Об отличительных особенностях работы интернет-СМИ, о журналистском образовании, о долгой жизни бумажных газет и о многом другом — в интервью главреда Lenta.ru Галины Тимченко.

— Галина Викторовна, поговорим о работе интернет-СМИ. Если бы вам пришлось дать редакции какую-то одну заповедь, какой бы она была? Что самое главное?

— Я не знаю. Волшебного рецепта не существует и волшебной заповеди не существует. Вообще, не существует никаких отдельных интернет-СМИ.

— С этого момента поподробнее.

- Есть СМИ и не СМИ. А то, на каком они носителе, — просто обязывает людей работать в определенном режиме и соблюдать какие-то дополнительные условия. Вот, собственно, и все.

Это все равно, что смотреть кино в телевизоре или на киноэкране — мы прекрасно понимаем, что блокбастеры лучше смотреть на большом экране, тогда у тебя больше вовлеченность, а спектакли лучше смотреть все-таки, наверное, в спокойной обстановке, дома, когда рядом не хрустят попкорном.

Так вот, грубо говоря, интернет — это кинотеатр IMAX, в котором показывают блокбастеры. То есть и то, и другое — кино, и то, и другое можно смотреть, где угодно, но лучше там. Никаких отдельных, особых правил для интернет-СМИ, в общем-то, не существует, по моему глубокому мнению. Акула Даша [летающая акула, подаренная «Афишей» редакции Ленты.ру и задержавшаяся в кабинете главреда на время интервью — прим. Амзин] со мной согласна. Для интернет-СМИ нет никакого особенного рецепта, он такой же, как и для всех остальных СМИ.

Просто если на телевидении человек, который делает передачу, должен быть ориентирован на жесткий хронометраж и очень жесткую структуру внутри этого хронометража. Человек, который работает в толстом журнале с длинными текстами, должен быть более литературо-центричен. В интернет-СМИ есть какие-то такие же определенные условности.

Но, в общем, на самом деле, ничего особенного нет. Для того, чтобы там работать, не существует никаких особых правил. Если ты хороший журналист, ты и в интернете будешь хорошим журналистом. Но при одном условии... Если ты все-таки довольно быстро думаешь и быстро делаешь. Интернет не любит медленных.

— Правда ли, что в интернет-СМИ стараются не брать выпускников журфака?

— Не правда. Сейчас уже не правда. Раньше было правдой.

— Почему?

— Сейчас, видимо, потому, что изменилось отношение к профессии, и на журфак идут очень разные люди. Какое-то количество лет назад на журфак шли, грубо говоря, лузеры. Те, кто что-то соображал, шли в экономисты или юристы. Чтобы разобраться в устройстве мира, существовали серьезные гуманитарные факультеты. На журфак и факультет социологии шли скучающие люди, которым надо было бы получить высшее образование и заодно посмотреть, как делается все, что связано с рекламой и пиаром.

Сейчас у меня нет каких-то особенных сведений, но раньше, я помню, что на журналистике внутренний конкурс на пиар и рекламу был в несколько раз выше, чем на газеты и журналы. Было слишком много случайных людей, которые пришли туда «непочему».

Сейчас, видимо, ситуация в стране меняется, и подспудно это стало видно по тем людям, идущим в журналистику. Грубо говоря, совсем молодые люди пошли туда за правдой или за поиском себя. Этих людей можно брать.

— То есть важно не образование, а толковость?

— Не образование, а толковость. И даже не столько образование, сколько любознательность и желание каким-то образом разобраться в сути вещей. Ленивых и не любопытных журналистика не любит. Журналисты должны быть трудолюбивы и очень любознательны.

— Раз журфак перестал быть негативным маркером, кем теперь надо быть, чтобы не попасть в редакцию?

