Поправки в Закон “О СМИ” и ряд других событий вновь вызвали яростные дискуссии, касающиеся положения, прав и уровня подготовки отечественных журналистов.

Письмо анонима-студентки факультета журналистики КазНУ им. Аль-Фараби, опубликованное на сайте zonakz.net, вы­звало настоящую бурю эмоций не только у коллег, но и у людей, далеких от журналистики.

Рассказ девушки о том, как на их факультете готовились к встрече с главным редактором «Казахстанской правды», был проникнут обидой и болью за отечественную школу журналистики, которая, по мнению автора, ставит во главу угла лакейство и не способна дать приемлемого уровня знаний.

К встрече с гостем из Астаны на журфаке готовились больше месяца, студентов за­ставляли составлять вопросы, выучивать приветственные речи, а после руководители факультета и университета дружно объяснялись в любви к «первой газете страны» и ее учредителям. Все это вызвало возмущение студентов, и аноним (девушка не поставила свою подпись из страха перед отчислением) с горечью сообщил:

«С первого курса из нас пытаются сделать не думающих, а подчиняющихся. В шесть утра будят всю общагу идти на выборы, категориче­ски не поощряют чтение оппозиционной прессы. Благодаря руководству вуза мы выходим отсюда никчемными и ограниченными журналистишками».

Письмо стало катализатором столкновения двух точек зрения: осуждения администрации вуза, не способного обучить студентов главному — высоко держать голову, и возмущения поклепом на факультет, который окончило большинство современных журналистов, в том числе «акул» пера и микрофона и редакторов ведущих изданий.

Тем не менее, ежедневно отстаивая права казахстанцев, пресса не способна защитить сама себя — сапожник традиционно остается без сапог. Изменения в законодательство РК не добавляют оптимизма относительно возможности СМИ противостоять цензуре и произволу.

Президента Союза журналистов Сейтказы Матаева мы за­стали в тот момент, когда он вместе с коллегами готовил обращение к правительству и обществу с призывом принять новую редакцию Закона «О СМИ» взамен тех косметических поправок, что вот уже три года пропагандирует Министерство информации.

Нужен новый закон

- Мы обратились к вам как к «самому объективному журналисту» Казахстана, руководителю организации, включающей в себя более пяти тысяч работников прессы, коллективы СМИ различной ориентации — от провластных до оппозиционных. В какой мере сегодняшние журналисты могут похвастаться защищенностью и пригодностью к профессии?

- Обсуждая это анонимное письмо, учитывайте, пожалуйста, что «Казахстанская правда» — наш партнер, и, когда работаешь в общественной организации, необходимо учитывать интересы большинства. Союз журналистов включает в себя множество изданий и других СМИ, и, обращаясь к общественности, я говорю не только за себя.

Вы сейчас застали довольно острую беседу: дело в том, что мы хотим принять и выпустить заявление от ряда руководителей общественных организаций, руководителей СМИ, чтобы выразить принципиальное несогласие с вносимыми правительством поправками в Закон «О средствах массовой информации».

- Вижу, что «в рядах согласья нет.....» Полемика в общественных организациях, действительно, острая, и существуют различные точки зрения.

- Да, для того чтобы опубликовать заявление, нужно прийти «внутри» к какому-то консенсусу. Я не собираюсь сглаживать острые моменты, но мне бы хотелось, чтобы все было прописано четко. Мы законодательством о СМИ занимаемся три года, а появились люди, которые на последнем этапе начинают делать заявления, даже не изучив толком ни поправки, ни закон. Для меня это принципиальный момент, так как я в теме, знаю проблематику и готов подписаться под заявлением, но при том условии, что ситуация будет упорядочена. Инициативная группа должна что-то реформировать, а не просто бить наотмашь.

- А что касается самых жизненно важных для работающих журналистов параграфов о клевете? Есть ли какие-то положительные сдвиги?

