Генеральный директор компании «Яндекс» Аркадий Волож рассказал основателю венчурного фонда Almaz Capital Partners Александру Галицкому о новых сервисах и партизанах в интернете.

Текст: Николай Гришин

В конце прошлого года Аркадий Волож неудачно поиграл в бадминтон и порвал связки на ноге. После операции он ходит с трудом, так что впервые за много лет решил устроить себе «творческий отпуск» — старается реже появляться в офисе: «Отказ ноги — это рука судьбы. Пора, наверное, посмотреть на все со стороны».

Смотрит Волож в первую очередь на собственный бизнес. Созданная в 2000 году компания «Яндекс» (она выделилась из дистрибуторского холдинга CompTek) стала безоговорочным лидером поиска в Рунете. По данным Liveinternet за январь 2010 года, доля «Яндекса» в запросах составила 60%, тогда как у ближайшего конкурента Google — 22,8%. При этом, согласно расчетам исследовательской компании comScore, «Яндекс» в 2009 году стал самым быстрорастущим поисковиком в мире: количество запросов за год увеличилось на 91%.

За 2009 год рынок контекстной рекламы, по данным Ассоциации коммуникационных агентств России, вырос на 11% на фоне падения рекламных бюджетов, сократившихся на 26%. А контекстная реклама приносит «Яндексу» 86% доходов (остальное приходится на медийную рекламу, доходы от партнерских интернет-магазинов, комиссию системы «Яндекс. Деньги» и др.) Неудивительно, что по предварительным итогам выручка компании в 2009 году выросла на 14%, до 8,7 млрд руб.

Александр Галицкий лично заинтересован в росте доходов «Яндекса»: фонд Almaz Capital Partners владеет миноритарным пакетом компании Internet Search Investments, одного из акционеров «Яндекса». Фонд Галицкого специализируется на раскрутке российских ИТ-проектов (например, Parallels) за рубежом. Александр предложил Аркадию задуматься о международной экспансии, а глава «Яндекса» объяснил, за какие рынки стоит побороться внутри страны.

«Стало реально страшно»

Александр Галицкий: Существует конкуренция технологическая и конкуренция за аудиторию. В погоне за аудиторией в России вы явно ушли в отрыв. За счет чего?

Аркадий Волож: Три года назад это было не так уж и явно. Россия — одна из трех-четырех стран в мире, где Google не лидер. Почему в России вообще есть свой поиск? Потому что в 1990-е годы три большие команды занимались поиском: «Апорт», «Яндекс» и «Рамблер». В середине 2000-х конкуренция поутихла: «Апорт» так и не занял заметных позиций, да и «Рамблер» не сильно за нами бежал.

АГ: То есть это не вы их опередили, а они сами сдулись?

АВ: В 1996 году, когда все только начиналось, мы предлагали «Рамблеру» купить нашу технологию. Тогда мы считали, что заниматься медийным бизнесом в интернете не наша работа, думали, что можно остаться чисто технологической компанией. Но ни они, ни другие порталы технологией не заинтересовались, и нам пришлось начинать все строить самим.

Соревнуясь с «Рамблером», мы заметно продвинулись, и к середине 2000-х наш отрыв стал уже слишком большим. Тогда мы расслабились. Два-три года почивали на лаврах и куда только ни бросались: игрушки, социальные сервисы. В этот момент активизировался Google, и вот тут нам пришлось соревноваться уже со сборной мира. В 2007-м — начале 2008 года наша доля на рынке упала с 60% до 54%. Google же быстро вырос с 6% до 18%. Стало реально страшно. Отступать было некуда, «позади Москва», и мы пошли в наступление. Мы сформулировали основную задачу «Яндекса»: «отвечать на вопросы пользователей». К концу 2008 года поиск кардинально переделали, в 2009-м, я считаю, мы опередили Google по многим показателям.

АГ: Каким, например? Чем «Яндекс» отличается от Google?

АВ: Это как сравнивать Boeing и Airbus. Как и самолет, поиск состоит из тысяч деталей: принципы действия одинаковы, но выбор материалов, конкретные инженерные решения, дизайн — все немного разное. В прошлом году, например, мы существенно улучшили региональный поиск. «Яндекс» сейчас показывает разные, более релевантные результаты для пользователей из разных городов. Для мировых поисковых систем поиск разнится по странам, для нас — по городам.