— На самом деле, такого почти нет, хотя людей из пиара мы все-таки стараемся не брать. Но тут какой-то кризис доверия. Может быть, лично у меня. И людей, которые закончили социологию, политологию и все околонаучные дисциплины, мы тоже стараемся не брать. Потому что очень много умных слов, очень много мутных мыслей и КПД, стремящийся к нулю. Но это так, по опыту.

— Вообще, по вашему опыту, что лучше для журналиста — естественно-научное или гуманитарное образование?

— Хотела бы сказать гуманитарное, но все-таки естественно-научное. Опять же, я, как Костик, за всю Одессу не скажу, но, к сожалению, по опыту, гуманитарии очень склонны закапываться и зачастую мыслят менее системно, чем люди с естественно-научным образованием.

Была такая старая байка. Задались вопросом — у кого из врачей самый высокий IQ? Выяснилось, что у травматологов. Им за единицу времени приходится принимать очень много решений. А самый низкий IQ оказался у физиотерапевтов и участковых терапевтов — у тех людей, которые могут себе позволить действовать медленно, у них есть много времени на обдумывание решений.

Зачастую в моих глазах представители гуманитарных профессий — те самые врачи-физиотерапевты, которые думают, будто у них много времени. Их классическое образование приучило к тому, что к серьезной проблеме нужно приступать постепенно и не торопясь. В их голове очень трудно в течение не одного дня и не одной недели укладывается мысль, что можно действовать качественно и быстро одновременно. Они на это просто не заточены. Все их образование, каким бы высококачественным оно ни было, приучает их к тому, что хорошо — значит медленно.

— С приходом в отрасль понятно. Давайте про саму отрасль. Благодаря «Снобу» и еще нескольким проектам в рунете появляется явственно видная мода на длинные тексты: т. н. longreads, features и другие английские слова. Как вы относитесь к этой моде? Действительно ли это то направление, в котором стоит идти интернет-СМИ? Вы запустили несколько спецпроектов, которые ориентированы явно на это. Каковы итоги этого? Каковы ваши ощущения?

— Очень смешанные ощущения. Я прекрасно понимаю этих людей, потому что делать такие длинные качественные проработанные тексты — это удивительно приятно, это просто райская работа, когда ты сидишь и спокойно работаешь над текстом. С другой стороны, если говорить о том, что мы живем в мире чистогана, то овчинка не стоит выделки.

Конечно, нужно думать не только о материальной выгоде, но и о каких-то других вещах, как то: об имидже (ненавижу это слово). И, конечно, имиджу издания наши проекты очень сильно помогли.

Если говорить о коммерческой или аудиторной выгоде, то здесь мы практически ничего не получили, то есть в данном случае выхлоп стремится к нулю. Поэтому тут важно соотношение цена-качество. Если у издания есть инвестор или спонсор, а, точнее говоря, меценат, который готов вкладываться в такие вещи, то флаг ему в руки. Но люди, которые начинают делать такие вещи, должны совершенно четко понимать, что большой аудитории у них не будет.

Времена «Нового мира» прошли, и, мне кажется, что они больше никогда не вернутся, к сожалению. Мир очень быстрый, все всё делают очень быстро, и читать длинные даже очень хорошие тексты практически не представляется возможным. От любой аудитории их читают примерно 10 процентов.

Я не верю, что существует на свете ресурс, который может успешно работать, я имею в виду выйти на самоокупаемость, продавать рекламу, по тем законам, которые сейчас существуют в отрасли, ориентируясь только на большие тексты. Мне кажется, что такого быть не может.

— За рубежом такое есть.

— За рубежом такое есть, но мне кажется, что отдельных интернет-проектов за рубежом я не знаю. Я знаю только проекты, выросшие из бумаги внутри большого холдинга, где реклама продается пакетно, и где холдинг или издательство зарабатывает на других вещах, но для того, чтобы, как бы сказать, не портить прекрасный вид, а наоборот улучшать культурное пространство, они делают такие журналы. Так что в любом случае, для холдинга такие проекты — в каком-то смысле благотворительность или работа на свой собственный имидж, но тоже понятно, что прямой выгоды это не принесет никогда в жизни.

