Массовое протестное движение в России насчитывает уже девять месяцев - ровно столько же существует волонтерский проект "ОВД-Инфо", занимающийся мониторингом политических задержаний. По сути это единственный альтернативный официальному источник информации о людях, оказывающихся в ОВД. Неудивительно, что по сводкам "ОВД-Инфо" уже работают многие новостные СМИ. Проект продолжает расширяться - накануне митинга 15 сентября на сайте открылся раздел "ОВД-files", в котором собирают фото- и видеосвидетельства с митингов для защиты активистов. В вечер после митинга, закончившегося парой десятков задержаний, корреспондент "Ленты.ру" встретился с одним из основателей проекта Григорием Охотиным, чтобы понаблюдать за процессом работы "ОВД-Инфо" и поговорить об устройстве одного из самых необычных СМИ, появившихся за прошедший год.
"Лента.ру": Как родился ваш проект? Сейчас уже кажется, что он существует давным давно, куда больше года - как, собственно, и митинги.
Григорий Охотин: Это хорошая история о том, что не надо ничего планировать. Если бы нам заранее пришло в голову, что это классная идея, что надо встретиться и обсудить, как сделать такой проект, то ничего бы не вышло. После митинга 5 декабря, когда начались задержания, мы с друзьями дошли до клуба "Мастерская" в Театральном проезде. По дороге туда увидели своими глазами весь этот ужас - ведь тогда это казалось совсем ужасно, сейчас уже привычка пришла. Мы сели в "Мастерской" и просто стали писать в Facebook все, что знаем, звонить друзьям, узнавать, кого задержали. Тогда процент знакомых среди задержанных был большой. Было совершенно непонятно, что делать - сидеть и пить, когда твоих друзей держат в ОВД? Было не такое настроение. И мы поехали по ОВД выяснять, кто где сидит и сколько у них людей. Тогда удивительным образом это выходило. Сейчас полиция на такие вопросы не отвечает.
В первом же ОВД - Таганское, где людей двое суток потом держали без суда и следствия, - я встретился со своим другом программистом Даниилом Бейлинсоном, и дальше мы уже ездили с ним. На следующий день я составил список задержанных 5 декабря для сайта "Большого города”. Я сидел в редакции "БГ", и время от времени мне кто-то звонил, а я сообщал в Facebook, что происходит. Тогда мне и пришло в голову, что, видимо, это востребовано и может работать как система. Я предложил Дане написать программу, чтобы собирать информацию о задержаниях со всех источников. Тогда мы думали, что получится настроить так, чтобы она работала без нашего участия, но вышло по-другому.
Сайт "ОВД-Инфо" у нас был уже к 10 декабря, к митингу на Болотной площади. После Чистых все боялись, что будет очень много задержаний, говорили и про снайперов, и про чеченских боевиков, но в итоге не было ничего - и посещаемости никакой. Самое сложное потом было - добиться признания. Горячие линии у нас существуют с первого дня, но месяца два на них никто не звонил, все звонили нам на мобильные. Люди оказывались в ОВД и говорили: вот тут кроме меня еще куча народу. А сейчас совершенно незнакомые люди знают наш телефон, звонят.
По-настоящему известными мы стали, конечно, после мая, хотя задержания постоянно продолжались и до него. На сегодня у нас около 170 мониторингов, то есть 170 акций задержаний на 250 календарных дней и порядка пяти тысяч задержанных. То есть, в среднем, задерживают около 20 человек в день - хотя в массовом сознании ощущение такое, что задерживали только в декабре, потом немного в марте, а потом в мае. На самом деле, были еще многочисленные мелкие акции. Мне часто говорят: у вас же сейчас нет работы, не задерживают никого. Но если прочитать нашу экспресс-ленту, то станет понятен масштаб бедствия.
Как именно вы узнаете о задержаниях?