- В новом законопроекте понятия «клевета» и «оскорбление» должны быть декриминализированы. Ни при каких обстоятельствах положения о покушениях на честь и достоинство не должны предусматривать особую степень защиты для представителей власти независимо от их статуса и ранга. Все должны быть равны: если депутат или министр, аким, любой человек, облеченный властью, занимают государственный пост, то это не должно препятствовать критике в их адрес. Он является публичным лицом.

Напротив, на Западе все публичные политики находятся под пристальным присмотром камер, корреспондентов, папарацци, в конце концов! А у нас все хотят себе особое положение, но они являются гражданами Казахстана, и мы считаем, что они должны быть как раз наименее защищенными, раз занимаются публичной работой. В принципе такое положение предполагает опасность нарваться на критику.

В поправках также снимается следующий пункт: при получении интервью вы должны брать разрешение. Ну почему, если я дал разрешение на интервью газете, то еще должен дополнительно требовать какое-то устное или письменное подтверждение? Я согласился — и все. Иногда бывает так, что чиновник дает интервью, а потом говорит уже задним числом: вы не брали у меня разрешения. Это неправильно.

Двойной стандарт Генпрокуратуры

- Как вы относитесь к утверждению, что сегодня большинство газет работают с нарушениями законодательства? Приходилось слышать с «высоких трибун» резкую критику в адрес СМИ, скажем, публиковавших знаменитые прослушки Рахата Алиева или другие материалы, отчего-то нашей властью характеризующиеся как приватные или секретные, клеветнические.

- Здесь я понимаю так не как председатель Союза журналистов, а как гражданин Казахстана: если есть факт прослушек и газета их опубликовала, я не считаю это большой ошибкой — в Интернете свободно все вывешивается. Не говорите о «секретном, клеветническом, запретном», и вас никто не будет прослушивать, а потом публиковать. А здесь Генеральная прокуратура ввела двойные стандарты. Когда дело касается каких-то важных лиц, они начинают задним числом говорить, что неправильно это печатать.

- Самого Рахата Алиева много и долго критиковали государственные органы и СМИ при полном молчании Генеральной прокуратуры?

- Да-да, именно... В этом отношении я считаю: что касается прослушек, то нужно соблюдать золотую середину. Есть закон о тайне личной жизни, переписки, телефонных разговоров, электронной переписки, именно приватных каких-то моментов. Но те, кого прослушивали, занимались обсуждением общественных вопросов, говорили о больших делах, где затрагивались интересы безопасности государства. Причем здесь приватное и частное? Дело коснулось власти, потому Генеральная прокуратура и принимает решения о недопустимости публикации прослушек, но кто знает, все слушают и читают.

- Что вы думаете относительно знаменитого письма Генеральной прокуратуры, разосланного по СМИ на прошлой неделе?

- Ну, тут они хотят нас взять «на испуг». Думаю, что если раскрутится судебное дело против какой-то газеты, то тогда нужно будет доказывать достоверность, смотреть — откуда взяты материалы, приглашать людей, являющихся фигурантами, но, я думаю, они на это не пойдут. Открыто обсуждать по пунктам, кто и что сказал..... сомнительно.

Здесь двойной подход налицо: кое-кого коснулось, и напрягли Генеральную прокуратуру. Но, повторюсь, публиковались не частные, далеко не частные разговоры. Значит, нужно было думать и не обсуждать какие-то во­просы по телефону.

- Что бы вы посоветовали редакторам СМИ, которым было адресовано послание?

- Нужно, конечно, отстаивать свои права, бороться за их соблюдение. Но я просто знаю, что с государственной машиной очень трудно бороться. То, что кто-то публикует прослушки или нечто подобное, послужит истинной причиной давления на СМИ, но не внеш­ним поводом.

Будут цепляться не к публикациям, а к чему-то другому, например, в сфере хозяйственной деятельности издания, непорядка в выходных данных и так далее. В качестве примера: помните, правительство хотело провести законопроект о лицензировании типографий? Так вот, если «проштрафившаяся» газета печатается в какой-то типографии, то типографию закроют не из-за прямой причины, а потому, что она неправильно оформила какой-то заказ. И потом другую типографию не найдешь, которая согласится. Если говорить открыто, подводя итоги реформирования, то поправки не ухудшают положения, но это косметический ремонт, ничего кардинального не внесено.

