Павел Шеремет принципиально дружит только с политиками в отставке. «Представьте: у вас друг — министр, а он завтра на своей машине ребенка сбивает. Вам надо об этом писать. Как быть?» — ставит он в тупик журналистов на своих тренингах. Известный белорусский журналист и политзаключенный, уехавший в Москву и добившийся немало успехов, он снова бежал. Хлебные коридоры Первого канала променял на запущенные нивы русского «Не Хлебом Единым» и сейчас готовится явить миру новый «Огонек». В Ростов он привез свою новую книгу о Михаиле Саакашвили, встретился с местными пиарщиками и журналистами, а потом согласился побеседовать с корреспондентом 161.ru. Известный журналист и писатель Павел Шеремет рассказал всю правду о российских масс-медиа.

— Павел, объясните пожалуйста: с каких пор визит президента или премьера на очередной завод в шкале важности выпускающих редакторов на телевидении стал выше, чем, скажем, убийства милиционеров в Ингушетии или вопиющий факт врачебной халатности на Урале?

— Политическая цензура на всех федеральных каналах — это главный фактор. В этом случае любая новость о премьере или президенте важнее, потому что судьба канала зависит уже давно не от телезрителей, а от начальников. По этой причине уже несколько лет подряд телевидение живет проблемами не людей, а начальников. Правда, финансовый кризис сейчас немного отрезвил всех. Можно сказать, слава богу, что есть экономический кризис, потому что люди стали задавать серьезные вопросы и требовать на них серьезные ответы. Гламурные подонки уже никому не нужны. Телевидение пока делает вид, что ничего не произошло, отсюда и такое раздражение им. Потому что жизнь одна, а люди включают телевизор, а там — другая картинка. Долго так это продолжаться не может, и потому я уверен, что вскоре на телевидении должны произойти перемены. Я ушел оттуда, потому что стало невозможно работать, сохраняя лицо и свое честное имя. Я так долго зарабатывал свое имя, что не могу его просто так потерять. Я не смог заставить себя врать. Подошел к какой-то черте и понял, что жизнь такая короткая, а репутация — такая хрупкая вещь, что все это подчинять воле нескольких политиков — глупо и бессмысленно. Надо жить в гармонии с собой. Когда мне стало невыносимо тяжело ходить на работу, я ушел. В Интернет, стал заниматься книгами... Начал жить в гармонии с собой.

— Политики то и дело поднимают вопрос о наведении порядка в Интернете. Лицензирование интернет-СМИ, обязательная идентификация каждого желающего высказаться — это Рашид Нургалиев предложил. Что вы об этом думаете?

— Многие люди просто демонизируют Интернет. Отдельные политики прикрываются ужасами об Интернете для того, чтобы уйти в тень и продолжать делать свои темные дела. Я отношусь к Интернету очень хорошо. Меня он не пугает как журналиста —  вот, дескать, скоро умрут все газеты. Даже если ни одной газеты бумажной не останется, журналисты все равно будут востребованы как отборщики новостей, фильтры между информационным миром и обычными людьми. Что касается всякой «грязи» в Сети, то тут тоже опасения политиков надуманы. Все знают, что спецслужбы могут в кратчайшие сроки установить автора того или иного сообщения. Уголовный кодекс никто не отменял. И если в Интернете человека оскорбили или написали неправду о нем, нужны минимальные затраты, чтобы привлечь автора к ответственности. Так же,как это делают в случае оскорбления по телевизору или в газете.

Все попытки политиков ввести запрет на Интернет связаны лишь с тем, что они хотят окончательно накрыть наше общество бетонной плитой единомыслия. Они видят, что зритель ушел от телевидения. Основные телезрители сейчас — это женщина в возрасте 50+. Рекламодателям это не нравится. Молодежь всю информацию черпает из Интернета. Поэтому Интернет хотят закрыть, чтобы не было альтернативы. Даже Китаю не удается полностью перекрыть доступ во Всемирную сеть. В Китае все спокойно, пока там был экономический рост. Как только там начнется экономический кризис, то все попытки обустроить там это единомыслие — обрушатся. Не надо пудрить людям мозги. Не надо закрывать последние источники правды и альтернативной информации. Эти тенденции очень опасны, но, думаю, больших успехов наши власти не добьются.

