиста в России вообще может быть карьерный рост? Если да, то в каком направлении?

— Карьерный рост может быть в любой профессии: дворника, шахтера и журналиста. Если журналист оппозиционный, то может писать о балете и в итоге сделать карьеру культурного обозревателя. Есть журналисты, которые придерживаются вменяемых взглядов и вполне успешны. В их числе Андрей Лошак и Леонид Парфенов, например. Понятное дело, что совершенной свободы слова у нас в стране нет, но говорить о том, что журналистов сегодня преследуют по политическим соображениям, не совсем справедливо. Конечно, на это можно возразить, приведя в качестве примера судьбу журналиста Анны Политковской. Но она, мне кажется, нарвалась на чеченцев, едва ли это был заказ из Кремля. В целом мне кажется, что критической ситуации в журналистике нет. Есть скорее внутренняя цензура.

— В чем вы видите ее проявления?

— Представители поколения 20-30-летних, к которым я себя отношу, росли в свободной стране. Но у нас накоплена генетическая память, нам мудро говорят: не надо высовываться. Наши родственники слишком хорошо помнят о той моральной мясорубке, которую пришлось пережить прошлым поколениям. Духовное испытание, которое ломало людей, подавляя в них готовность к сопротивлению. Генетическая память сильна, мы готовы к тому, чтобы сдаться.

Хотя на самом деле какой-либо гнет или сокрушительное давление режима журналисту ощутить сложно. У нас скорее царит нечто сопоставимое с тем, что происходит в латиноамериканских странах: отсутствие четкой идеологии и признаков правового государства. Мы готовы к тому, что в любой момент может случиться что-то страшное. Значит, лучше уже прямо сейчас сидеть тихо и молчать в тряпочку. На своем собственном опыте работы знаю, как принимаются те или иные журналистские решения, как на телевидении, так и в печатных СМИ.

В России нет цензуры: журналисты уже знают, о чем можно говорить, а о чем — не стоит. Вряд ли в редакциях руководители СМИ устраивают публичные порки людей, которые вдруг решили написать что-то свободолюбивое. Никто ничего такого уже и не пишет. Ни ценза, ни диктата главных редакторов или высшего руководства медиакомпании нет, их место заняла обыкновенная самоцензура. Люди считают неуместным, нецелесообразным или просто слишком рискованным писать подобным образом.

— Кажется, опять возвращаемся к вопросу карьеры...

— Конечно, и карьерные соображения тут играют роль. Правда, здесь все не так однозначно. Есть люди, которые пишут так, как считают нужным, и ничего с ними особенно страшного не происходит.

— Что-то маловато таких журналистов в российском медиаполе...

— Да, маловато, но я не считаю, что эта ситуация диктуется лишь объективными причинами. В психологии есть такое понятие — «самоосуществляющееся пророчество», когда человек настолько проникается сделанным ему предсказанием, что сам его и осуществляет. К примеру, нам сказали, что долго демократия в нашей стране не проживет — скоро начнется самая настоящая диктатура. Вот мы и живем в ее предчувствии. И для нее готовим почву своей неготовностью создавать гражданское общество.

Подпись: Алиса Кустикова

Источник: Лениздат