- Какие предложения общественных организаций — из наиболее важных — вы могли бы упомянуть в качестве обязательных к принятию?

- Мы считаем, нужно сделать так, чтобы регистрация изданий носила уведомительный характер. Есть 15 дней, в течение которых вы уведомили орган о своем намерении издаваться. Если в течение этого срока вас не регистрируют, все — имеете право печататься. Такая норма есть в Азербайджане.

Не думаю, что власть согласится на такую меру, но мы должны стремиться к этому. В наших предложениях много либеральных пунктов. Например, чтобы сумма взыскания морального вреда не превышала определенного размера, так как эта проблема создает реальную угрозу закрытия, уничтожения любого издания.

Вы прекрасно знаете, как взыскивали по 300 миллионов. Притом нужно, чтобы, например, в Налоговый кодекс были внесены дополнения, согласно которым истец платил бы 5 процентов в бюджет от суммы иска. Сейчас подают иски на 300 миллионов и ничего не платят, а если придется делиться, то таких исков не будет.

Нельзя через суд бороться с прессой. Бьют по рукам журналистов, не учитывая коррупцию, несоразмерные наказания за какую-то процедурную ошибку. Мы считаем, что приостановление деятельности СМИ должно осуществляться только по решению суда, а не любого государственного органа, которому заблагорассудится это сделать.

Перспективы, думаю, таковы: правительство свои поправки «продавит», парламент проголосует, так как там монолитное большинство — партия «Нур Отан». Но на всех углах будут кричать, что теперь введены либеральные поправки...

Тем не менее, мы о своей позиции должны заявить.

Обвал рынка случится весной

- Как бы вы охарактеризовали сегодняшнее положение СМИ? В связи с экономическим кризисом издания закрываются, доходы падают. Есть ли какая-то надежда, что медийный рынок не лопнет по швам?

- В стране — полный экономический кризис, и в газеты, и на телевидение он стучится, как говорится, в полный рост. От 30 до 50 процентов сокращается реклама, в 2009 году будут еще большие сокращения рекламных бюджетов, в каждой редакции урезаются расходы.

Многие издания будут надеяться на государственный заказ, но, вероятно, некоторые закроются. Я думаю, кризис в нашей сфере наступит в феврале-марте, отпразднуем Новый год, придем на работу — и будет ясно.

Пресса — отдельная отрасль народного хозяйства, тот же самый малый бизнес. И в первую очередь пострадают те, кто живет на рекламные доходы, независимые, негосударственные издания. Банковские рекламные проекты урезаются — это была существенная статья дохода, может быть, будет сокращаться периодичность выхода: с еже­дневного на еженедельный и так далее.

Не все издания закроются, и думаю, что кризис будет, как лакмусовая бумажка, — покажет действительную востребованность газет. Например, мы знали, что в стране такие трудности, но Национальный пресс-клуб выступил учредителем Агентства «КазТАГ» — в такие периоды общество остро нуждается в информации. Кого читали, того и будут читать, каждый должен находить свою нишу.

Вспомните, на заре независимости газеты были вообще недоступны большинству населения, но люди покупали их. Сильные должны остаться, будет некое очищение информационного поля, потому что у нас очень многие издания просто не пользуются спросом. Кто-то выпускает «дорогие игрушки», а теперь подумает: нужно ли это? Рынок будет выбирать.

- Мы, журналисты, постоянно пишем о проблемах различных категорий общества, но очень мало — о собственных. Как бы вы оценили уровень защищенности коллег, а главное — нашу способность грамотно работать и правильно отстаивать свои права?

- У нас нет корпоративной солидарности журналистов. Я всегда вспоминаю слова известной журналистки Ирины Кациевой: почему получается так, что, когда одного таксиста обидели, весь город со всех таксопарков съезжается его защищать независимо от того, в каком таксопарке он работает, а у нас такого нет и близко? В нашей же сфере каждый сидит в своем холдинге: оппозиционные издания отдельно, провластные — отдельно.

