Владимир Молчанов олицетворяет собой телевидение интеллигентное. Оно познавательное, вежливое, грамотно говорящее. Очень жаль, что на федеральных каналах соответствуют «феномену Молчанова» не так много передач. В целом отечественное ТВ — это некий винегрет из ангажированных политических программ, безликих сериалов и «аншлаговой» развлекаловки. Поэтому, собственно, на центральных каналах мы и не видим сейчас Владимира Кирилловича Молчанова, который любезно ответил на вопросы обозревателя «АН».

— Что вас больше всего расстраивает на отечественном телевидении?

— Вы знаете, я смотрю в основном спутниковые каналы, но, конечно, иногда заглядываю и на центральные. Наибольшее отвращение вызывает нездоровый интерес к трупам, смертям и похоронам. Все эти бесконечные убийственные сериалы, «чрезвычайные происшествия», «дежурные части», «программы максимум» и т. п. Самый счастливый день для некоторых наших телевизионщиков — это когда кто-нибудь умирает. Это просто праздник для них, ведь можно провести расследование обстоятельств смерти, допросить с пристрастием родственников и знакомых. И наконец, кульминация — сами похороны... У Андрея Малахова похоронили Анну Самохину в «Пусть говорят» еще за несколько дней до того, как она умерла.

— Может, нужен какой-то закон, ограничивающий насилие на телеэкранах?

— Естественно — нужен. Хотя прежде всего насилие нужно ограничить не на телевидении, а в самой жизни... А пока нет закона, я бы сейчас абсолютно точно сократил количество криминальных новостей. Они должны быть, потому что мы живем в криминальной стране, — но не в таком количестве! И безусловно, надо уменьшить число бездарных, кровавых сериалов, потому что 10 процентов еще смотреть можно, но 90 — это уже что-то запредельное.

— В этом смысле канал «Ностальгия», на котором вы делаете свою старую-новую программу «До и после», выгодно отличается от большинства федеральных каналов как раз своей спокойной интонацией... Интересно, а ваша передача сильно изменилась с тех пор, когда она была суперпопулярной?

— Она абсолютно изменилась, я такой еще никогда не делал. Временной отрезок наших телевоспоминаний — от 1956 года (ХХ съезд партии) и до 1993-го. Но года идут не подряд, как у Парфенова в «Намедни», а в разбивку. В передаче очень много хроники: много моей документалистики, что я снял за свою жизнь и что в свое время вынес из архивов Останкино. Но главное — это гость в студии, который как раз и вспоминает какой-нибудь год вместе со мной.

Не так давно у меня в передаче был Владимир Познер. Мы говорили о 1957 годе, когда в Москве проходил Международный молодежный фестиваль. Мне в 57-м было 7 лет. А Познер только года 3—4 как приехал из Америки. Воспоминания Познера были совершенно потрясающие, потому что он рассказал откровенно и о своей любви (он вообще, как и я, не очень любит рассказывать о своей жизни), о том, как он возненавидел советскую систему, притом, что его родители были талантливые, но абсолютно кондовые патриоты. И наконец, Владимир Владимирович признался, что, если бы не его любовь к женщине, которая жила в том же доме, где жил он и в котором сейчас обитаю я, он бы все предпринял для того, чтобы убежать из этой страны навсегда.

А вот Эльдар Александрович Рязанов обещал прийти ко мне на канал «Ностальгия» на 1962-й год, он сам его выбрал, объяснив, что в этот год у него вышла «Гусарская баллада», которую власти отругали по первое число.

— Вам самому какие передачи нравятся на этом канале?

— Вообще «Ностальгия» — это очень теплый, хороший канал, другое дело, что пока на нем производится не так много собственных программ. Мне очень нравится передача «Рожденные в СССР», Володя Глазунов уже много лет ежедневно ведет ее в прямом эфире. Еще мне интересна программа «Битломания». Замечу, что на «Ностальгию» с удовольствием приходят самые известные люди, которые сейчас не очень радостно ходят на многие другие, более крупные каналы. Потому что там их могут обмануть, что-то не так смонтировать, выставить в неловком положении. Так было с Аркадием Аркановым, моим добрым товарищем, когда его сильно обманули на одном из центральных каналов... А ведущим «Ностальгии» доверяют. Да, и еще я с удовольствием смотрю на этом канале старое кино.

— Такие фильмы, как, скажем, «Дело было в Пенькове», музыку к которому написал ваш отец, знаменитый композитор Кирилл Молчанов?

