Анатолий Лысенко — человек, полвека занимающийся телевидением и многое на нем создавший с нуля, — выпустил книгу воспоминаний. Вчерашний день ТВ позволяет провести параллели с сегодняшним

Юлия Ларина

Не так много осталось людей, которые могут написать про себя: «Я пришел на телевидение в сентябре 1956 года». Еще меньше людей могут написать про себя, что с конца 50-х до середины 80-х работали в знаменитой молодежной редакции ЦТ (делавшей программы «А ну-ка, девушки!», КВН, «От всей души»...) и что в начале 80-х в качестве корреспондента трижды были в Афганистане. Никто, кроме него, не может написать, что в конце 80-х возглавил «Взгляд», был гендиректором ВГТРК в начале 90-х, а в конце 90-х руководил комитетом по СМИ в правительстве Москвы, занимаясь созданием ТВЦ... Ну а все это вместе взятое может написать про себя точно лишь один человек — Анатолий Лысенко. И написал. Вышла его книга «ТВ живьем и в записи». «Огонек» поговорил с Анатолием Лысенко живьем и приводит беседу в записи.

— Лет через 30—40 сегодняшние телезвезды будут писать мемуары: как они делали новое телевидение. Выйдут книги воспоминаний Андрея Малахова, Дмитрия Нагиева, Глеба Пьяных, Анфисы Чеховой... Как вы думаете, что они будут вспоминать? Что останется от нынешнего ТВ?

— Я не думаю, что они напишут мемуары, а если и напишут, не уверен, что книги будут интересны. Никто из нас, работавших в то время, не думал о том, что он делает новое телевидение. В отличие от многих сегодняшних, которые очень любят рассказывать о своем творчестве и своих поисках. Мы просто делали телевидение. Это первое. И второе: каждый из них с самого начала чувствует себя звездой. А мы удачно проскочили. Практически никто из нас, за редчайшим исключением, не считал себя звездой, да и сейчас не считает. Это важно. Потому что это позволяет жить. Когда ты звезда, ты все время думаешь, как ты выглядишь со стороны. У нас было несколько человек, которые себя «несли». Но к ним отношение всегда было ироничное. Никто из нас не мерился рейтингами, потому что их не было. Чем мериться: больше писем пришло или меньше? На фоне миллиона писем, которые приходили в молодежку, никто не считал: «У меня на 12 тысяч больше».

Анатолий Лысенко на телевидении с 1956 года. Фото: CERN, CERN

— Давайте пройдемся по вашим этапам и попытаемся провести параллели. Например, молодежка. Вы делали программы для молодежи. Сегодня не просто программы, сегодня существуют целые каналы для молодежи. Можно сравнить?

— Главное отличие — мы делали передачи для того, чтобы наш зритель был умнее. Сейчас делают передачи для того, чтобы «ихнему» зрителю стало веселее.

— «Взгляд». Вы не раз в интервью говорили, что «Взгляд» сегодня невозможен, ничего не вернешь. Но есть ли хоть какое-то телевизионное явление, напоминающее сегодня «Взгляд»? Допустим, телеканал «Дождь», где тоже работают молодые и не вписывающиеся в стандарты нынешнего ТВ журналисты.

— Я думаю, что параллели есть, похожестей меньше. И мы тогда хотели что-то изменить, и они сейчас хотят. И мы не очень представляли, что мы хотим изменить, и они не очень представляют. А несхожесть в том, что мы были значительно наивнее, чем они, и были продолжателями (при всем моем уважении и симпатии) бестолкового интеллигентского наива шестидесятников. Сегодняшние ребята более трезвые. Они не верят в то, что сверху возможно что-то изменить. А мы верили. Дай бог ребятам успеха. Мне нравится канал «Дождь». В том, что они делают, есть какой-то поиск, какая-то, как говорили во времена моей комсомольской юности, живинка. Есть стишок Маршака: поросенок очень хотел сказать «хрю-хрю», а получалось «и-и». Ему советуют: «И, если сказать не умеешь „хрю-хрю“, / Визжи, не стесняясь: „И-и!“» Мы визжали изо всех сил, а потом это визжание перешло в хорошее хрюканье. Ребята пока еще находятся на стадии визга. Может, что-нибудь и получится.

— В 90-е вы строили государственное телевидение России — ВГТРК. Теперь мы имеем государственную точку зрения на всех главных каналах...

— Мы думали, что если начинаем все с начала, с нуля, то нам удастся выстроить то здание, которое мы заложили в идеальном проекте. А время, финансирование и реалии привели к тому, что постепенно наш милый проект превратился в обычный типовой дом. Сейчас он продолжает им оставаться.

— Ваш канал ТВЦ — это ТВЦ при Лужкове, нынешний — это ТВЦ при Собянине. Разницу уже можно заметить?

— Надо для начала различать ТВЦ при раннем Лужкове, ТВЦ при заматеревшем Лужкове и ТВЦ при заканчивающемся Лужкове. Это три большие разницы. Вначале это был поиск себя, попытки сказать что-то больше. Потом все сходило на нет, почему и поменяли команду. Потом ТВЦ превратился в спокойный канал, который титанически боролся с художественными вкусами и политическими симпатиями и антипатиями Юрия Михайловича. Сегодня пока я не могу сказать, что есть сильное влияние Собянина. Хотя, мне кажется, ему потихоньку начинает нравиться, что его снимают.

— Снимают в хорошем смысле.

— Да. Отражают. Главное, чтобы то, что нравится, не превратилось в кайф. Как только «я на экране» превращается в кайф, считайте, что и канал, и сам герой начинают тихо проваливаться.

— Вам будет чем заполнить еще одну книжку?

— Будет. Мне, например, хотелось бы написать о том, что сегодняшнее телевидение в значительной мере стало цитатой. Это переведенная цитата из американского телевидения.

— Но перевод хороший?

— Хороший. В фильме «Когда деревья были большими» герой Никулина говорил: «Помнят еще руки-то, помнят». Те, кто давно работает на телевидении, еще помнят, как тогда делались программы.

***

В книге Анатолия Лысенко есть много портретов людей, с которыми он делал телевидение. Большая глава посвящена Владимиру Ворошилову. С ним Лысенко работал, готовил программу «Аукцион» (еще до знаменитого ворошиловского «Что? Где? Когда?») да и просто дружил на протяжении 33 лет. «Огонек» публикует отрывок из этой главы.

Источник: Огонек