В каждой новой революции, которые все еще происходят на Земле, все большую роль играют медиа. В первую очередь это касается, конечно, социальных сетей, которые оказались отличным инструментом для координации действий масс. Но и «традиционные медиа» — информагентства, телеканалы, даже газеты — рановато сбрасывать со счетов. События января-февраля 2011 года в Египте в очередной раз это продемонстрировали.

Что нового

Еще в октябре 2010 года в журнале New Yorker вышла пространная отрезвляющая статья, автор которой — Малколм Глэдвелл, много лет пишущий о социальных микротрендах и социальном эффекте технического прогресса — высказал, ссылаясь на видных исследователей и на обыкновенный здравый смысл, несколько простых идей о «новом типе активизма», якобы сформированном Веб 2.0. Суть была проста: когда уже есть готовая революционная масса, Веб 2.0 действительно предоставляет ей максимум возможностей для обмена информацией и планирования действий; но если революционной массы нет — создать ее посредством Веб 2.0 невозможно. Чтобы поднять хоть одного конкретного человека делать революцию — недостаточно быть его френдом в Facebook и фолловером в Twitter, тут требуются более прочные и тесные социальные связи. Эти идеи, впрочем, так и потонули в восторженном хоре, твердящем о «твиттерных революциях» в Молдавии (где к весне 2009 года микроблогов было раз-два и обчелся) и в Иране (где большинство сообщений были почему-то написаны по-английски, а не на фарси).

С Тунисом и Египтом было все то же самое. Лавры организатора египетской революции упорно приписывают топ-менеджеру ближневосточного отделения Google Ваэлю Гониму, который аж в июне 2010 года создал «протестную» страницу в Facebook. Если бы восстания начинались на таких страницах — пожар мировой революции пылал бы сейчас по всей планете, за исключением, может быть, отдаленных островов в Тихом океане, докуда еще не дотянулся интернет. Как минимум — революция в Египте началась бы в июне 2010-го, а не в январе 2011-го.

Не создав никакого «нового активизма», Веб 2.0 в случае египетской революции стал мощнейшим инструментом активизма старого. Лучшим подтверждением тому может служить то, что уже в ночь с 27 на 28 января власти организовали разрыв связи по всей стране. Революция, разумеется, и не подумала закончиться: люди уже и без всякого интернета знали, куда идти и чего требовать, а также были уверены, что их много и они — сила.

Помимо «нового активизма», в связи с египетской революцией много говорилось о «новой гражданской журналистике». Дескать, информация о происходящем теперь поступает напрямую от тысяч участников событий.

Однако вот незадача. Самые популярные «революционные» твиттеры вели... журналисты. Дэн Нолан из «Аль-Джазиры» (с места событий), Ник Кристоф из The New York Times (с места событий), Андерсон Купер с CNN (с места событий), Энди Карвин с National Public Radio (агрегатор), редакционный микроблог «Аль-Джазиры» (агрегатор) — именно от них, а не от предполагаемых тысяч простых египетских микроблогеров весь «Твиттер» узнавал в реальном времени, что происходит в Египте. И это вполне понятно: журналисты для того и находились на площади Тахрир и в других «горячих точках», чтобы передавать информацию, тогда как демонстранты пришли туда совсем за другим. А читать подряд все твиты по основным «революционным» хэштэгам (#egypt, #jan25, #tahrir, #mubarak) было просто невозможно — слишком много. Тут помогали профессиональные редакторы, которые отбирали и агрегировали ключевые сообщения.

Вот и выходит, что Веб 2.0, изменив инструменты координации революции и жанры ее освещения, по сути оставил все на своих местах: революционеры бунтуют, журналисты освещают, а остальные — читают, комментируют и «болеют».

Репортаж с повязкой на глазах

За блокировкой интернета в Египте 30 января последовало запрещение телеканала «Аль-Джазира», который наиболее полно и подробно освещал революционные события и служил основным источником новостей из Египта для многих мировых СМИ. Расчет был тот же: лишить демонстрантов возможности обмениваться информацией и быть в курсе того, что происходит вне поля их зрения. Однако и эта мера не помогла режиму Хосни Мубарака сбить волну протестов.

Более того, «Аль-Джазира», несмотря на запрет, продолжила работу в прежнем объеме. На следующий день после запрета, 31 января, в Каире задержали съемочную группу Дэна Нолана. Журналистов вскоре отпустили, но все оборудование у них отобрали.