— Я рад, что вы вспомнили об этой картине, потому что мой отец действительно написал к ней музыку, а на эту песню — «Огней так много золотых на улицах Саратова» мы, можно сказать, живем до сих пор. Папа меня даже водил на отсмотр материала. Правда, после того как я насмотрелся кур, которых режиссер Станислав Ростоцкий наснимал в огромном количестве, мне стало дурно... Мой папа всегда работал с Ростоцким. Я обожал его военные фильмы. И понятно — Станислав Иосифович был настоящий фронтовик, его чудом с того света достали. «На семи ветрах», «А зори здесь тихие», как и фильмы его коллег — «Баллада о солдате», «Летят журавли», стали мировыми шедеврами. Причем бесконечной стрельбы в них нет.

— А есть ли у вас самый любимый федеральный канал?

— Канала нет... Впрочем, «Культура», здесь я не буду очень оригинальным, но мне и на «Культуре» далеко не все нравится. Что-то нравится на Первом. Я всегда смотрю КВН, вырос на нем. «Прожекторперисхилтон» — очень рад за этих ребят. Мне нравятся «6 кадров», незлобные, и у них юмор «не ниже пояса». А вот Comedy club я видел, но больше не смотрю.

— Что вы ждете от прихода 300—500 кабельных каналов? Как к этому, на ваш взгляд, отнесутся власти?

— Ничего нового я не жду. У меня дома сейчас 100 с лишним каналов, будет еще 200, и что? Власти с удовольствием это разрешат, потому что эти каналы будут смотреть только те, кто платит деньги, несколько сотен тысяч человек. Чего власти-то боятся? Ведь среди этих каналов не будет аналитических, политических, остросоциальных. Это же не будет канал «Аргументы неделi»?.. Кино, охота, рыбалка, путешествие, спорт.

— Почему остались за бортом «большого телевидения» такие личности, такие зубры, как Леонид Парфенов, вы, Владимир Соловьев, Светлана Сорокина?

— Во-первых, на федеральных каналах нынче не принято разговаривать свободно. Потом некоторых из перечисленных людей сейчас просто нельзя выпускать на эти каналы, потому что на их фоне разом поблекнут те, кто сейчас там работает. Это, кстати, один из самых серьезных аргументов. На фоне Светланы Сорокиной или Леонида Парфенова очень многих ведущих надо просто убирать из эфира, поскольку велика разница в классе, знаниях, умении говорить, формулировать вопросы. Ведь сегодня на ТВ время людей, которых желательно не отличать друг от друга. Я говорю о ведущих новостей, информационных, аналитических программ. Раньше была Таня Миткова, та же Света Сорокина, а кто сейчас? Их же не различишь! В общем, сейчас время такое — не высовываться. Потому что, если ты отличаешься чем-то, ты уже не симпатичен этой власти.

— Значит, всех вышеназванных популярных ведущих отправили с центральных каналов на раннюю пожизненную пенсию?

— Вы знаете, я думаю, они вернутся. Если захотят, конечно. Не все ведь стремятся обратно на федеральные каналы. Некоторым гораздо комфортнее на спутниковых, где и зарплаты порой не уступают и не так стыдно работать.

— Владимир Кириллович, оставим телевидение в покое. Что происходит с легендарной старой Рузой, где вы давно и прочно обосновались?

— Все, чем была славна Руза, погибает. Это была культурная Мекка всей страны, всего Советского Союза. Огромный знаменитый Дом творчества композиторов. В пятистах метрах Дом ВТО, в километре от нас — легендарная Малеевка, писательский поселок. В Рузу приезжали лучшие актеры, композиторы, писатели. Все жили рядом, и все ходили друг к другу в гости — Евтушенко, Ахмадуллина, Фрадкин, Шостакович, Олег Ефремов. В основном, конечно, выпивать, но при этом еще и стихи читали, что-то играли. Малеевки нет, уничтожена, Дом композиторов практически разрушен, ВТО тоже уничтожено. Все это погибло с помощью каких-то жуликов. А, скажем, в замечательных пионерских лагерях сейчас живут бомжи, если они в эту холодную зиму еще не померзли там. Вырастают вокруг четырехэтажные коттеджи за много миллионов долларов. А в самой Рузе, в деревне, нет уже ни коров, ни коз — ничего.

— Последний, сугубо личный вопрос: вы до сих пор курите «Беломор»?

— Я бросил его курить два года назад, перейдя на трубку. Чтобы быть в лучшей форме, что ли. Трубки мне дарит Юра Рост — мой старинный друг. Но моя жена продолжает курить «Беломор». Вообще‑то я поздно начал курить, был спортсменом, теннисистом. А потом, когда закурил, стал воровать беломорины у мамы. Одно время мы с женой перешли на кубинские сигареты. Потому что она работала на Кубе и меня к ним приучила. Но потом снова вернулись к «Беломору» — привычка, знаете ли, взяла свое.

Беседовал Александр ГАВРИЛОВ

Источник: Аргументы.ру