Самое прогрессивное на просторах СНГ законодательство о доступе к информации заработало на Украине 9 мая текущего года. В Казахстане закон должны принять в 2012 году, правда, никто не знает, какой именно: общественный проект, над которым сейчас работают представители власти и гражданского общества, или же в последний момент протащат кулуарный. Группа казахстанских журналистов, экспертов, активистов НПО и членов рабочей группы по подготовке законопроекта в понедельник прибыла в Киев, для того чтобы поучиться на украинских ошибках. С ними отправился и корреспондент газеты "Время".

Газета уже писала о том, что представители третьего сектора на Украине очень долго «продавливали» законопроект, который бы «открыл» информацию —  ту, что долгое время содержалась под грифом «Секретно»: служебная тайна или тайна частной жизни. В результате победила «челночная» демократия и закон был принят Радой. Теперь любой гражданин Незалежной может сделать запрос и получить прак­тически любую общественно значимую информацию. Для того чтобы понять, как это работает, мы встретились с двумя соавторами закона, депутатами Рады от конф­ликтующих политических фракций — Партии регионов нынешнего президента страны Виктора ЯНУКОВИЧА и блока Юлии ТИМОШЕНКО.

Офис Партии регионов — украинского «Нур Отана» — находится в Липском переулке и удивляет своей непомпезностью. Небольшой неброский особнячок. Правда, аренда офисов в этом районе недешевая — от 5 тысяч долларов в месяц. На втором этаже небольшой кабинет. Телевизор, три компьютерных стола, один — для переговоров. Хозяйка кабинета Елена БОНДАРЕНКО, народный депутат Украины рассказала, как принимали закон. Естественно, выходило, что это бесценная заслуга нынешнего президента. К слову, на неделе «гражданин Украины Янукович Вэ Фэ » был вызван в суд по иску местного журналиста Сергея ЛЕЩЕНКО, который с помощью нового закона пытается доказать, что дача президента незаконно находится в старинном заповеднике под Киевом.
— Мне непонятны, честно говоря, такие шапкозакидательские настроения нашей общественности в том плане, что менять ничего нельзя, закон трогать нельзя — первый проект все равно потребует доработки, — закончила г-жа Бондаренко свой спич, — вы не думайте, что примете закон, и на этом все закончится.

Член казахстанской делегации Бауржан УАКПАЕВ, представитель Института парламентаризма НДП «Нур Отан», подобных иллюзий, видимо, не питал. Рассказал, что закон находится на стадии разработки.

— Должны были в начале года принять, но вы знаете, у нас произошел роспуск мажилиса, поэтому как все дальше будет, мы не знаем.
— Угу, — произнесла Бондаренко, глядя в телевизор: по телеканалу Eurоnews показывали фигурное катание.
— Серьезные вопросы, которые нас интересовали: первое —  то, что нет единого закона, который дал бы всю иерархию различного вида тайн, второе — непонятно, как поступать с «информаторами», людьми, которые могли бы предоставить информацию. Понятно же, что этот человек потом не найдет работу, — продолжил Уакпаев.

Ответа на эти вопросы у госпожи Бондаренко не нашлось. Зато она точно знает, что, действуй закон о доступе к информации в 1986 году, Горбачев «сидел бы сейчас в тюрьме» за то, что «информационно прикрывал» Чернобыль. По ее словам, за время действия закона поступило почти две тысячи запросов:

— Администрация президента, чтобы не было нареканий о том, что устный ответ был дан некорректно, поставила систему записи всех звонков обращающихся. Человек звонит — его предупреждают о записи разговора (а это обязательная норма — предупредить), и в случае чего ответчик может предъявить запись. Не обходится без курьезов. Был случай, когда харьковчанка запросила информацию о том, сколько в Донецкой области за последние 15 лет было вырублено зеленых насаждений. У городской администрации даже нет такой сводной таблицы... Что эта бабушка собирается делать с такой информацией — непонятно.

Поэтому для «особо сознательных» на Украине ввели материальное ограничение: если ответ на запрос больше 10 печатных листов, нужно заплатить за распечатку.

Но более всего закону рады основные его лоббисты — журналисты. О том, как нормативный акт помогает в расследовательской журналистике, делегаты должны были узнать у Андрея ШЕВЧЕНКО, народного депутата Украины, главы комитета по свободе слова и информации. Его кабинет в одном из зданий Верховной рады, всего их 15.

