Почему Россия не Зимбабве, рассказал в интервью The New Times член правления «Репортеров без границ» Михаель Редиске

Михаель Редиске — Наталье Морарь, Берлин

Какие можно выделить основные тренды, касающиеся ситуации со свободой прессы в 2007 году?

В первую очередь мы говорим о рекордном числе убитых журналистов. Если в 2000 году были убиты 30 журналистов, то в 2007-м эта цифра возросла почти в три раза и достигла 86. Это самый высокий показатель начиная с 1994 года. По-прежнему наиболее опасными для журналистской работы остаются Ирак, Пакистан, Афганистан. Сюда же можно отнести и страны, в которых идут гражданские войны, например, Чад или Нигерию. Еще одно наблюдение: особо сильное давление на прессу оказывается в предвыборный период в странах с нелегитимными режимами. Это легко объяснимо: давление на прес- су позволяет сохранить режим и оставаться у власти как можно дольше. В этом смысле стоит отдельно сказать о России. Совершенно непонятно, зачем оказывать давление на прессу, если на выборах в Государственную думу «Единая Россия» во главе с Владимиром Путиным и так получила бы большинство?

К вопросу о России. На презентации вашего ежегодного доклада вы уделили особое внимание только двум странам — России и Зимбабве. Чем был продиктован такой выбор?

Выбор был неслучаен. В обеих странах в марте состоятся президентские выборы. И в одной, и в другой, по оценкам «Репортеров без границ», условия для работы журналистов очень тяжелые. Но главное, Россия и Зимбабве ярко демонстрируют тенденцию, которая наблюдается сейчас во всем мире. Зимбабве — маленькая и очень бедная страна с авторитарным режимом, которую весь остальной мир изолировал и открыто осуждает за нарушение принципов свободы прессы. Многие европейские политики демонстративно отказываются иметь дело с президентом Мугабе и выступают с резкой критикой в его адрес. Россия — энергетическая и богатая держава, от которой зависит в том числе и Европа. Ситуация со свободой прессы там примерно такая же, как и в Зимбабве, но остальной мир оценивает российские реалии значительно мягче, чем в Зимбабве. Часть европейских политиков рекомендует избегать критики России, связанной с ограничением свободы прессы или нарушением других демократических принципов. Так же происходит и с экономически сильным Китаем. Наша организация выступает резко против такого принципа двойных стандартов.  

Однако в вашем ежегодном докладе указывается и на заметное ухудшение показателей со свободой прессы в США — в сравнении с предыдущим годом. С чем это связано?

Действительно, показатели свободы прессы, которые мы присвоили в этом году США, немного снизились. Но надо сразу сделать оговорку, что это характеристика состояния свободы СМИ не внутри страны, а за ее пределами. По-прежнему фиксируются случаи, когда журналистов в Ираке задерживают американские солдаты. В тюрьме Гуантанамо уже шестой год продолжает сидеть оператор «Аль-Джазиры» Сами Аль-Хай. «Репортеры без границ» пытались получить доступ к этой тюрьме, но нам в этом отказали. Если же говорить о состоянии свободы прессы внутри США, то оно по-прежнему оценивается как удовлетворительное. Из достижений прошлого года можно отметить принятие конгрессом закона, который позволяет журналистам не раскрывать свои источники информации в федеральным суде. До этого за отказ назвать своих информаторов журналисты могли получить вполне реальный тюремный срок.

Можно ли говорить о какой-либо связи между тем, насколько свободно чувствует себя пресса, и типом государственного устройства? Где больше давят: в президентских республиках или в парламентских?

В странах с сильной президентской властью опасностей и рисков для свободы прессы больше, чем в парламентских республиках. Но обобщать тоже опасно: возьмите хотя бы пример суперпрезидентской Франции, где СМИ чувствуют себя достаточно комфортно. Наверное, правильнее говорить, что свобода прессы зависит не от формы правления, а от степени демократичности государства. Если в стране с очень сильным институтом президентства действует система сдержек и противовесов, то риски для свободы прессы гораздо ниже. Это исключительно вопрос так называемых checks and balances.

В каких странах проблем больше: где издания ассоциируются с той или иной политической партией, как, например, в Великобритании, или там, где СМИ — семейный или акционерный бизнес, как это в США, и они не связаны с определенной партией?

Обобщая, можно сказать, что хуже, если за крупными изданиями стоят те или иные политические силы. Но и здесь надо каждый раз делать оговорку. Возьмем пример Италии: до прихода к власти Сильвио Берлускони четыре крупнейших телевизионных канала принадлежали представителям четырех партий парламента. Такая ситуация конечно же не могла не вызывать некоторых опасений. Но как оказалось позже, это были не самые плохие времена для телевидения Италии. С приходом Берлускони рынок телевидения был фактически монополизирован им одним. Эксперты говорят о том, что волна либерализации последней четверти ХХ века, когда ушли в небытие последние колонии, а потом распалась и коммунистическая система, заканчивается. Маятник пошел назад, мир становится более консервативным. И это не может не сказываться на свободе СМИ. Вы разделяете эту точку зрения? Такая тенденция действительно есть. Но было бы неправильно экстраполировать этот тренд на мир в целом. Скорее это относится к двум регионам — странам Африки и бывшего Советского Союза, за исключением Прибалтики. Здесь мы наблюдаем ежегодное ухудшение показателей свободы прессы.

Источник: ЦЭЖ