— У длинных текстов с долгим производством есть еще одна сторона. О ней так иногда говорят, суеверно крестясь — это расследовательская журналистика, которая сейчас начинает возрождаться в интернет-СМИ. Есть ли у нее будущее? Она же тоже очень затратная.

— Да, но вот эти затраты как раз оправдываются. Хочу сказать на собственном примере. После декабрьских выборов, когда спецкор «Ленты» разоблачил схему вброса бюллетеней, так называемой «карусели», аудиторная реакция была такова, что подскочил трафик, пусть ненамного.

Внимание к средству массовой информации, которое способно на такие расследования, резко возрастает. Соответственно, становится престижно знать об этом издании. И не только про эту статью, а вообще знать, что это такое. И ты как бы входишь в тренд, в моду. И расследовательская журналистика —  это, можно сказать, длинные деньги, длинные вложения.

Ты сейчас вкладываешь и получаешь выхлоп или отдачу через год, через два, но это правильное вложение денег в отличие от просто литературных текстов и от текстов, например, уважаемого и любимого мною портала OpenSpace. Это хорошие вещи, это качественная журналистика, но, правда, коммерческого будущего у них нет. В отличие от расследовательской журналистики. Там, как раз, есть.

— Переходя от расследовательской журналистики, которая всегда была бумажной. Вам часто задавали вопросы про социальные сети, блоги и так далее. Есть еще один вопрос, который задают так же часто. Умрут ли газеты?

— Не умрут. В нашей стране не умрут.

— Почему? И особенно — почему в нашей стране?

— Про нашу страну могу сказать. Я долгое время не знала ответа на этот вопрос. Год назад была на большой региональной конференции средств массовой информации, где были представлены абсолютно все региональные СМИ, ну, очень многие из них, во всяком случае.

Это был первый раз, когда я почувствовала, что я не с народом моим. То есть разрыв между московскими интернет-СМИ и бумажными областными, городскими и поселковыми СМИ такой, что его не преодолеть за ближайшее время вообще никак. Я разговаривала как с людьми с другой планеты. Я разговаривала так, как если бы я сейчас разговаривала, например, с издателем газеты «Известия» в 1940-м году. Когда я спросила: «А что такое для вас интернет, господа журналисты?» В ответ прозвучало: «Это помощь в работе журналиста».

То есть для них это не среда, не способ общения, для них это один из инструментов помощи журналисту. Когда я начала задавать уточняющие вопросы, выяснилось, например, что в Псковской области по поселкам газеты доставляются на автобусах два раза в неделю. И за ними выстраивается огромная очередь в поселках. В таких условиях могут умереть газеты в нашей стране? Не могут. Мне кажется, что еще очень долго не смогут.

Я не заглядываю на 50 лет вперед, я не Андрей Мирошниченко, великий аналитик, который даже знает точную дату, когда умрут газеты, но мне кажется, что газеты не умрут. Это первое.

Второе. То, что касается остального мира. Пока не изменилась структура потребления и культурное пространство в Западной Европе, по моим наблюдениям, там газеты тоже не собираются умирать. Очень смешно, но, путешествуя по Европе, я зачастую, точнее, почти всегда оказываюсь единственным человеком, который в общественном месте достает гаджет, привязанный к Сети. Ловлю на себе удивленные взгляды, вне зависимости от того, где я — в Латвии ли, в Италии ли, в Испании или в Германии.

Видимо, такова культура потребления. Европейцы все-таки приверженцы стандартной модели [потребления информации — прим.], и гаджеты, видимо, до сих пор считаются чем-то вроде телефонного аппарата на обеденном столе. Представить себе обычный стационарный телефонный аппарат на обеденном столе практически невозможно.