Но главный прорыв у нас произошел в декабре 2009-го. Мы внедрили новую платформу поиска, которая называется MatrixNet. Она позволяет машине «Яндекса» одновременно анализировать не сотни, а тысячи факторов. Это как для астронома новый телескоп с разрешающей способностью на порядок большей, чем у аналогов.

АГ: Google задал хорошие ориентиры. Но есть же и другие игроки — например, портал Mail.ru, который пользовался вашим поиском, а в 2010 году отказался от услуг «Яндекса». Кстати, почему?

АВ: Наш бизнес построен на технологиях. Из уникальной технологии можно сделать хороший продукт, хороший продукт будет популярен, а там, где много пользователей, много и денег. У Mail.ru подход другой: главное — брэнд, а технологии найдутся. Возможно, это работает с более простыми сервисами, но поиск — очень дорогая и уникальная технология.

Когда в конце 2005 года мы заключили контракт на установку нашего поиска на Mail.ru, нам было запрещено пиарить этот факт. Нас компромисс устраивал. Mail.ru таким образом удерживал свою аудиторию от перехода на другие порталы, а за это делился с нами доходами от контекстной рекламы. Но начиная с 2008 года в Mail.ru вдруг изменили свое позиционирование как коммуникационного портала и решили сильнее продвигать информационные услуги. Начал раскручиваться новый брэнд «Поиск@Mail.ru», который фактически был нашим продуктом. Стали рассылаться регулярные пресс-релизы: «„Поиск@Mail.ru“ делает то хорошо и это хорошо» или вообще «у Mail.ru целых два поиска: большой (фактически наш) и „инновационный“ (Gogo.ru)».

Мы совершенно не против того, чтобы Mail.ru становился информационным порталом. Мы готовы честно конкурировать с Gogo, с Google, с «Рамблером», но мы не готовы конкурировать сами с собой. Поэтому в июне мы им сообщили, что при очередном продлении контракта с 2010 года потребуем явно указывать, что поиск предоставлен «Яндеком». Они отказались, и в результате теперь на портале Mail.ru работает их собственный движок Gogo и крутится реклама от Google

«У нас не может быть собственной позиции»

АГ: Руководители Google недавно заявили, что могут уйти из Китая. Во многом это спровоцировано проблемами со свободой слова в Поднебесной. А что у нас? Бывает, что тебе звонят люди, которым нельзя отказать, с просьбой что-то убрать, отфильтровать?

АВ: Власти любой страны пытаются как-то фильтровать интернет. У нас этого меньше, чем в США, Франции или Германии. Не знаю, хорошо это или плохо, я бы часть контента запретил — через суд, конечно. Однако надо понимать: поисковик — не СМИ, у нас не может быть собственной позиции, мы лишь ретранслятор информации, созданной независимыми людьми и организациями. Если все о чем-то написали, это появится и у нас. Если нужна цензура в Сети, это нужно делать на другом уровне: работать с источниками контента.

АГ: Тем не менее в прошлом году вы отдали Сбербанку «золотую акцию» (государство получило право накладывать вето на продажу более 25% «Яндекса». —  СФ) и закрыли рейтинг самых популярных постов в ЖЖ. Многие блогеры решили, что «Яндекс» таким образом подстраивается под требования властей.

АВ: Давай я сначала отвечу про рейтинг. В отличие от поиска, рейтинг — это не ответ на запрос, явно инициированный пользователем, а то, что мы показываем от себя. Десять лет назад мы запустили агрегатор новостей, пять лет назад -поиск по блогам и полдюжины агрегаторов и рейтингов по ним. И только рейтинг постингов оказался сравнительно легко манипулируемым. Туда можно было легко вывести все, что угодно, и это шло под нашим именем. Его можно было либо начать модерировать руками, либо закрыть. Мы выбрали последнее. Потому что мы не СМИ, мы должны лишь прозрачно предоставлять доступ к информации, не искажая ее, у нас не может быть собственной позиции. И это не связано ни с каким давлением — я считаю, что это базовые, конституционные вещи для компании. Мы отдали наружу интерфейсы, и сегодня на блогосферу можно смотреть глазами двух десятков других рейтингов.

