Прожит год без Геннадия Ивановича Толмачева. Все, кто его знал, за это время не раз испытывали по нему щемящую тоску. Он был необыкновенным Человеком, выдающимся журналистом, надежным другом, заботливым наставником. На днях вышла в свет книга "Солнечный человек", написанная Валерием Толмачевым - сыном Геннадия Ивановича.
В повести об отце он собрал воедино воспоминания, добрые слова, конкретные факты и фотоснимки из его жизни. Они позволяют лучше понять и оценить Геннадия Ивановича, который был щедро одарен литературным и организаторским талантом, острым умом, широкой душой и большим сердцем. Предлагаем вниманию читателей "ЭК" отрывки из глав этой книги.
Он всегда знал, что делать
Отец был человеком безошибочных прогнозов и советов, пишет Валерий Геннадиевич. Все его прогнозы сбывались, а те, кто следовал его советам, добивались успеха. Это касалось и политиков, и бизнесменов, и обычных людей, включая членов нашей семьи: Ахмед Мурадов, глава вайнахской общины в Казахстане, однажды рассказывал, что, когда отец вместе с Олжасом Сулейменовым ездил с гуманитарной миссией в Чечню в феврале 1994 года (война вспыхнула в декабре!), то дал свое долгосрочное видение развития ситуации в Ичкерии. Все сказанное им подтвердилось.
Известный бизнесмен Алиджан Ибрагимов, с большим уважением относившийся к папе, так сказал об отце: "Единственный человек, который все говорил в лицо... Солнечный человек". Когда отец тяжело заболел и буквально сражался за жизнь, А. Ибрагимов поддерживал его и словом, и материально - лечение стоило немалых денег.
"Искренне верю, что наступят лучшие времена" - это пожелание отец сделал в интервью "Вечернему Алматы" в 1999 году. Он всегда отстаивал интересы журналистов, писателей и читателей. Встречался, созванивался и переписывался с министрами, главами администраций - всеми, от кого зависело улучшение благосостояния работников пера... А лучшие времена все-таки наступили. По крайней мере, оклады у журналистов выросли, и отец за них порадовался...
Бог наградил его многими талантами, вспоминает журналист и издатель Григорий Дильдяев. Мне особо по душе были два из них. Это талант общения и до седых волос неизжитая "детскость". Толмачев был, что называется, большим ребенком. Мудрость и жизненный опыт порой совершенно непостижимым образом сочетались в нем с трогательной доверчивостью, непосредственностью. Словом, он был из той редкой породы людей, которые и во взрослой жизни сохранили незамутненность и свежесть взгляда на вещи, убереглись от циничности. С ним легко и надежно дружилось, интересно общалось, говорилось и бражничалось...
Загадки творческой мысли
Творчество отца принято разделять на две части, пишет Валерий Толмачев. Юмористическую и "серьезную". На мой взгляд, даже в первой части он был больше сатириком, чем юмористом. В этом проявлялся его критический склад ума. Просто сатире он придавал очень легкую, смешную форму. У папы были любимые произведения из написанного им. Это "Сюрпризы в круизе" и "Сюрпризы, но не в круизе". А также "Отпетые пройдохи" - его последняя крупная вещь.
Однажды отец написал необыкновенный, метафизический, заглядывающий за грань земного бытия рассказ "Пэпи". В этом аллегорическом произведении, несмотря на шутливую форму, а папа часто облекал серьезные вещи в забавную оболочку, говорится о сакральных в высшей степени понятиях. В нем также очень емко присутствует папин образ - такой, каким он хотел себя видеть в шестьдесят пять и каким видел его я. Папины внучки, мои дочери, когда дедушка только что занемог, с интересом читали его (хотя чтение тогда не входило в круг их увлечений).
Газета "Экспресс К", впервые опубликовавшая это, на первый взгляд, бесхитростное, но изящное творение в апреле 2004 года, так презентовала его читателям: "Одному из самых известных журналистов и писателей Казахстана Геннадию Ивановичу Толмачеву на днях исполнилось 65 лет. О том, что наш уважаемый мэтр полон творческих сил, неопровержимо свидетельствует его пасхальный рассказ, который мы сегодня с удовольствием публикуем, поздравляя его с этой знаменательной датой":
Папа не мог не иронизировать в силу критического склада ума. Его юмор называли колоссальным, а его самого - самым искрометным среди сверстников. "Великий Мужик нашего времени, величайший выпускник нашего университета", - говорили еще.
Как-то отца угостили редким и дорогим вином розлива чуть ли не XIX века. Торжественно очистили от паутины и вековой пыли, сняли сургучную печать с пробки, налили в кубок. Отец пригубил. - Ну и как? - спрашивают его с благоговением. - Как будто поцеловал столетнюю графиню, - ответил лаконично...