Здание Рады пустует — выходной. «В понедельник — прямо, как у нас на барахолке», — посмеиваются в нашей делегации. Выясняется, что у депутатов свой график — неделя в Раде, неделя в комитетах, неделя — работа в округах. У входа раздеваемся в гардеробной. Гардеробщица успокаивает: «Не смот­рите, что номерков нет, тут никто не украдет, я присмотрю, двери закрою». Прежде чем попасть к г-ну Шевченко, нас ожидает экскурсия по храму законодательства с женщиной, до боли напоминающей настоящего экскурсовода. Представляется: «ДЭмченко». Осмотрев кулуары — «самое большое табло, позволяющее присутствовать депутату на заседании виртуально», потолок-фреску «Цветущая социалистическая Украина», сусальное золото и платину на чешских люстрах, собранных в Тернополе, — мы остановились напротив того самого табло как вкопанные. Сначала показалось, что это репродукция глазуновской «Мистерии ХХ века». Причем второй —  той, где изображены все силы Тьмы и Света на подходах к третьему тысячелетию.

Вот и у входа в зал заседаний Рады своя «мистерия». Картина называется «Рождение государства — Державотворение». На ней святой день для украинцев — 24 августа 1991 года. Художнику Алексею КУЛАКОВУ монументальное полотно заказали на 10-летие независимости в 2001 году. Действие происходит в сессионном зале — депутаты только что проголосовали за незалежность. В углу —  их имена, всего 70 человек. Еще 30 исторических личностей, которые с благоговением взирают на это «державотворение». В центре композиции — первый и второй президенты — Леонид КРАВЧУК и Леонид КУЧМА, депутаты, целующие жовто-блакитный стяг. Тот самый, что лежит рядом в стеклянном ящике. Кроме народных депутатов на картине символы архитектуры, исторические персонажи — МАЗЕПА, ХМЕЛЬНИЦКИЙ, ГОГОЛЬ, Леся УКРАИНКА, Тарас ШЕВЧЕНКО, собирательный образ детей, женщин и скорбящих. Князь Святослав наблюдает поодаль со скепсисом за всем этим «державотворением», а спиной к зрителям — особа в рясе.

— А почему священник спиной?
— Это Алексей САВИН, единственный депутат-священнослужитель. Перед ним стоял тяжелый вопрос: голосовать «за» или «против» независимости. Не хотел, чтобы церковь раскололась, не хотелось ему в киевский патриархат. Но тем не менее он проголосовал «за». Правда, все еще не мог понять, правильно сделал или нет, поэтому художник его так изобразил.
Этот апофеоз государственности, освященный Божьей благодатью, встретил нас перед входом в тот самый сессионный зал, в котором часто колотят друг друга депутаты-супостаты. Снимать нельзя — «режимный объект». Подумалось: немудрено, что у местных народных избранников нервишки пошаливают — всякий раз, входя в зал, наблюдать «державотворение» не каждый выдюжит. Да и харч парламентский жидковат — менее 2 тысяч долларов получают украинские депутаты.

Со всем этим культурным багажом идем к Андрею Шевченко — молодому депутату, некогда основателю «Пятого канала», довольно популярного на Украине. Именно они первые давали транс­ляцию с «оранжевого» Майдана, свергшего Кучму; он рассказывает, как закон о доступе к информации помогает работать журналистам, приводит в пример последние расследования по земельному вопросу. Эта тема стала в Киеве очень модной. После шквала журналистских запросов удалось выяснить, на кого оформлены земли в элитных местах. Например, Арсений ЯЦЕНЮК, экс-председатель Верховной рады, очень удивился, когда узнал, что и у него есть «свой домик в деревне».
— Вот три самые главные вещи, на которых стоит закон, — рассказывает Андрей. — Первое — мы считаем, что вся информация, которой владеет власть, априори должна быть открыта для общества. То есть чиновник должен понимать: те документы, которые у него в шкафу лежат, не должны быть секретными. Второе — вся информация об использовании бюджетных средств должна быть максимально открыта. Третье — частная жизнь публичного лица, политика более открыта, чем у другого человека. Существует так называемый трехступенчатый тест. Чтобы отказать в информации, чиновник должен ответить на три вопроса: 1. Почему он не хочет рассекречивать информацию? 2. Кому может повредить рассекречивание информации? 3. Действительно ли вред от рассекречивания информации может быть больше, чем польза от ее обнародования? И только после этого он берет на себя персональную ответственность, отказывая предоставить те или иные сведения.

Зарина АХМАТОВА, , Киев

Источник: Газета "Время"