Что касается «золотой акции», то мы стали слишком большими, частью инфрастуктуры страны. В любой стране есть те или иные механизмы регулирования собственности в таких объектах. И нам, и государству нужны были понятные и прозрачные правила игры для существующих и потенциальных инвесторов. Я считаю, что мы нашли отличный вариант.

«Люди обучают машину человеческому чутью»

АГ: Знаешь, почти каждый человек, который вырос в СССР, привязан к технологиям. Ты лично когда понял, что хочешь превращать технологии в бизнес?

АВ: Практически сразу. Заниматься просто так технологиями неинтересно, мы же не сумасшедшие ученые. Хочется заниматься теми технологиями, которые кому-то нужны. А раз нужны, то человек готов отдавать за них какие-нибудь очки, например деньги.

Можно деньги справками заменять: «Я действительно получил удовольствие, пользуясь вашими технологиями». Но это не очень удобно.

АГ: Хорошо, на чем основаны технологии «Яндекса»?

АВ: На советской математической школе. Исторически мы были сильны и в теоретической математике, и в прикладной. Эти знания продолжают накапливаться.

АГ: Принципы поиска изменились со временем?

АВ: Технологии сейчас так развились, что иногда кажется, будто машина понимает, о чем ее спрашивают. На самом деле это иллюзия. Машина ничего не понимает. Она как работала со словами, так и работает. А поиск по сути своей остался таким, каким был раньше. Только, возможно, за эти годы мы научились лучше понимать запросы пользователей, искать по гораздо большему набору признаков, и лучше показывать результат. Добиться идеального понимания между машиной и человеком, наверное, невозможно. Но мы пытаемся.

АГ: Каким образом?

АВ: В основе поиска — машинное обучение. Есть, скажем, 100 людей, которые оценивают, насколько сайты релевантны запросу: на такой-то вопрос такая-то страничка хорошо отвечает, такая-то — не очень, а эта вообще спам. Они не знают, откуда приходят адреса, откуда — запросы, они просто сопоставляют запрос и ответ: подходят или нет. Так оцениваются тысячи запросов из миллиардов, которые мы получаем ежемесячно. Люди на малой выборке обучают машину человеческому чутью.

«Сейчас мы хотим эту дырочку закрыть»

АГ: У тебя есть технологии, в которых, как ты говоришь, «Яндекс» даже лучше Google. Почему бы тогда не развивать их, к примеру, на территории США?

АВ: Не все технологии можно превратить в бизнес. Мы не считаем, что можем тратить ресурсы, конкурируя на рынках, где и без нас хорошо. В Америке хватает Google, Yahoo! и Microsoft. В Европе тоже все рынки поделены.

Международная экспансия нас интересует, но по-другому. Всем было известно, что «Яндекс» хорошо ищет по-русски, а за международным поиском нужно было идти к Google или Bing. А международный поиск —  это, между прочим, почти 10% запросов. Сейчас мы хотим эту дырочку закрыть и активно работаем над мировым поиском для русскоязычной аудитории — собираемся проиндексировать всю Сеть. Внизу нашей странички есть ссылки на сайты наших конкурентов. Если не нашли на «Яндексе», поищите у других. Так вот, сейчас там стали кликать реже.

АГ: Знаешь, я был недавно в Словакии и обнаружил, что понимаю словаков, а они — меня. Все просто, и поиск, наверное, можно было бы просто построить?

АВ: Мы хорошо понимаем русскоязычную аудиторию — знаем, как с ней шутить и разговаривать, поэтому работаем в тех странах, где количество русскоязычных пользователей достаточно большое: на Украине, в Белоруссии и Казахстане. И это не так-то просто. Украина, например, двуязычная страна, и многие хотят искать по-украински.

Еще в 2001 году одна медиагруппа из Польши попросила сделать поиск для их портала. Мы проиндексировали польский интернет с учетом польской морфологии лучше, чем кто бы то ни было. К сожалению, через три месяца пузырь доткомов окончательно сдулся, а портал был закрыт. С тех пор мы в дальнем зарубежье не работали.

АГ: Но открыли лабораторию в Кремниевой долине.

АВ: «Яндекс» — это технологии. А технологии — это люди. Мы где только можем разыскиваем хороших людей. Если они в Питере или в Симферополе живут, открываем там филиал. В Кремниевой долине есть люди, которые работают с поиском 20 лет. И в это трудно поверить, но многие из Калифорнии не хотят почему-то переезжать в Москву.