Это происходит, в основном, тремя путями. Первый путь - это наши горячие линии, телефон, который все знают, а если не знают, то быстро каким-то образом выясняют. Второй путь - это твиттер. Мы его постоянно мониторим, туда же нам кидают информацию. Если мы узнаем, что кто-то задержан, мы выясняем телефон и звоним ему. Третий путь - это форма на сайте, которую могут заполнить родственники или друзья задержанных. Все предельно просто, единственная непростая вещь, чтобы это все работало, чтобы эта информация продолжала к нам стекаться. Она почему-то стекается. У нас почти не было такого, чтобы мы кого-то упустили - в целом, почти всегда все выясняется. Наш максимум был в мае - 650 человек за день, так вот имена этих 650 задержанных мы выяснили примерно за три часа.
Сколько человек сейчас работает над проектом?
Я после митинга [15 сентября - прим. "Ленты.ру"] пил пиво с журналистом Аркадием Бабченко, и он меня спросил - а откуда вы деньги берете? У нас никто не работает в том смысле, что никто никому денег не платит.
Сердцевина проекта состоит из пяти человек, но этот состав постоянно пополняется волонтерами, которые временно помогают в каких-то конкретных вещах. Но программированием и мониторингом занимаются именно эти пять человек. Даня Бейлинсон делал сайт, его брат Боря - ”ОВД-files”. Сейчас мы разрабатываем c ними новые разделы: следующим после ”ОВД-files” будет юридическое приложение, которое позволит задержанным обходиться в самых простых вещах без адвоката. Это своего рода машина, которая, с одной стороны, позволит каждому задержанному понять, что делать в его конкретной ситуации с юридической точки зрения, а с другой - даст возможность легко и просто заполнять формы с юридическими документами, писать апелляции, жалобы.
Как вы распределяете работу, когда есть реальный повод мониторить - например, массовые акции протеста?
На самом деле, мы мониторим каждый день. Есть дежурный, на которого в этот день переключаются все телефоны. Он занимается своими делами - дома или в офисе, но он должен все время быть готовым начать работать и смотреть за задержаниями.
Перед 6 мая было очевидно, что будет очень много задержаний. Не спрашивай, откуда - это интуиция. А 12 июня нам было совершенно ясно, что ничего не будет. Когда нам ясно, что могут быть массовые задержания, мы собираемся в количестве примерно трех человек. У нас всего два телефона - кто-то связывается по ним с задержанными, узнает, какая у них судьба, звонит адвокатам, кто-то публикует всю эту информацию в интернете.
После публикации могут уже подключаться все кто угодно. У нас есть группа партнеров, которых мы просим помогать. После мая мы, в основном, работаем с "Росузником". До мая была более широкая коалиция, ряд правозащитных организаций, юридическая служба движения "Солидарность" в лице Елизаветы Приходиной и Сергея Давидиса. Кроме того, до начала дела Pussy Riot задержанным очень много помогали их нынешние адвокаты - Виолетта Волкова и Николай Полозов. Кроме того, были обычные люди, которые хотели помогать. Сейчас, в основном, по ОВД ездит "Росузник". Соответственно, мы собираем информацию, а они с ней работают дальше.
Все, как видишь, очень просто. Может быть, потому оно и работоспособно, что не очень сложно устроено.
Вы следите за дальнейшей судьбой задержанных? За судами, например?
Мы следим за ними вплоть до освобождения из ОВД. Наш мониторинг заканчивается тогда, когда мы человека оттуда вытаскиваем. Судами мы занимаемся постольку, поскольку хватает сил. Но для мониторинга судов нужен целый штат. В идеале мы хотим сделать так, чтобы задержанные рассказывали о себе сами. Один из софтов, которые мы пишем, - это личный профайл задержанного, с помощью которого он как раз будет иметь доступ к юридической системе и сможет сам публиковать новости по шаблону: "присудили 20 тысяч", "осудили, апелляция тогда-то".
Вы ведь работаете только по Москве?
