Такое мнение в интервью Лениздат. Ру высказал генеральный директор и продюсер Санкт-Петербургской студии документальных фильмов Алексей Тельнов. Почему в таком случае уровень документалистики на телеканалах оставляет желать лучшего, а авторские ленты так и не доходят до зрителя? Виноват ли в этом кризис? Алексей Тельнов не только ответил на эти вопросы, но и рассказал о планах студии: открыть в Петербурге киноцентр в формате арт-клуба и школу для юных документалистов.

Датой основания Санкт-Петербургской студии документальных фильмов принято считать 1932 год, но свою историю она ведет с начала XX века, о чем свидетельствуют многочисленные архивные материалы. Студийный архив насчитывает более 50 тысяч единиц хранения. В том числе съемку семьи Романовых, все хроникальные кадры блокадного Ленинграда и кинохронику, снимающуюся на студии с 1957 года. За период с 1957 по 1997 год на студии было снято 950 документальных фильмов, а также кинохроника более чем на 900 часов просмотра.

В число 31 лучшей документальной кинокартины за 100 лет мирового кино попало сразу четыре ленты, снятых на студии. Это фильмы Александра Сокурова «Советская элегия» и «Лето Марии Войновой», Павла Когана «Взгляните на лицо» Николая Обуховича «Наша мама — герой». Ни одна документальная студия мира не была представлена в рейтинге таким количеством фильмов. О том, как работает Санкт-Петербургская студия документальных фильмов сегодня, в интервью Лениздат. Ру рассказал Алексей Тельнов.

— Как менялся интерес к документальному кино за последнее время?

— Сейчас, как мне кажется, документальное кино выходит из тени. Бумом этот интерес не назвать, но стало совершенно очевидно, что люди наелись подделками под художественное кино и артхаус. Что же касается технических возможностей, то фильм «Аватар» надолго перечеркнул все варианты развития кино в этом плане. Да у зрителя настолько измельчало воображение, что покупать его на спецэффекты становится все сложнее. На фоне этих процессов документальное кино с его честностью и стремлением к объективности как раз может кого-то удивить.

— Расскажите, над какими картинами сейчас работает студия? Как строятся отношения с телеканалами — потенциальными покупателями?

— Сейчас на студии в запуске находится 12 лент. Они покупаются рядом узкоспециализированных каналов, таких как «Культура», «24 Док», «Звезда». Бюджеты покупок довольно небольшие, поэтому для студии продажа продукции телеканалам не особенно выгодна. Это скорее имиджевые проекты. В целом адекватные деньги за продукцию российских документалистов на данный момент могут предложить только западные каналы. Особенно активно покупают Израиль и Германия, с которыми мы сотрудничаем. Мы осуществляем совместные проекты с зарубежными студиями и информационными каналами. Среди них Би-би-си (Великобритания), BBC Channel 4 (Великобритания), Deutsche Welle (Германия), ZDF (Германия), OY Yieisradio Ab (Финляндия) и другие.

— Однако документальные ленты на телеканалах все же появляются. Могут ли независимые студии конкурировать с отделами каналов, занимающимися производством документалистики?

— Мы постоянно участвуем в фестивалях документального кино и собираем награды мировых фестивалей. Но конкурировать с отделами телеканалов, которые занимаются производством документального кино, мы не в состоянии. Это происходит потому, что между документальной лентой и циклом передач, снятых для телевидения, существует довольно резкое различие. Программы, как правило, представляют собой биографические очерки, расследования, где повествование подчинено жанру. А для документального кино, которое производится на студии, ключевым является наличие драматургического хода. Зачастую режиссеры используют камеру наблюдения, ситуативный ход, который исключает всякого рода постановку. Но разные авторы используют принципиально разные приемы. Сейчас в Петербурге выросла новая команда режиссеров. Среди них — Алина Рудницкая, Эдгар Бартенев, Павел Медведев, Михаил Железников, Анна Драницына. Это серьезные, состоявшиеся режиссеры, которые делают кино по-честному.

— Что отличает петербургскую школу документалистики? В чем принципиальное различие между форматом документальной телепередачи и лентами, которые снимаются на студии?

— Режиссеры работают в принципиально разных стилях. Алина Рудницкая снимает ленты ситуативной камерой, камерой подглядывания, когда операторская группа вживается в определенную среду. К примеру, ее последняя картина «Как стать стервой» рассказывает о психологических тренингах, существующих по всей России, где молодых девиц путем особых мастер-классов учат быть раскрепощенными, избавляться от комплексов и подавать себя в обществе. Основная цель этих девиц — захомутать олигарха. Как работали журналисты? Операторская группа находилась в этой школе долго, снимая не день и даже не месяц. В итоге участники привыкли к камере, и на экране мы видим вполне реальную картинку. Лента выстроена драматургически: там есть начало, кульминация и конец.

Однако в документальном кино используются и совершенно другие приемы. К примеру, Эдгар Бартенев, нашумевший режиссер, снимал фильм «Нярма» об оленеводах с Ямала, стараясь вжиться в их быт. Таким образом зритель переживает за непосредственных героев ленты, а журналист, рассказывающий их истории, остается за кадром.