Думаю, чтобы была общая позиция, должны быть общие интересы, а интересы как раз разные. У кого — государственные, у кого — частные, у кого — олигархические. Многие журналисты не знают законов: пока ему не стукнуло, его не прижали, он и не сунет туда носа. Пока на журналиста не подали в суд, не уволил его редактор, он, скажем, о Союзе журналистов и не вспомнит. Не развита контрактная система. Как его защищать через суд, если у журналиста нет даже контракта с работодателем, то есть юридической основы? Нет даже договора о найме. Очень частая история. Почему мы ведем сегодня разговор о правах СМИ? Мы выступаем за общие правила игры для всех, за открытость. Профсоюзы работодатели создавать не желают, попробуйте соз­дать в какой-то редакции профсоюз и увидите, как на это отреагируют.

- Что бы вы могли сказать о методике преподавания журналистики в целом по республике? Согласны ли с той критикой, которая часто вы­сказывается в наш адрес?

- В нашей сфере много хороших преподавателей, но отсутствует практика. И я считаю, что для того, чтобы работать в газете, совершенно необязательно заканчивать факультет журналистики. Бывает обидно, что в преподаватели идут случайные люди, но, тем не менее, в редакциях у вас диплом спросят в последнюю очередь.

Журналистика — профессия штучная, и факультет журналистики не обязан научить писать, он обязан научить думать, а там каждый выбирает для себя сам. Как говорят: «если у тебя нет мозгу, не поможет и КазНУ». Должен быть осознанный выбор человека, и здесь 5% даются от Бога, а 95% зарабатываются трудом и опытом, ну а базовое образование университет дает. Я принципиально не согласен с платным образованием, но студенты сами выбрали профессию. Если ты не умеешь работать и думать, диплом не поможет, какого бы уровня и качества он ни был. Журфак выпустил массу хороших журналистов ведущих изданий, главных редакторов, звезд даже московской прессы, и, более того, альтернативы КазНУ сегодня нет.

Все созданные вузы и школы не смогли обеспечить конкурентную среду, а все полезные начинания здесь упираются в отсутствие средств. Тем не менее, наша журналистика уступает только россий­ской и украин­ской, и недавно мы проводили опросы, мониторинги, в ходе которых установили, что 60 процентов населения доверяют прессе и нуждаются в ней. Это действительно так, и это — самое важное.

А еще бы я хотел сказать: журналистов, хороших журналистов, нужно поощрять. Но и работник прессы не должен забывать об огромной ответственности, которая лежит на его плечах, — об ответственности перед обществом за каждое сказанное слово.

- Известно, что кардинально в правительственной редакции Закон «О СМИ» не меняется? Что вы намерены делать?

- Да, дело в том, что те поправки, которые правительство будет вносить в парламент, в целом нормальны и приемлемы, но, с другой стороны, мы со многим не согласны. Нужно многое менять или принимать другой Закон «О средствах массовой информации». Понятно, что правительство идет на поводу у ОБСЕ в связи с грядущим в 2011 году председательством в организации, но они кардинально не меняют нашего информационного поля.

Две поправки, которые вносил Ертысбаев, сняли: имеется в виду, что при смене главного редактора, при смене адреса редакции не нужно уже идти на перерегистрацию СМИ. Конечно, мы это приветствуем. Небольшой, но шажок, улучшающий положение журналистов. Однако в поправках идет речь о том, чтобы отменить регист­рацию телеканалов, это вообще странность, они же получают лицензию! Ничего это тоже не меняет.

Два года назад общественными организациями был подготовлен законопроект, передан депутатам, министерству, но правительство его отозвало, и это связано с тем, что якобы наш законопроект требует каких-то там расходов из республиканского бюджета. Мы считаем, что многие положения должны быть убраны, и будем инициировать изменения через депутатов.

Источник: ЦЭЖ