4 февраля последовали нападение на каирский офис «Аль-Джазиры» и хакерская атака на ее сайт. Однако телеканал, несмотря ни на что, продолжал работать. Все главные события на площади Тахрир он показал в прямом эфире, все ключевые заявления представителей оппозиции (в том числе запрещенной организации «Братья-мусульмане») прозвучали там же.

Сторонники Мубарака, невесть откуда появившиеся в Каире 2 февраля (сообщалось, что их свозили со всей страны автобусами и что среди них было много наемников и переодетых в штатское полицейских и сотрудников спецслужб), относились к журналистам едва ли не более враждебно, чем к демонстрантам. Они носились по улицам и врывались в гостиницы в поисках иностранных корреспондентов. От их рук пострадала, в частности, съемочная группа звезды CNN Андерсона Купера. По возвращении в США Купер был, наверное, самым желанным гостем любого ток-шоу на американском телевидении. 9 февраля он появился в популярнейшем Late Show Дэвида Леттермана и возложил ответственность за нападения на журналистов на вице-президента Омара Сулеймана, который ранее заявлял, что за беспорядками «стоят иностранцы».

Каждый день из Египта приходили сообщения об избиении, задержании или пропаже нескольких журналистов. В частности, 1 февраля в Каире пропала съемочная группа российского телеканала «Звезда» в составе корреспондента Аркадия Назаренко и оператора Альгирдаса Микульскиса. Позже выяснилось, что их примерно на сутки задерживал неизвестно кто — в охваченном беспорядками и утыканном разнообразными блокпостами Каире это было в порядке вещей. 2 февраля был побит корреспондент ВГТРК Сергей Пашков. Тогда же досталось съемочной группе Russia Today, которая оказалась зажата между толпами сторонников и противников режима.

Большинство сообщений о нападениях на журналистов относятся ко 2—3 февраля, когда улицы внезапно заполонили «сторонники Мубарака» и мирные демонстрации сменились настоящими уличными боями. Однако «сторонникам» не удалось отбить у протестующих улицы, они вскоре как-то сами собой «рассосались», и журналисты почувствовали себя более или менее в безопасности.

Египетские военные, хоть и сохраняли до последнего подчеркнутый нейтралитет в гражданском противостоянии, тоже были для них источником постоянного беспокойства. Например, репортеров французского телеканала TF1 военные 15 часов продержали с завязанными глазами. Впрочем, не били. Вообще, все иностранцы, которым довелось быть задержанными египетскими военными, подчеркивали, что, за исключением завязывания глаз, с ними обращались вполне корректно.

Нападениям или задержаниям во время египетской революции подверглись представители, вероятно, всех СМИ, которые ее освещали.

Что же касается египетского государственного телевидения, то оно умудрялось игнорировать протесты даже тогда, когда их участники исчислялись уже сотнями тысяч. Когда счет пошел на миллионы, в эфире появились крайне скупые сообщения об отдельных «выступлениях экстремистов». Обрамляли эти сообщения бодрые репортажи о прелестях стабильности и о том, как Египет неуклонно встает с колен.

P.S. И об Иране

Не успела победить революция в Египте, как взволнованные взоры обратились в сторону Ирана. В том, что, предположительно, начинается в вотчине аятоллы Али Хаменеи, есть любопытный штрих, относящийся к нашей теме.

Что революционная масса в Иране имеется — показали волнения лета 2009 года. Твиттер и прочие соцсети в Иране давно и надежно заблокированы, но там есть гораздо более древний и мощный способ самоорганизации народа: в отличие от светского Египта, в Иране очень сильна традиция совместных молитв и пятничных проповедей.

На пике волнений в Египте иранская служба «Би-Би-Си» показала в прямом эфире интерактивное ток-шоу, в ходе которого своими мнениями о происходящем смогли обменяться египетские и иранские зрители. Многие иранцы тогда рассказали, что очень внимательно следят за событиями в Египте.

Иранские власти, которые уж точно не забыли про лето 2009 года, и раньше были не в восторге от того, какое внимание местная «Би-Би-Си» уделяет египетской революции. Но этот интерактив стал, по всей видимости, последней каплей. 11 февраля «Би-Би-Си» заявила, что сигнал ее спутника, с которого ведется вещание на Иран, блокируется.

Похоже, иранские власти запоздали с блокировкой «Би-Би-Си», как египетские власти в свое время запоздали с отключением интернета и запрещением «Аль-Джазиры». Впрочем, революции не делаются ни в интернете, ни на «Аль-Джазире», ни на «Би-Би-Си». Уж кто-кто, а стражи Исламской революции это наверняка знают.

Артем Ефимов

Источник: Lenta.ru