В телепередаче все несколько иначе: создается сценарий, по нему пишется программа. Все ненужное редактируется, режется. Там нет такой свободы для творчества, самовыражения. Мы говорим просто: там нет кино. В большинстве своем документальное кино, снятое для телевидения, строится линейно.

— Какие тренды документального кино вы могли бы отметить?

— Сегодня режиссеры отходят от чернухи, еще лет пять тому назад это был весьма популярный мотив для того, чтобы попасть на западные фестивали и кинорынки. Ведь там в большинстве своем до сих пор интересуются лентами, снятыми по принципу «чем хуже, тем лучше». Иностранному зрителю интересны истории на грани экзотики и трэша. Образы русской глубинки, портреты дряхлых старушек, развалившиеся избы — эта фактура чрезвычайно интересна, она воспринимается как дикость. Позитивное кино на Запад не идет. Единственный возможный компромисс — скандальные или иронические ленты.

— Сказался ли кризис на положении документалистики?

— На жизни студий, поставлявших в эфир каналов документальное кино, сказался не кризис, а переход от государственного финансирования к частному. Если в советское время снять практически любой объект не стоило труда, все решалось звонком, то сегодня за все приходится платить. Использование спецэффектов в съемке довольно дорого, поэтому приходится довольствоваться малым, зачастую примитивными вещами — камерой, штативом. Однако и это удается сделать достоинством — документальное кино получается предельно честным.

— Каков сегодня статус Студии документального кино? Поддерживает ли государство?

— С 2004 года наша студия стала государственным унитарным предприятием (ГУП). Сегодня это коммерческое предприятие, акционером которого является государство в лице Росимущества и Министерства культуры. При этом студия находится на полном самообеспечении. В частности, мы берем на себя оплату коммунальных расходов. Ситуация сложилась парадоксальная: вроде бы компания принадлежит государству, но на самом деле она никому не нужна. Мы, правда, принимаем участие в государственных конкурсах, но совершенно на тех же правах, что и другие студии. Говорить о прибыльности производства сегодня практически не приходится. Государственные тендеры объявили всего два года назад, раньше это не делалось. Два года мы зарабатывали только на коммерческих заказах.

— Как строятся взаимоотношения государства и студий в других странах? Может ли документальное кино существовать без государственной поддержки? В Европе ведь этот вариант возможен.

— В глобальном смысле без господдержки документальное кино существовать не может. Имеется в виду нормальный уровень, на котором работы могут участвовать в фестивалях, закупаться каналами и поступать в кинопрокат. Проблема в том, что на Западе в отличие от России достаточно эффективно отработана система проката и игрового, и документального кино. Если взять в качестве примера систему проката в «Каро-фильм», то для того, чтобы получить прибыль, нужно очень серьезно вложиться. Рекламная кампания, в среднем, обходится в 1—1,5 миллиона долларов. Кроме того, для проката фильма в российских кинотеатрах нужно получить достаточное количество копий, при этом печать каждой стоит полмиллиона рублей. Чтобы зритель увидел фильм хотя бы в городах-миллионниках, нужно несколько десятков копий. А количество кинотеатров в России по сравнению с Америкой в десять раз меньше. Прокатный бизнес, конечно, не наша сфера, но получается, что чуть менее коммерческие проекты обречены на провал. В этой ситуации единственный выход — продажа лент телеканалам.

— Что могло бы изменить ситуацию?

— На Западе много компаний, которые занимаются прокатом авторского, некоммерческого кино. В России они только начинают появляться и пока еще достаточно маломощны и непопулярны. На европейском рынке успешно существуют пути отбить затраты на некоммерческие проекты. Различные фонды и продюсерские центры ориентированы на то, чтобы довести до зрителя ленты, пусть и более сложным путем, через выпуск дисков, небольшие показы. В итоге это позволяет окупить фильм.

— В распоряжении студии находится архив, который насчитывает более 50 тысяч единиц хранения. Экспонируются ли его материалы?

— Сейчас архивы не принадлежат студии. Когда произошла капитализация производства, назовем это так, государством был поднят логичный вопрос: что делать с архивами? Изначально государство совершенно справедливо решило передать их в отдельную организацию — Фильмофонд. Фактически они хранятся на студии, но нам не принадлежат. У нас ценный архив, мы его должны содержать, разбирать, но мы не можем ни использовать, ни продавать. Этим занимается руководство Фильмофонда.

— Каковы планы развития студии?

— Мы хотим превратить холл на первом этаже в площадку нового городского арт-клуба, открыть для просмотров кинозал, который сейчас завален архивными пленками. Вход на студию станет общедоступным. Рабочее название проекта — «Лендок», запустить его мы планируем в сентябре фестивалем советских рекламных роликов «Диафильм». Одновременно с арт-клубом в сентябре мы собираемся открыть школу документального кино для детей 10—16 лет. Занятия будут проходить в форме кружков, где в виде игр ученики смогут подготовить фильм от начала до конца.

Подпись: Алиса Кустикова

Источник: Лениздат