Да. Но мы хотим к концу года нашей деятельности собрать по прессе и правозащитным организациям статистику задержаний по России, а потом наладить так, чтобы эта информация уже постоянно обновлялась. Невозможно наладить из Москвы мониторинг задержаний в Самаре. Но возможно найти в Самаре людей, которые этим уже занимаются, и сделать так, чтобы их данные по задержаниям там стали известны всем.
Вы на себя смотрите как на волонтерский проект или как на полноценное СМИ?
До последнего момента мы сами не понимали, что мы из себя представляем: СМИ, общественную организацию или группу активистов. Сейчас у меня понемногу складывается понимание, что "ОВД-Инфо" - это общественная организация, для которой медиа - основной метод работы. Меня, например, бесит, что наши крупные правозащитные организации обладают огромным количеством информации, на которой они просто сидят. Они ждут, что журналисты им позвонят и обо всем расспросят. На самом деле у них огромное количество медийного контента, который мог бы быть их лицом. Можно добиться реформы тюрем, если просто постоянно рассказывать о том, что там происходит. Они про проблемы в тюрьмах все знают, но не рассказывают. Не потому что они такие злые, а потому что они не умеют использовать медийный инструмент.
Идея нашего проекта в том, что информация и публичность - наилучший метод защиты и спасения задержанных. А иногда их действительно необходимо именно спасать, и нам это зачастую удается. И несмотря на то, что медиа мы нишевое, тот опыт, который мы приобретаем в процессе работы над "ОВД-Инфо", вполне масштабен: я теперь гораздо четче понимаю, как должно выглядеть новое медиа.
Прежде всего, мы плюем на объективность. У меня давно есть понимание, что объективность СМИ - это обман читателей: все редакции обладают позицией. Я начинал работать в "Полит.ру", для которого Кирилл Рогов придумал "уловку объективности" - ровно про это, а потом работал в отделе комментариев "Ведомостей". Там ни о какой объективности речи быть не может: это полоса мнений, позиция редакции. Это - гораздо честней. По-настоящему свободное СМИ может быть только с позицией: оно и становится свободным потому, что ему есть, что защищать. Мы идеологизированы до предела - задержанный для нас априори прав, потому что он лишен свободы неправомерно. И уже из этой позиции вытекает скрупулезная объективность: мы не стремимся преувеличить количество задержаний, не стремимся выгораживать задержанных, не стремимся поливать грязью сотрудников полиции.
А дальше - разговор про полезность. Мы убедились, что информация - это не контент. Это то, что людям необходимо для действия. Контент заканчивается на потреблении, а с информацией потребитель работает, превращает ее во что-то другое. С помощью нашей информации адвокаты защищают задержанных. Друзья и активисты задержанных - везут им в ОВД воду. Журналисты - создают свой контент. Аналитики - прикидывают масштаб протестной активности.
Из такого отношения вытекает и понимание того, что новые медиа должны не просто создавать информацию, но и предоставлять читателям инструменты работы с ней. У всех СМИ есть функционал "like" и "share", и мы хотим, чтобы с нашей информацией читатели могли действовать так же легко. Речь может идти, допустим, о кнопках "Позвони в ОВД", "Подпиши петицию", "Помоги адвокату". Это выводит читателя из порочного круга воспроизводства информации, заставляет его на нее реагировать.
Такой подход невозможен в старых медиа: невозможно представить в "Коммерсанте" под статьей о коррупции значок "Дай денег Роспилу". Но меня старые медиа с их псевдообъективностью, форматами и зависимостью от рекламы больше вообще не привлекают - веселее работать над чем-то маленьким, но реально свободным и независимым, где можно действительно придумывать что-то новое, а не просто складывать буковки в слова и жаловаться на гребаную цепь.