АГ: Известно, что в Google сотрудники могут 20% рабочего времени тратить на собственные проекты и изобретения. А ты как стимулируешь людей придумывать что-то новое?

АВ: У нас проблема обратная. Наши люди привыкли постоянно что-нибудь придумывать. Они 80% времени занимаются своими идеями и только 20% — основной работой. Такие вот партизаны. Вообще, «Яндекс» быстро рос, пока года три назад знакомые знакомых не закончились, а где брать людей, стало непонятно. Тогда мы затеяли Школу анализа данных. Ребята с физтеха (МФТИ), мехмата (механико-математического факультета МГУ), из «вышки» (ВШЭ) параллельно с обучением в вузе учатся у нас. Потом помимо диплома получают наш сертификат, многие остаются у нас работать. Учат их наши старые профессора. Некоторых, уехавших в 1990-е, пришлось выписывать из-за границы.

АГ: Раньше это называлось «базовая кафедра при производстве».

АВ: По сути так оно и есть. Сейчас, после нашего первого выпуска, у меня четкое понимание, что каким-то чудом в стране постоянно появляются поколения талантливых ребят. Из этого можно десяток «Яндексов» построить.

«У нас потрясающая страна: за что ни возьмешься, ничего нет»

АГ: Есть множество теорий, предрекающие крах интернета и появление чего-то нового. Ты веришь, что в обозримом будущем у нас будет другой интернет?

АВ: Просто сказать «другой интернет» — значит ничего не сказать. И правда, протоколы меняются, технологии модернизируются, но это все технические вещи, а суть не меняется: люди общаются между собой.

АГ: Кстати, про общение. Бурный рост социальных сетей повлиял на ваш бизнес?

АВ: Меньше, чем мы ожидали. «Одноклассники» совсем куда-то пропали. «В контакте» поживее, но заменить собою весь интернет им тоже пока не удалось. Нам самим этот рынок менее интересен, ведь нашей специализацией является информация. Я знаю, как запускать новые технологии и сервисы. А социальные сети — это совсем не про это, это про тусовку. Мы интроверты: сидим себе и стучим по клавишам. Чтобы развлекать массовые аудитории, нужно быть другими. К тому же соцсети сложнее монетизировать. Люди приходят туда развлекаться и воспринимают только имиджевую рекламу. А к нам приходят за информацией.

АГ: Как считаешь, Россия может что-нибудь предложить на мировом ИТ-рынке?

АВ: Когда на конференциях западные компании говорят, что у них есть группа в России, которая что-то разрабатывает, это очень положительно воспринимается. У меня впечатление, что брэнд «российские программисты» уже сформировался. А вот продуктов, известных за рубежом, не так уж много: ABBYY, «Касперский», Parallels... Продукты, чтобы они стали международными, сначала должны заполонить местный рынок. В России пока такого нет, но все быстро меняется.

АГ: Что ты посоветуешь молодым предпринимателям, которые пытаются создать что-то новое?

АВ: Еще лет пять назад говорили, что интернет состоялся, порталы заняли свои ниши и их ничто не подвинет. Что кроме «Яндекса», Mail.ru и «Рамблера» ничего не будет. А потом выстрелили социальные сети, появились многомиллионные компании, как бы «ниоткуда». Что-то похожее происходит и сейчас. Я вижу как минимум три очень активных области. Это приложения на трех платформах: на социальных сетях и их графах, на картографической основе с геопривязкой и еще в мобильном вебе. Как грибы появляются команды, которые придумывают приложения на этих платформах и на их пересечениях. И мгновенно становятся миллионерами. У нас потрясающая страна: за что ни возьмешься, ничего нет. В сервисах все можно создавать почти с нуля. Можно, например, автоматизировать ЖЭК или поликлинику. Это же невероятно интересно.

АГ: А тебе интересно заниматься «Яндексом»? Ты ведь бессменный генеральный директор уже 10 лет.

АВ: Раньше я занимался строительством компании и оперативным управлением 24 часа в сутки. Сейчас у нас появились люди, которые разбираются в этом лучше меня, — выстраивают отношения, прописывают процедуры. А я из CEO постепенно превращаюсь в президента — стараюсь меньше бегать и больше думать. Если честно, пока ничего толком не придумал.

Источник: КоммерсантЪ - Секрет фирмы