— А за что надо обязательно наказывать?

— За порнографию, особенно детскую — и очень жестоко наказывать. За разжигание межнациональной розни в России, как со стороны русских фашистов, так и со стороны других национальных групп. У нас страна многонациональная, за ней надо внимательно следить, иначе она развалится. За ложь.

— Вы ушли поднимать «Огонек». Известный журнал со славной историей, но каким вы его видите в XXI веке, в капиталистической России?

— Меня пригласили поработать в «Огоньке», и я с большой радостью это предложение воспринял. Там я буду редактором отдела политики и общества. Журнал купил ИД «КоммерсантЪ», и мы все рассчитываем, что это придаст новое дыхание журналу. Кто читатель? Читатель его — это так называемый лидер общественного мнения, люди, которые создают общественное мнение. Они читают актуальные статьи, новые книги, смотрят интересные фильмы, а потом об этом рассказывают своим окружающим. Это и есть создатели общественного мнения. В советское время эту функцию выполняли либо партийные боссы, которые навязывали людям какую-то точку зрения, либо диссиденты, которые представляли какую-то альтернативу. Так или иначе, создатели общественного мнения совпадали с лидерами общественной жизни. Поэтому в свое время «Огонек» был так популярен. Сейчас это все распалось. Лидеры общественного мнения не совпадают с лидерами общественного поведения. Олигархи — хозяева жизни, но идеологию этих людей основная часть нашего общества не разделяет. В этом заложено очень глубокое противоречие нашего проекта. Ведь рекламодатель дает деньги с расчетом на богатых и успешных людей, а журнал читают люди интеллигентные и небогатые. Они следят за новинками в литературе и искусстве, в политике и так далее, но не могут воспользоваться многими материальными благами.

Нам надо как-то попытаться лидеров общественного мнения превратить в лидеров общественной жизни. Может быть, нам опять поможет кризис. Потому что сейчас вдруг выяснилось, что эти крутые богачи, которые нажили свои состояния, не такие уж крутые бизнесмены. Первый же кризис многих разорил, спесь с них сошла, и люди поняли, что такое истинные ценности. За истинными ценностями, мы надеемся, люди и придут в «Огонек». Я очень рад, что большое количество людей вступилось за журнал в январе этого года, когда предыдущий владелец прекратил финансировать издание. И я тоже тогда говорил: нынешние олигархи заводят новые, дурацкие дорогие журналы, в то время, когда есть журнал с вековой историей. Надо сохранять свои бренды. Их у нас не так уж много. «Огонек» — один из таких брендов, настоящий российский.

— Так это коммерческий проект или общественно-политический?

— Это, конечно же, общественно-политический проект с перспективой со временем превратиться в настоящий коммерческий.

— Вы сейчас больше тренер, чем журналист. А кого вы стремитесь воспитать на своих занятиях?

— Я много провожу тренингов по России и странам СНГ, мне это очень нравится. Я люблю работать с журналистами, а не со студентами. С людьми, которые уже понюхали пороху. Главное, что хочу донести — это миссию нашей профессии. Что журналистика — это один из ключевых общественных институтов. Мы — зеркало этой жизни. Что без сильных медиа невозможно сильное государство. Что мы должны быть смелыми, а в России журналистика должна быть отвязной. Но при этом чтобы мы были ответственными. И так легко не сдавались на милость политиков и чиновников, которые за красивыми словами скрывают свои меркантильные и подлые интересы.

— Дон Кихотов готовите?