Конечно, у нас, как у СМИ, есть множество проблем - например, отсутствие ровного трафика. Он все время скачет. Во время майских гуляний к нам заходило от 5 до 15 тысяч человек в день. А когда ничего не происходит, трафик падает до 300, до 100 человек. Чтобы поддерживать приток посетителей, надо публиковать какой-то контент в ежедневном режиме, что невозможно делать, во-первых, без денег, а во-вторых, только на теме задержаний, потому что она сама по себе не очень богата. У нас новости очень короткие: это удобно, но этого недостаточно для посетителей. Теперь мы уже пишем истории задержанных, публикуем аналитику. Но аналитику чаще, чем раз в месяц, мы все равно делать не можем.
Пытаетесь ли вы найти деньги на проект - спонсоров, гранты? Если развивать сайт, надо же хотя бы программистам что-то платить.
Сначала мы исходили из очень простой вещи: то, что мы можем делать бесплатно, мы делаем бесплатно. Кроме меня, у всех есть работа. Но я не могу сказать, что "ОВД-Инфо" у меня занимает восемь часов в день. Он отнимает много времени, потому что я общаюсь с людьми, придумываю, как его развивать - мне просто нравится всем этим заниматься. Само мое физическое участие в этом деле, оно парт-тайм, часа два в день. Но это все равно не значит, что мне надо за это платить зарплату.
Сейчас, когда мы понимаем, к чему идет проект, какие у нас цели, появляется, соответственно, и обоснование, зачем нам нужны деньги. У нас есть два пути: краудфандинг и гранты. Но у краудфандинга должны быть очень четкие планы, единицы финансирования. Ты не можешь таким образом финансировать деятельность в целом, не можешь собирать деньги на программное обеспечение. Поэтому скорее всего мы просто будем потихоньку превращаться в общественную организацию и искать гранты. А параллельно придумывать, как обосновать краудфандинг и начать собирать деньги и таким путем. Все-таки, когда тебе деньги идут от большого количества человек, ты понимаешь, что общество реально заинтересовано, чтобы твой проект жил, это значит, что ты все делаешь правильно. Нам уже со следующего года, хочется сделать так, чтобы финансирование было 50 на 50.
Вы как-то продвигаете свой проект среди СМИ? Поначалу на вас смотрели как на обычных активистов, а теперь на ваши сводки ссылаются новостные издания.
Мы вообще не проводили активного пиара. На это совершенно не было времени. Я знаю много журналистов - почти в каждом крупном СМИ. Можно было бы на всех наседать и говорить: пользуйся, пользуйся, пользуйся. Я этого совершенно сознательно не делал, и оно само как-то пошло. Думаю, что если ты просто оперативно и профессионально предоставляешь востребованную информацию, то СМИ будут ее использовать.
Понятно, что сначала никакого доверия нам не было: мол, кто-то там пишет о задержанных, почему нужно верить им, а не ГУВД? А потом после мая, когда информация о задержаниях была очень востребована - мы ее предоставляли очень оперативно, и наши цифры разительно отличались от цифр ГУВД (650 человек против 400) - многие СМИ стали активно пользоваться нашим сайтом. Думаю, люди просто заметили, что наша цифра всегда оказывается верной.
Еще, конечно, доверие вызывает то, что мы называем не просто количество задержанных, а их имена. Это очеловечивание данных для нас идеологически очень важно: читатели должны понимать, что задерживают конкретных людей. Статистика сама по себе лишает событие человеческого измерения - ну что это такое, "задержано 114 человек". Для нас же важно, что за этим лесом цифр стоят люди с именами и жизнями, что их прессуют, часто при задержаниях избивают, потом издеваются в отделениях.
Мы мониторим тему задержаний в СМИ и, конечно, видим, кто нас цитирует. Еще мне кто-то говорил, что видел наши данные на Первом канале. И я этому не удивлюсь: нас используют "Комсомольская правда", "Московский комсомолец", "Известия" - газеты совершенно не либерального лагеря. Не ссылаются на нас только РИА Новости.
