Сегодня журналистом может стать любой блогер, более-менее умеющий связывать слова. Читатель уже не спешит к киоску за «утренней газеткой», ему проще и удобнее найти новости в Интернете. О том, что происходит с журналистами и журналистикой, размышляет главный редактор журнала «Огонек» Виктор ЛОШАК.

— 

 Виктор Григорьевич, ваше имя связано с легендарным брендом «Московских новостей». Было время, когда журналистика держалась на личностях. На чем она держится сегодня?

- С одной стороны, она, безусловно, продолжает держаться на личностях. Если текст написан серо и никак — он никому не нужен. С другой стороны, журналистика за то время, что я работаю, изменилась радикально. Если раньше мы занимались тем, что добывали информацию, пытались донести ее до своего читателя, то сегодня мы ограждаем читателя от потока информации, готовим из этого потока информации некое блюдо, персональное для своего читателя, для своей аудитории. В этом смысле профессия изменилась на 180 градусов.

— Вы как-то сказали, что сегодня само понимание журналистики «размыто». Что, на ваш взгляд, происходит с профессией? Виртуальное пространство настойчиво вытесняет бумажную прессу?

- Я сторонник не трагического взгляда на соотношение печатной прессы и Интернета. Для меня не трагедия, что сегодня люди находят новости в Интернете, а не на страницах газет и журналов. Новостная журналистика на бумаге, она в самом деле закончилась. Наверное, каждый номер журнала теперь — это для читателя не столько новости, сколько набор историй, эмоциональное путешествие... К сожалению, Интернет таким образом воспитывает своих пользователей, что они не станут в будущем ни читателями газет и журналов, ни читателями книг. И вот это, наверное, самое драматическое, что пока несет Сеть. По оценкам немецких социологов, между Интернетом и бумажной прессой противоречие вообще минимальное: 80 процентов читателей бумажной прессы, они же и потребители Интернета. Что касается профессии, то сегодня слово «журналист» настолько раздулось, что в конце концов оно должно уже лопнуть, и из него должно выйти несколько разных профессий. Взять, к примеру, человека, который летит на войну, пишет с места событий репортаж, и девочку, которая сидит за компьютером с 10.00 до 18.00, сдувает новости, которые находит на ленте, — это совершенно разные во всех смыслах профессии. Но я уверен, журналистика умная, эмоциональная, понятная широкому кругу будет востребована всегда.

— Опять-таки ваша фраза: «Журналисты сегодня готовы на все ради тиража и рейтинга». Почему это стало возможным? Этому способствует потребитель, который «съест» все?

- Проблема не в том, что это стало возможным. Такая журналистика имеет право на жизнь, и это нужно ясно понимать. Люди, которые идут в публичную политику, люди искусства, должны понимать, что у общества есть интерес к их личностям и к их личной жизни. Отсюда появляются журналисты, которые смотрят на жизнь через замочную скважину. Проблема здоровья общества в пропорции между качественной журналистикой и журналистикой такого толка. Там где эта пропорция нарушена, там общество нездорово. Что касается нашей страны, я не думаю, что у нас трагичная ситуация. Наша проблема в том, что разорван демократический треугольник — общество, медиа и власть. Собственно, разрыв этих связей и стал одной из причин февральских и мартовских выступлений рассерженных горожан.

— «Огонек» довольно часто рассказывает о семейной жизни. Как не впадать в желтый тон, рассказывая о личном?

- Желтизна — это не тема. Например, если вы откроете немецкие журналы «Штерн» или «Шпигель» — журналы, которые в одной нише с «Огоньком», — увидите, что они очень часто рассказывают о проблемах сексуальной жизни. Не проблема — о чем ты рассказываешь. Проблема —  как. Насколько ты профессионален и можешь оперировать специальными знаниями.

— Один из редакторов журнала, Виталий Коротич, говорил вам, что попал в «Огонек» в счастливое время, когда журнал получал тысячи писем в день.

- Но тогда любая газета или журнал были светом в конце тоннеля. Люди надеялись на правду. Была масса проблем, и они приходили с ними в редакции. Я работал в «Известиях», когда отдел писем занимал целый этаж, на каждую область было по учетчице писем. Сейчас изменилась функция прессы. Она не расселяет людей по квартирам, не ремонтирует водопроводные стояки и не выбивает путевки на отдых детям. В целом, связь между читателем и журналистом очень поменялась.

— Вы как-то сказали, что сохранить психическое здоровье можно, только обладая большой иронией к жизни...

- Я с этим живу (смеется). Какое-то время я был фельетонистом. Работал в Одессе. Этот город сделал мне такую ироническую прививку. Как ни странно, она позволяет сохраняться и физически, и психологически. Потому что, если рассматривать многие события в медиа и в жизни не через эту оптику, то, конечно, можно сойти с ума. В профессии главного редактора есть определенная доля цинизма. Как ни крути. Человек, который все время взвешивает разные события, в том числе и трагические, всегда хоть в какой-то мере циник. Сбалансировать этот профессиональный цинизм можно только самоиронией. И еще важно вытравить из себя всяческий пафос.

Татьяна Владыкина

Российская газета

Источник: Планета СМИ