— Без значительной доли романтизма и наивности в нашей профессии нельзя. Те, кто приходит в журналистику за большими деньгами и легкой славой, как правило, долго не выдерживают. И деньги здесь небольшие, и слава противоречивая, и вечный напряг. Только романтизм и вера в идеалы позволяют нам не сойти с ума и сохранять себя в хорошей форме.

— В свое время за вас, узника белорусской тюрьмы, вступился первый президент России. Сейчас к эпохе правления Ельцина отношение в лучшем случае — снисходительное, но все больше звучит упреков. Лихие 90-е, развал страны... А вы что об этом думаете?

— Я очень плохо отношусь к любым попыткам как-то очернить то, что было. Я лично всегда с большой благодарностью вспоминаю Бориса Николаевича Ельцина, очень хорошо отношусь к нему как к человеку и политику. Думаю, как в истории с Горбачевым, Ельцин сделал больше хорошего, чем плохого. И если на весы положить с одной стороны — его ошибки, с другой — достижения, то достижения перевесят. С каждым последующим годом роль Ельцина в истории будет превозноситься все больше и больше. Это не значит, что мы не должны критически смотреть на какие-то вещи. Мы должны серьезно проанализировать действия российской элиты в 90-е годы, но если бы не 90-е годы, Россия бы в 2000-х не встала бы с колен. Кризис нынешний, который опять едва ли не свалил Россию снова, показывает, что 2000-е годы не были настолько безупречными, как нам все время пытаются это внушить. А 90-е не были такими уж окаянными.

— Вы презентовали недавно свою новую книгу «Саакашвили. Грузия. Погибшие мечты». Вас разочаровал Саакашвили?

— Над книгой о Саакашвили я работал год. Начал, кстати, в надежде остановить войну. Я был уверен, что она начнется, просто не ожидал, что так скоро. Эта книга — я как раз приехал презентовать ее в Ростов — в ней я попытался объяснить россиянам, что происходит в Грузии. Потому что россияне вообще уже не понимают положения дел там. Я проанализировал, кто такой Саакашвили, почему он пришел к власти, кто такие грузины и что будет дальше. Я попытался понять, почему два православных народа, которые не одну сотню лет были вместе, вдруг стали врагами и оказались по разные стороны баррикад. Саакашвили — абсолютно неординарная личность, очень интересная, яркая, у которой есть очень яркие достижения наряду с такими же громкими, оглушительными провалами. Это трагическая история. Ведь он мог войти в историю Грузии как созидатель, второй Давид-строитель — самый их знаменитый царь. Но несколько роковых ошибок привели его на грань катастрофы. Он не то чтобы не войдет в историю как спаситель и строитель, он вообще может не досидеть до конца своего конституционного срока — до 2013 года. Его там едва ли не каждый день пытаются свергать. Вот об этом книга. Чтобы люди моли посмотреть на ситуацию не так плоско, как это пытается показать Первый канал.

— Сейчас у России открывается «белорусский фронт». Молочные войны, угрозы Лукашенко уйти на Запад. Что вы об этом думаете?

— Лукашенко — это психологически очень похожий на Саакашвили тип человека. Такой же эмоциональный, неустойчивый, но это люди, которые стоят по разные стороны цивилизационного процесса. Саакашвили — он как бы за западную демократию и развитие, а Лукашенко — за восточную деспотию. Долгие годы я в России многим людям пытался раскрыть глаза на этого человека, призывал не тратить миллиарды денег на его режим, а лучше потратить те же деньги на какую-нибудь псковщину или рязанщину. Но долгие годы на меня смотрели в лучшем случае как на сумасшедшего, а то и как на агента ЦРУ. А сейчас вот российская элита вдруг очнулась от этого лукашенковского дурмана. Ухудшение отношений налицо, но это не означает, что отношение между белорусами и русскими ухудшатся. Россияне воспринимают Белоруссию как часть себя, и Россия так просто не отпустит Белоруссию в объятия Запада. Будет биться за нее намного более жестко и рьяно, чем бьется сейчас за Украину.

Елена РОМАНОВА, специально для 161.ru

Источник: ЦЭЖ