На канале 100ТВ прошел очередной 39-й этап телемарафона "Время жить!" – первого на российском ТВ долгосрочного социально ориентированного проекта, связанного с проблемой ВИЧ/СПИДа. А ведет его лицо Первого канала Владимир Познер. Накануне телемарафона Владимир Владимирович заглянул в ИТАР-ТАСС, где ответил на многие вопросы по теме ВИЧ/СПИДа, а также на вопросы обозревателя Lenizdat.ru о проблемах нынешнего ТВ и вообще СМИ, свободе слова и своих личных ТВ-планах.
Lenizdat.ru: Владимир Владимирович, в чем эксклюзивность марафона "Время жить!"?
– Наш марафон – серьезный, долгосрочный проект. Четвертый год ездим по регионам, в Питере уже третий раз. Смысл этих программ очевиден – конечно же, лучше разговаривать с людьми у них дома, на их телевидении, в присутствии аудитории знакомых им людей. Разговаривать по ситуации, которая существует у них, а не вообще в стране и мире. Главная цель этих марафонов – просветительская. Мы не медицинская организация. С помощью марафона мы не собираем средства на лечение, на благотворительность (кстати, в применении к ВИЧ/СПИДу лечение и лекарства в России абсолютно бесплатные, государство выделяет на это все большие средства, сейчас это 400 миллионов, хотя в связи с кризисом цифра может уменьшиться). В общем, мы в течение одного телечаса говорим о проблеме, об эпидемии, что охватила все регионы Российской Федерации и все социальные слои населения.
Практика доказала результативность наших телемарафонов. Они приводят к определенным изменениям, и в том, как люди относятся к ВИЧ-положительным, и даже в смысле принятия определенных подзаконных актов в тех регионах, где были явно недопустимые вещи (например, отказ от приема на работу).
Для себя я рассматриваю этот марафон как общественную работу, как некий долг, который, как мне кажется, есть у каждого журналиста. У нас с вами не так много случаев, когда можем считать, что наша работа приносит определенную пользу. А ведь мы выходим на большую аудиторию, влияем на общественное мнение. Коль скоро мы оказались в этом положении, мне представляется, что у нас есть некоторый долг. Я понимаю, что это звучит немного романтично, но там, где мы можем что-то изменить, мы обязаны это сделать.
Lenizdat.ru: Почему некогда столь популярный жанр телемарафона, с Вашей легкой руки оказавшийся в наших краях, нынче практически исчез с центральных ТВ-каналов?
– У нас ведь сейчас только коммерческое телевидение. И то, которое называется государственным, тоже коммерческое. Если ВГТРК, что является чисто государственным телевидением, получает немалые деньги из бюджета (в отличие от Первого канала, НТВ и так далее), то все равно основные деньги ВГТРК имеет за счет рекламы. А раз за счет рекламы, сразу возникает вопрос рейтинга, потому что рекламодатель хочет разместить свою рекламу там, где смотрит больше народу. Там, где больше народу, минута рекламы стоит дороже, чем в других передачах. Следовательно, каждая ТВ-компания заинтересована в том, чтобы иметь максимальное количество зрителей. То, что не приносит денег, что не рейтингово, отбрасывается. Поэтому такая штука, как телемарафон, не рассматривается как рейтинговая вещь. Ну разве что телемарафон, связанный с каким-то громким скандалом. Тогда – да, это нормально. А вот такой марафон, как "Время жить!", не может привлечь зрителей в большом количестве.
Хочу быть правильно понятым, но если бы не Познер вел марафон "Время жить!", то региональные телекомпании не включили бы его в свою сетку вещания. А так они считают, что появление Познера на местном ТВ привлечет большую зрительскую аудиторию. Но если это будет делать кто-то свой, местный, то такой проект не пройдет.
Поскольку в России нет общественного ТВ, то есть такого, что не зависит от рекламодателя, а заодно не зависит и от власти, то мы имеем то, что мы имеем.
Lenizdat.ru: Получается, что на сегодняшний день вылечить наше ТВ еще сложней, чем избавиться от СПИДа?!
– А что значит вылечить?! Послушайте, телевидение – это бизнес. Вы не можете требовать от бизнеса, чтобы он не захотел заработать максимального количества денег. Это нормально для бизнеса. Если я являюсь акционером телевизионной компании, и мне говорят: "Уважаемый акционер! Вот мы можем поставить "Дом-2", и у нас будет феноменальный рейтинг, горы денег заработаем, а можем дать Познера с телемарафоном о ВИЧ, но только денег соберем в три раза меньше". И я как акционер скажу: "Да ну его, Познера, к такой-то матери, ставьте "Дом-2". И это бизнес, это не нарушение законов, так он устроен. И как вы хотите вылечить бизнес, чтобы он не захотел заработать?! Такого не может быть! Это их бизнес, это нормально.