Люди, безусловно, пользуются интернетом в рабочее время или дома, но гаджетомании в таком виде, как она происходит у нас, когда четыре человека приходят в кафе, и каждый достает свой iPhone и погружается в него, и они могут даже, сидя за одним столом, переписываться, такого там нет вообще нигде. Из этого я делаю один вывод — Запад не готов отказаться от своих любимых привычек — газеты, кофе. Тот, кто ездил в лондонском метро, знает, сколько там лежит оставленных газет. Причем оставленных следующим читателям.

Может быть, причины для смерти газет есть. Но никаких признаков умирания газет я не вижу нигде.

— Признаков предательства аудиторией?

— Да, аудитория не предает их.

Потом, конечно, надо еще отдать должное, что интернет прирастает, в том числе, и взрослыми людьми, но все-таки пожилые люди с большим недоверием относятся к сетевым средствам массовой информации. То, что произведено печатным станком, по-прежнему пользуется большим доверием, как это ни смешно, и я это чувствую каждый день.

— Кстати о доверии. Есть ли внутри нашей индустрии какие-то вещи, которые вы хотели бы поправить, или какое-то недоверие между СМИ?

— Да. Я бы точно хотела кое-что поправить. Во-первых, я бы хотела, чтобы производители контента наконец выработали бы какие-то отраслевые стандарты. Я даже не говорю «средства массовой информации», а именно те люди, которые производят контент, выработали бы какие-нибудь внятные правила поведения внутри нашей отрасли.

К примеру, ссылки друг на друга. Это волнует практически всех. Может быть, меня это даже волнует в меньшей степени, чем всех остальных. Но правила, как мы ссылаемся друг на друга, все-таки должны быть выработаны. Это первое.

Второе, чего бы мне хотелось, это чтобы отрасль как-то там договорилась между собой. И я понимаю, что об этом невозможно договориться, это вечная история про средства массовой информации и информационные агентства. Эта история длится уже года четыре, и конца и края ей не видно. В эту «гонку вооружений» втягиваются все большие и большие силы.

Если сначала это были только РИА Новости, то сейчас и «Интерфакс» стал таким же. То есть агентство, которое было создано для того, чтобы поставлять информацию газетам, позиционирует себя как отдельное средство массовой информации и составляет конкуренцию средствам массовой информации, по сути, в общем-то, им не являясь. Они делают надстройку над своим агентством.

У Associated Press, как мне кажется, нет своего средства массовой информации. Это агентство и все. Вот эти надстройки стали популярны у нас в стране, и, как когда-то был вопрос «что делать с новостными агрегаторами?», точно так же сейчас стоит вопрос с новостными агентствами. Если ИТАР-ТАСС выйдет из глубокой комы, то, может быть, и оно присоединится. А дальше у нас появятся те самые пресловутые три кнопки, которые будут диктовать нам условия. Эти условия не всегда таковы, и эти агентства, по большей части, либо принадлежат государству, либо тесно связаны с государством, и если эти условия и правила игры будут диктовать они, то ничего хорошего в отрасли не произойдет.

— А что скажете про приход традиционных холдингов в интернет? Не «Интерфакса», не РИА Новостей, не информационных агентств, а того же «Первого канала», «НТВ» и так далее.

— Я про это говорила год назад и ничего нового сказать не могу. Меня удивляет их лень и отсутствие любопытства. При тех мощностях, которыми обладают телеканалы, при тех громких именах, которые работают на каналах, при той скорости, с которой, в общем-то, работают телеканалы, уничтожить другие средства массовой информации —  им просто как нечего делать.

Если бы они всерьез занялись своими интернет-департаментами, то примерно через пол года «Лента.ру» была бы месте на 12-м или 7-м в лучшем случае. Но они ленивы, нелюбопытны и очень снобски настроены по отношению к интернету.

