В конце 2012 года в силу вступили постановления Высшего арбитражного и Верховного судов. Оба документа регламентируют взаимоотношения Фемиды со СМИ. О том, как изменится работа судебных журналистов в связи с их принятием, Лениздат.Ру рассказал Павел Нетупский, член Гильдии судебных репортеров и создатель интернет-ресурса "СудебныеРешения.рф".

- Когда началась работа над постановлениями Высшего арбитражного суда и Верховного суда?

- Когда и кем было инициировано постановление Высшего арбитражного суда, не знаю. Но могу сказать, что принималось и обсуждалось оно очень открыто при участии самих журналистов. Заседание прошло в конце сентября, все было подробно разобрано, и уже 8 октября постановление вступило в силу. При этом почти все предложения нашей Гильдии были рассмотрены и приняты к сведению.

Кроме одного: я предлагал разрешить судам ограничить фото- и видеосъемку, если она мешает проведению самого процесса. Но председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов решил, что съемку лучше разрешить во всех случаях, а если помещение маленькое, то судье нужно будет подыскать более просторное. Это, с одной стороны, правильно, но могут быть злоупотребления: кто-нибудь приведет с собой толпу "сочувствующих" (даже не журналистов, а просто друзей), и судья должна будет искать новый зал.

Смешно, конечно, что журналист защищал судий от журналистов. Я с уверенностью могу сказать: я не сторонник того, чтобы все журналистам разрешить. Правосудие выше, чем наши общественные интересы. Но я также не могу не отметить, что позиция Иванова мне тоже нравится. Он понимает, что такое гласность: лучше больше открыть, чем что-то скрыть.

С постановлением Верховного суда совсем другая история. Первый раз о его разработке я услышал в начале 2000-х годов от председателя Вячеслава Лебедева. Тогда был поднят вопрос о том, что по закону вроде бы все открыто, тем не менее возникает много сложностей. После этого идея затихла. А в 2008 году был принят Федеральный закон "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ" (№ 262-ФЗ). Хотя стоит отметить, что закон этот тоже долго тормозили. Но в итоге все-таки приняли. К идее постановления вновь вернулись в прошлом году. Оно было принято 13 декабря 2012 года. Правда, перед его принятием в начале декабря в СМИ запустили утку о том, что "Единая Россия" готовит законопроект, по которому судья сможет закрыть любое заседание. Как мне кажется, это было сделано для привлечения внимания к самому постановлению.

- Какие были проблемы при принятии обоих постановлений?

- На самом деле, до сих пор по обоим постановлениям много спорных вопросов. На мой взгляд, постановление Верховного суда хуже, чем Высшего арбитражного. Правда, у арбитража меньше проблем: там нет граждан, нет бабушек, нет "самашек". Там чаще всего проходят бесконфликтные процессы с участием уравновешенных юристов. Например, нужно ли разрешать снимать присяжных. Мое мнение, и это я говорю как сторонник журналистов – присяжных снимать нельзя, ведь это может отразиться на их безопасности. Другая проблема – материалы дела и доказательства, которые не должны видеть присяжные. По закону, судья должен решить, передать ли доказательство присяжным или нет. Но при этом само обсуждение важности доказательства проходит в открытом режиме. То есть любой журналист может подробно записать суть предоставленных материалов, и утром это все появится в газете. А присяжные его видеть не должны. Это получается давление со стороны СМИ.

Вопрос по поводу разрешения съемки тоже спорный. Даже я как человек не раз появлявшийся в эфире трясусь каждый раз перед началом записи. И это нормальная реакция человека. Помню, когда на одно из дел приезжали телевизионщики, судья убегала из зала, чтобы подкраситься. То же самое с фотографами – они прыгают перед участниками слушания, тычут им камерой в нос... И все это может рассматриваться как давление на суд.

Но и Верховный суд, и Высший арбитражный сказали, что снимать можно не только журналистам, но и простым гражданам. Естественно, если судья это разрешит. Но для того чтобы он запретил, должны иметь место фундаментальные нарушения прав человека. То есть, по большому счету, снимать можно всегда. При этом решение о разрешении съемки выносится прямо во время слушания. Нежелание участников процесса сниматься не является основанием для запрета видеозаписи. С одной стороны, для журналистов - это победа. С другой стороны, я боюсь, что стороны процесса могут злоупотребить этими разрешениями.

- Упростилась ли процедура работы суда с журналистами?

- Процедура упростилась очень сильно. Теперь уже не могут не пустить журналиста в суд потому, что он журналист. Все желающие должны попасть на процесс. Если народу много, то арбитражный суд должен искать новое помещение, а суды общей юрисдикции – либо найти новое помещение, либо организовать трансляцию в здание суда. До принятия постановления вариант с трансляцией был проведен в деле Мадонны.

Оба постановления напоминают мне историю с "серебряными жилетками". Когда они только появились, ОМОН учили, что "этих трогать нельзя". В судах будет такая же ситуация - к журналистам будут относиться как к неприкосновенным. Можно спокойно проносить в зал суда камеру и любую аппаратуру, и судебные приставы не имеют права остановить вас. А на моей памяти был такой случай, когда судья сказала, что будет решаться вопрос о съемке в зале, а приставы поняли это как команду ни одного журналиста не пускать. Сейчас этот вариант исключен. Правда, неизвестно, насколько постановление дошло до судебных приставов.

- Какие есть минусы у постановлений?

- Да, есть в документах моменты, которые даже я не понимаю. В текстах постановлений говорится, что теле- и радиотрансляция должны разрешаться судьей, но при этом аудиозапись может производиться и без разрешения. Где разница между аудиозаписью и радиотрансляцией? К тому же к диктофону можно приделать микрофон и транслировать все в Интернет, и никто вас не заподозрит. У меня также возникают вопросы по поводу полного разрешения на текстовую онлайн-трансляцию, например в Twitter. Как в таком случае быть с показаниями свидетелей? По закону показания одного свидетеля не должны быть известны другому. И проблема с этим была еще до принятия постановлений. Например дело Pussy Riot, когда каждое сказанное слово моментально улетало в Сеть.

Также хочется отметить, что постановления никак не решают проблему задержки выкладывания судебных решений на сайтах судов. Сама процедура уже давно регламентирована. Но мало того что решения публикуются с задержкой, во многих документах проведена полная деперсонификация. По закону из дела должны быть удалены данные, которые могут угрожать безопасности участникам процесса. Для этого существует специальная программа, которая подсвечивает все цифры, все адреса, все слова в кавычках, чтобы можно было выбрать то, что нарушает закон о персональных данных... Секретари же убирают все. Иногда даже фамилии участников процесса, чего делать нельзя.

Да, конечно, и к СМИ есть претензии – субъективность, давление на суд, неточность информации. Но при оперативном опубликовании решений эти проблемы могут быть решены – нет более объективного источника информации о процессе, чем его полный текст. Также постановления не рассматривают проблему судебных пресс-секретарей. Например, пресс-служба Городского суда Санкт-Петербурга работает плохо: до них не дозвониться, на запросы они не отвечают и т.д. Но это еще полбеды: в Горсуде хотя бы есть такая должность, а во многих районных судах даже название такое не фигурирует.

Подпись: Нина Сомина

Источник: Лениздат