Другой разговор, что альтернативы нет. Нет в России другого телевидения – общественного. Оно не создано в наших краях. Хотя оно существует в 49 странах мира. Би-Би-Си – самый яркий пример. В Японии, Германии главные телевизионные компании – некоммерческие, это общественное ТВ. У нас пока этого нет.
Lenizdat.ru: И никаких перспектив?
– Почему никаких? Что ж такой негативный взгляд! Пока это трудно. И трудно по политическим причинам, а не по экономическим. Потому что общественное телевидение не контролируется властью. А наша власть пока не готова к существованию телевидения, которое она не могла бы контролировать. Все очень просто.
Lenizdat.ru: Владимир Владимирович, что, на Ваш взгляд, сегодня происходит со свободой слова в России? Такое ощущение, что в кризис стало полегче дышать журналистам… Видимо, у власти столько жгучих проблем, что до СМИ руки не всегда доходят… И в то же время закрыли программу "К барьеру!" Владимира Соловьева, так и не объяснив народу, почему закрыли… В общем, как на качелях живем!
– Эта тема нам всем до боли знакома. Начнем с того, что у нас вообще не считают нужным что-либо объяснять народу. Это не сегодня, не вчера, а всегда так было в России. При чем тут народ? Царь решил, партия и правительство, президент… Так надо, и все тут! Мысли не возникает, что нужно людям свои решения объяснять, открыто аргументировать. И когда возникает нечто такое, что привычной ситуации противоречит, сразу впечатление страшное.
Например, суд присяжных. До сих пор он рассматривается нашей прокуратурой как зло. Что это вообще такое?! Прокуратура говорит, что виновен, значит, виновен. Прокуратура – это же государство, а государству лучше знать. А тут какие-то присяжные, люди без юридического образования, позволяют себе решать: виновен – не виновен! Как так "невиновен", если прокуратура говорит "виновен".
Я был страшно доволен, когда президент Медведев не так давно, встречаясь с руководством прокуратуры, с этими важными людьми в синей форме, сказал им: вам придется работать в условиях существования суда присяжных! Вам придется научиться доказывать свою правоту. Лица были недовольные… И это все из той же области: как это, народ будет решать?
Насчет свободы слова… Я всегда ссылаюсь на выдающегося юриста, члена Верховного суда США в 20-х годах Оливера Уэнделла Холмса-младшего, который сказал: "Человек не имеет права кричать "пожар" в битком набитом кинотеатре только потому, что ему хочется кричать "пожар". Скажите, это ограничение свободы? Да! Но это ограничение называется ответственностью. Так вот в нашем журналистском корпусе нет такого представления о свободе. Для нас свобода – это воля. Что хочу, то и ворочу. А если мне не дают "воротить", значит, нету свободы!
На самом же деле свобода сопряжена с ответственностью. И, сетуя на ограничения свободы слова, мы должны задуматься еще и о безответственности. У нас же в СМИ полно бездоказательных, безответственных заявлений, и это сходит с рук.
Ну а власть у нас всегда была в лучшем случае авторитарной, а в худшем – тоталитарной. Это факт. И это до сих пор накладывает отпечаток на решения, что применяются к СМИ. Причем сейчас чем меньше аудитория данного СМИ, тем оно свободней. Такое циничное отношение. А вот там, где аудитория большая, гигантская, – там контроль. И прежде всего по отношению к крупным телевизионным каналам.
А то, что сейчас кажется, что появилась некоторая отдушина, то – посмотрим. Может быть… Но в любом случае это дорога с двойным движением. Мы, журналисты, должны это хорошо понимать.
Lenizdat.ru: Не считаете ли Вы, что во благо было бы введение цензурных ограничений в отношении некоторых крупных ТВ-проектов, например, в случае с вышеупомянутым вами "Домом-2"?
– Я очень хорошо знаю, что такое цензура, поскольку много лет работал в советских СМИ. Но там хоть была стройная система контроля, а сейчас, когда заходит вопрос о введении цензуры, я сразу задаю вопрос: а кто решает, что можно показывать и что нельзя?! Где вот эта грань? В "Доме-2" что бы вы запретили? Всю программу целиком, или частями? Кто эти мудрые люди, кто за меня, за телезрителя, решат: чего я смотреть могу, чего не могу? Я бы хотел на них посмотреть, что это за люди такие?! Когда-то ведь их предки-цензоры решили, что и Солженицына читать нельзя! Так что я категорический противник цензуры.
Другой разговор – об ответственности, о неких общих правилах. Например, программы, в которых имеются сцены насилия, порнография, нельзя показывать раньше определенного времени. Самое интересное, что такие ограничения у нас есть, но они не работают. Но и сами родители юных телезрителей того же "Дома-2" – где они, куда смотрят? Мы все хотим, чтобы за нас кто-то все решал! Пусть за меня отвечает президент, премьер-министр, губернатор – так очень удобно жить.