Это та же самая история, что и с бумагой. Они считают, что телевидение — это более качественное средство массовой информации. Хотя это так же смешно, как сравнивать, какое средство связи более качественное: телефон или телеграф? И то, и другое. Зависит от того, как оно работает. Они почему-то считают, что телеграф — более качественное средство, чем телефон. Они относятся к интернету с презрением, поэтому не занимаются им. Но если бы они этим всерьез занялись, то и агентствам бы мало не показалось, они бы съели всех. С их деньгами и с их технической базой, они бы съели всех. Просто они этим не занимаются.

— Просто лень?

— Думаю, не лень. Это люди предыдущего поколения, они не верят в интернет. Ну и потом, нет прямых коммерческих выгод. Телевидение развращено тем, что имеет очень быстрые деньги. Они же прекрасно понимают, что кнопка «Первого канала», кнопка «Второго канала», кнопка «НТВ» есть в любом доме в любой деревне, где стоит антенна. А для того, чтобы туда пришел интернет, нужно потратить еще много-много усилий.

Люди, привыкшие к быстрым и достаточно легким деньгам, никогда не будут в это вкладываться. То есть они привыкли мыслить миллиардами — рублей, долларов — не важно, миллионами пользователей. Здесь им придется сначала считать копейки. Я думаю, что они просто морально не готовы к тому, что цифры будут принципиально отличаться от тех, к которым они привыкли. И цифры рекламных доходов, и роста аудитории и так далее.

Если сейчас взять совокупно, опять же, очень приблизительно, аудиторию пяти ведущих интернет-СМИ, она примерно составляет аудиторию телеканала «НТВ». В общем, прямой выгоды им нет, и пока как-то не видно, чтобы у них была какая-то стратегия на более серьезный период.

Они просто привыкли к другому. Поэтому, видимо, считают это коммерчески неоправданным. Они зафиксировали свое присутствие в Сети. Многие из них даже развивают свои сайты. Слава тебе, господи, начали делать онлайн видео-потоки. На «Первом канале» даже можно посмотреть какие-то отдельные видеопрограммы — и архивные, и такие-сякие, то есть они начали выкладывать что-то в Сеть. Да, есть какие-то новости, но это посольство в интернете и больше ничего.

— И последнее. Та самая болезненная тема про социальные сети. В статье на OpenSpace вы говорили, что на «Ленте.ру» никогда не будет кнопок социальных сетей, потом появились кнопки «ВКонтакте», «Это интересно» и кнопка «Рекомендую» на Facebook. О каких кнопках вы говорили?

— Я вообще не говорила об этом. История с публикацией моей лекции в OpenSpace уже обросла какими-то странными подробностями. На самом деле я совершила одну большую ошибку — я написала статью, и не дала ей ни заголовка, ни подзаголовка, оставив это на усмотрение редакции OpenSpace. В результате они поставили свой заголовок и подзаголовок, которые я увидела через сутки после того, как статья была опубликована, и что-либо менять было уже бессмысленно.

На самом деле, речь идет только об использовании головного мозга при работе с соцсетями, как, собственно, и вообще об использовании головного мозга при работе в средстве массовой информации. Я пыталась доказать очевидную вещь — что это необходимо, что тупое следование моде ведет только к лишним затратам и не приносит больше ничего. Я пыталась доказать это с цифрами в руках. Судя по всему, у меня не получилось.

Мысль моя проста — прежде, чем ломиться в социальные сети, а у меня за последние два года сложилось четкое ощущение, что все туда не просто побежали, а ломанулись, нужно примерно понимать: что ты хочешь получить от этих социальных сетей?

Наверное, стоит хорошо исследовать эти социальные сети, почитать все, что про эти социальные сети пишут влиятельные западные СМИ, потому что социальные сети сначала пришли туда.