Он украшал и скрашивал
Великий папин друг, мыслитель и поэт Олжас Сулейменов охарактеризовал отца как человека, "который украшал и скрашивал нашу жизнь". Приведу полностью строки, которые были квинтэссенцией отношения Олжаса к отцу всю жизнь, и папа об этом прекрасно знал: "Геннадий Иванович. Гена. Толмач. Тильмаш. Так его звали друзья. Недругов у него не было. Чехов считал, что профессиональный писатель, характеризуя своего героя, должен обходиться одним прилагательным, в редких случаях - двумя и в редчайших - тремя. Да, если человека знаешь недолго, вероятно, действительно можно охватить его образ одним или двумя определениями. Но за десятилетия близкой дружбы характеристик накапливается больше.
Конечно, можно и в этом конкретном случае найти емкое слово, чтобы обойтись без россыпи дополнительных определений. Наверное, наиболее соответствовало образу моего ушедшего друга - жизнерадостный. В применении к Геннадию Толмачеву оно вмещало в себя множество подробностей смысла, выросшего за четыре десятилетия доверительного общения.
Веселый, остроумный, словоохотливый, незлопамятный, яростный спорщик, умеющий уступать, когда не прав, но убежденно отстаивавший выстраданную правоту как свою, так и чужую. В легко возникавших диспутах он умел пустяки превращать в трудно разрешимые проблемы, а часто весьма непростые вопросы своей манерой дискутировать напрочь лишал драматизма. Эта его редкая способность выручала и меня в разные времена.
"Гена и гений - одного корня!" - горячо утверждал он. Не каждый соглашался с подобной этимологией, но то, что он "человек-праздник", признавали все, кто имел радость с ним дружить. Мы были вместе в самые сложные и богатые событиями 70-е, 80-е, 90-е... Мне бы хотелось найти время и самому письменно поведать о тех эпизодах, о которых он любил рассказывать, некоторые даже описал в "Повести об Олжасе".
...О том, как он, будучи одним из руководителей издательства "Жазушы", в 1975 году не послал рукопись "Аз и Я" в Академию наук СССР, а ограничился отзывами алматинских ученых. Книга вышла без разрешения Москвы. В результате - обсуждение, вернее, осуждение в академии на Волхонке 13 декабря 1978 года, где присутствовал и Геннадий Толмачев. В июне того же года - бюро ЦК КП Казахстана. Руководителям Госкомпечати, издательства грозит исключение из партии и снятие с работы. Навсегда.
Но Д. А. Кунаев изменил проект постановления. "Отделались строгачами с занесением". За этим шутливым итогом - вполне серьезные людские переживания. Потом Геннадий Иванович выговором гордился. Объяснял - "пострадал за правду".
После известных декабрьских событий потянулись труднейшие месяцы и трудные годы. Когда каждый твой шаг отслеживают профессиональные соглядатаи. И если сохранились тайные фото-, кино- и аудиоматериалы тогдашней наружки, то в них мы часто фигурируем вместе с Г. Толмачевым. Ничего преступного, просто жили. Просто встречались с опальным Пенсионером, поддерживали, когда с ним даже соседи по подъезду старались не встречаться. А Геннадий помогал Димашу Ахмедовичу писать мемуары и готовил свою книгу о нем.
...Конец февраля 1989 года. После выступления на алматинском TV (впервые открытый эфир), где я рассказал о выбросах радиоактивного газа после февральских испытаний на Семипалатинском полигоне и призвал народ на митинг, мы с тогдашним руководителем Гостелерадио Г. Шалахметовым, потрясенным этим выступлением, пожалуй, больше, чем остальные телезрители, пошли не куда-нибудь, а к Толмачевым. И Людмила Федоровна (пока мы втроем обсуждали тему "что теперь делать?") запекала в духовке что-то, как всегда, "именно то".
А потом 28 февраля был митинг у Союза писателей, и родилось движение "Невада - Семипалатинск". ...Москва. Съезды народных депутатов. Распад Союза. ...Октябрь 1991 года. Мы на съезде единомышленников создаем партию "Народный Конгресс". Геннадий Толмачев - редактор одноименной газеты. Через несколько лет, когда партия самораспустится, Геннадий Толмачев и в этом акте активно участвует.
Таким можно набросать приблизительный план книги о друге. Он приезжал в Рим, бывал в Париже. Писал интересные книги и о "рядовых товарищах, и о лидерах". У него собралось много материалов для продолжения работы. Не успел. Как он провел последний год - это отдельная повесть. Все-таки прав Чехов - деятельность человека можно полно охарактеризовать порой одним словом. Или возблагодарить одной наградой.
У Геннадия Ивановича Толмачева был всего один орден, но с весьма содержательным названием - Дружба народов. И всем опытом своей жизни Геннадий и другие подобные ему люди доказали простую истину: дружба народов - это прежде всего дружба людей. Дружба конкретных людей - это то, что сплачивает общество, народ Казахстана. То, что и дает состояться государству - Республике Казахстан, сыном, патриотом которой и был коренной алматинец Геннадий Иванович Толмачев".
Говорят, что время лечит. Но тоска по людям, которых ты искренне любил, уважал и ценил, не проходит. Именно таким был Геннадий Толмачев. Человек жив, пока его помнят. Мы его будем помнить всегда. Подготовил Тлеужан ЕСИЛЬБАЕВ, Алматы
Источник: Экспресс К