Во всем мире в телевизионных программах, что печатаются в прессе, имеются некоторые сноски-обозначения: здесь есть сцены насилия, здесь откровенно сексуальные сцены, и так далее. Телезрителей, и прежде всего родителей, предупреждают! А телевизоры выпускаются с определенным чипом, который дает возможность некоторые программы "запереть", чтобы нельзя было их смотреть. Но решение принимаете вы сами! У нас, к сожалению, нет ни таких программок, ни чипов. И кто бы ни были эти мудрые цензоры, я им все равно не доверяю, так как это не их, а мой вопрос, взрослых людей и их детей.
Lenizdat.ru: Владимир Владимирович, почему Ваша ТВ-программа сменила формат ток-шоу на интервью с глазу на глаз? Почему Познер перестал вести колонки в журнале "Esquire" ? Поделитесь своими журналистскими планами!
– В "Esquire" не я перестал, а меня перестали! Главный редактор журнала сказал мне: "Знаете, Владимир Владимирович, нам ваши материалы больше не нужны!". Ну нет и нет!
Что касается перехода от программы "Времена" к программе со скромным названием "Познер", то, знаете, "Времена" не были ток-шоу. У нас путаница в понятиях: ток-шоу – это программа, в которой есть большая аудитория, и она сама принимает активное участие в программе.
Обязательно человек сто–двести, и они активны! Есть аудитория, есть модератор… А у нас считают, что если несколько человек разговаривают – вот вам ток-шоу. Поэтому "Времена" не были ток-шоу, и аудитория там была совершенно напрасно, она аплодировала в те моменты, когда специально посаженный человек получал в наушник команду: "Аплодируйте!" Он начинал усиленно хлопать, и стадное чувство срабатывало, что мне совсем не нравилось. Эта дискуссионная, аналитическая программа просуществовала в эфире восемь лет, и она мне надоела. Как написал один критик: "Она подустала". Она подустала, потому что нельзя было об этом говорить, о том, этого не надо, того не надо… Короче, я сказал: хватит! И обратился к интервью…
Ну а интервью я обожаю. Для меня интервью – королева журналистики. Я получаю огромное удовольствие, в общем, могу там сделать практически все, что хочу. Да, есть ограничения, есть некоторые люди, которых я в программу пока пригласить не могу. Ну что делать, надо реально смотреть на жизнь. Но постепенно, постепенно удается что-то сделать. Я пока очень увлечен этой программой.
Ну а буквально через два дня после Питера я уезжаю во Францию, где мы вместе с Иваном Ургантом будет делать такую же программу, как делали по США. Назовем все это "Тур де Франс". Что касается марафона "Время жить!", то он будет продолжаться – в будущем году запланировано посещение девяти городов самых разных россиийских регионов, вплоть до Дальнего Востока.
Lenizdat.ru: А кого бы вы хотели видеть в гостях, но пока не получается?..
– Я бы, например, очень хотел пригласить в эту программу Михаила Ходорковского, но это невозможно… Вопрос даже не в том, что вся эта история несправедлива, что подоплека иная, чем та, которая подается. Вопрос в том, что эта ситуация подрывает доверие: если так легко справиться с человеком, возглавляющим чрезвычайно мощную коммерческую организацию, то, значит, подобное можно проделать с любым. А какие правила существуют? Правил-то, получается, нет. Вот это наносит очень большой ущерб. Я прекрасно понимаю, что на самом деле это процесс политический.
Lenizdat.ru: Освобождение экс-юриста "ЮКОСа" Светланы Бахминой Вы не связываете с переменой ветра в отношении этого процесса?
– Ну если с очень небольшой. Бахмину надо было отпустить куда как раньше. Девяносто тысяч человек, в том числе ваш покорный слуга, подписали письмо, и это было мучительно долго, тяжело. Я понимаю, что этому было сопротивление, конечно же. Именно поэтому я согласен, что освобождение Светланы Бахминой – это, скорей всего, какой-то намек. И его надо приветствовать. Но намек он и есть намек – посмотрим, насколько реально будет проявляться эта перемена ветра.
Lenizdat.ru: Владимир Владимирович, а книгу мемуаров пишете?
– Пока подождем.
P.S. Устроители телемарафона "Время жить!" проекта утверждают, что уникальность "Время жить!" в том, что проект актуализирует именно региональные проблемы, помогает обнаружить болевые точки каждого города, края, области, помогает привлечь внимание властей и широкой общественности к проблеме ВИЧ/СПИДа (в Петербурге и Ленобласти сегодня выявлено 34 000 носителей ВИЧ, причем среди всех социальных слоев населения).
Михаил Антонов. Фото автора
Источник: Лениздат