Это лично тебе привет? [Накануне выборов в Госдуму Охотин уволился с сайта Inosmi.Ru, принадлежащего РИА Новости, и обвинил портал в цензуре. Агентство факт цензуры опровергло и пригрозило Охотину судом - прим. "Ленты.ру"]
 |
| Скриншот с сайта "ОВД-Инфо" |
На вас, кстати, как-то реагируют власти?
Из администрации президента нам пока не звонили, и с Центром ”Э” или ФСБ мы проблем не имели. Но, конечно, они про нас знают. По нам проводили DDoS-атаку в мае, перекрыли наши телефонные линии на два дня. Это происходило так: телефоны звонят каждую секунду, ты подходишь, сбрасываешь, тут же снова звонок. По 500 звонков в день. Одновременно досили телефоны "Росузника" - поэтому я и уверен, что это было целенаправленно. Но мы очень быстро нашли программу в интернете, которая эти DDoS-атаки забивала. На второй день наши телефоны уже работали. А в первый день было смешно: DDoS-атаки закончились к вечеру, как раз когда начались задержания. Они нас дидосили строго по рабочему графику: с 10 утра до 6 вечера.
Еще мы знаем, что в самих ОВД нас активно мониторят. Так рассказывают люди, которые были внутри ОВД, - не задержанные, а, скажем так, проверяющие.
В чем глобальная идея проектов типа "ОВД-Инфо", если отвлечься от простого практического применения?
Я иногда думаю, почему мне так интересна эта тема. Сначала - понятно: задержали друзей, это был эмоциональный порыв. Потом тоже понятно - задержания были массовыми, эйфория была от протеста вообще. Но сейчас и на задержания, и на нашу деятельность смотрят как на маргинальную - это неприятно очень. Когда мы на прошлой неделе запускали сервис "ОВД-files", я попросил одного очень известного фотоблогера нас поддержать. Он отказался - говорит, это маргинально, кому это интересно. И такое отношение - у многих, в том числе и в протестной среде, у той ее части, которая с большим пафосом первооткрывателей и мегапрофессионалов вдруг влилась в протест в декабре - в протест, который уже восьмой как минимум год идет, кстати.
Я же уверен, что феномен массовых задержаний - это не только не маргинальная тема, это в действительности даже важней самих митингов. Опрос "Левады-центра" на марше 15 июня показал, что 44 процента пришедших считают, что самое важное - не лишить власти Путина, а провести реформу судебной системы. Я как журналист изучал почти все реформы, которые проводились в России последние 20 лет - и толку от них ноль, потому что все реформы в России проводились сверху, без реального запроса снизу. А теперь у людей появляется очень четкое осознание, что судебная система действительно не работает. И я убежден, что дело тут не в громких процессах типа Pussy Riot, а в том, что появился огромный слой людей, которые с этой системой столкнулись нос к носу.
Мы помогаем задержанным находить адвокатов, консультируем их, следим за их процессами, и я вижу, как они идут на суд с полным убеждением, что поскольку они невиновны, их оправдают. Они привлекают свидетелей, добиваются рассмотрения видеодоказательств - а потом бац, получают штраф в 20 тысяч рублей или пару суток ареста. Просто на основании протокола задержания и свидетельств сотрудников полиции, которые вообще к этому задержанию никакого отношения не имели. Это личный и коллективный опыт одновременно: задержанные рассказывают потом о своих случаях друзьям, в социальных сетях, и понимание того, что судебная система не просто иногда не работает, а вообще не работает, достигается с помощью как раз вот этих пяти тысяч задержанных. Я убежден, что если люди будут массово отстаивать свои права в нашей пусть и неработоспособной судебной системе, апеллировать приговоры и потом подавать жалобы в Европейский суд по правам человека, попутно широко информируя общество о том, как это все происходит - когда-нибудь у нас будет нормальная судебная система.
Беседовала Елизавета Сурганова
Источник: Lenta.ru