И хорошо было бы сначала посмотреть в том числе на читательские и аудиторные, поведенческие модели. А потом посмотреть — а как западные СМИ общаются с социальными сетями, а что они говорят на своих профессиональных конференциях? Зачем им это нужно? Как они это мотивируют? Сотрудничают ли они с социальными сетями так, как начали сотрудничать наши средства массовой информации?

Например, портал Vesti.ru, который в эфире «России 24» просто постоянно держал ссылку на Facebook. То есть 24 часа в сутки Facebook рекламировался на федеральном канале. В ответ Vesti.ru получили целых 300 тысяч подписчиков и, кажется, 14 тысяч переходов в день (с 300 тысяч). В моем понимании, это очень низкий процент переходов. Способствовало ли это у западных СМИ росту ядра аудитории? Способствовало ли это упрочению имиджа СМИ? Вот и все.

Понять это и только потом выстраивать свою стратегию. Собственно, мысль моя была только в этом. «Лента.ру» и заняла такую выжидательную позицию. Мы потихоньку смотрели — а что происходит? Потому что у меня есть четкое ощущение, что я не имею права экспериментировать на своих читателях, я слишком уважаю своих читателей для того, чтобы пытаться на них экспериментировать и звать их в даль светлую, в которой я не знаю, что будет.

Мы что-то пробовали. Twitter получился [речь про Twitter -аккаунт @ lentaruofficial — прим.]? Да. Facebook до сих пор не получился, и мы пока ищем, как мы можем там присутствовать. «ВКонтакте»? Да. В какой-то момент стало получаться, когда мы оценили, что такое аудитория «ВКонтакте», как она себя ведет, как она реагирует на наши новости, какой там общий настрой, насколько тесные связи между членами одной группы «ВКонтакте». Речь шла только про это.

Но понимаете в чем дело, тут есть еще одна неприятная деталь. Очень часто инициаторами таких кампаний, такой кампанейщины являются государственные СМИ или общественные. В Великобритании это «Би-би-си», у нас это РИА Новости. Эти СМИ, будем смотреть правде в глаза, не так уж сильно ограничены в бюджете. То есть они ограничены бюджетом, но будем говорить, что у них в распоряжении больше средств для экспериментов или для каких-то прорывов куда-то.

У независимых средств массовой информации, которые живут на свои деньги, заработанные от рекламы, нет возможности так рисковать или затрачивать большие средства с непонятным результатом. Но лидерами становятся именно люди, которые могут тратить много денег. Мне кажется, это и этически неправильно, и с точки зрения отрасли неправильно. Потому что когда на профессиональной конференции крупнейшее агентство рассказывает, как оно круто все устроило, у меня встает один вопрос — что полезного из всего этого может для себя взять новосибирский сайт, калининградский сайт, у которого не просто таких денег нет, а никаких денег нет?

То есть по-хорошему, на профессиональных конференциях крупнейшие агентства должны были бы говорить о способах выживания или каких-то рецептах, полезных для профессии, в том числе и для СМИ, и для региональных СМИ.

Я в основном там слышу только похвальбу. Ну, это все равно что богач похваляется дорогим Lamborghini перед людьми, которые жили в России в 1996 году, когда не всякий мог себе позволить купить «Жигули» пятой модели. То есть ничего из того, что заботит крупнейшие агентства, которые занимаются социальными сетями в таком объеме, ничего из их опыта, как мне кажется, не может пригодиться маленьким СМИ. Собственно, поэтому я и затеяла этот разговор, что не должны нормы поведения в социальных СМИ диктовать гиганты. Поведение Queen Mary и маленькой рыбацкой лодочки в море принципиально разное и способы выживания принципиально разные. А у нас получается вечная гигантомания —  вот, если РИА Новости пошли в Facebook, то давайте и мы пойдем! Если они держат штат редакторов, давайте и мы будем держать штат редакторов. Это неправильный вектор развития.

Нужно сначала подумать, а потом уже сделать. Вот, собственно, и все.

Александр Амзин

Источник: PlanetaSMI.RU