Хотя ЭРИК ШМИДТ был приглашен в Google только через три года после основания компании, именно с его приходом связывают превращение компании в мирового гиганта уже не только IT-индустрии. Несмотря на прочное лидерство в поиске и успехи в новых областях — мобильной телефонии, видео, электроэнергетике, компания в последнее время сталкивается и с проблемами: непонимание книжных и газетных издателей, противостояние с китайскими властями и хакерами, серьезная конкуренция на развивающихся рынках, включая российский. Об этих и других сложностях генеральный директор Google постарался не рассказать в интервью «Ъ», сосредоточившись на планах и достижениях компании.

— Google растет, вот мы с вами встречаемся в очередном новом здании, и мой первый вопрос про рост и планы. Уже на сегодняшний день сформированы традиционные направления — поиск, почта, карты. Но вы анонсируете новые направления — мобильные, передача данных. Некоторые даже не связаны с классическим IT, например проект по электрогенерации. Каким вы видите Google через несколько лет, куда идет компания?

— Я никогда не знаю, что будет с нами через несколько лет. В этом весь секрет Google. Мы занимаемся рискованными инновациями масштабно, как системой. Мы начинаем разработку до того, как всем становится понятно, куда она нас может привести, и в этот момент нам самим это неясно. Разумно предположить, что большую часть дохода мы будем получать от создания рекламных мест. Я надеюсь, что мы будем лидерами в поиске информации еще много десятилетий, хотя в ближайшие годы информационный взрыв, изменение образования, оцифровка архивов настолько изменят сами представления о поиске, что трудно загадывать, но наши поисковые технологии и возможности монетизации дают нам преимущества в такой период.

— Быстрый рост компании — это не только технологии и новые офисы. Несколько лет назад вы начинали, по сути, с детьми. Очень талантливыми молодыми людьми, но которым было совершенно нечего терять. Сегодня это 30-летние миллиардеры с другими привычками, с частными самолетами, с семьями, с другим уровнем ответственности. Мы по российскому опыту знаем, что быстрые и большие деньги непредсказуемо изменяют людей, что может привести компанию к кризису.

— Мне не кажется, что они изменились настолько. Конечно, к ним пришли успех и богатство, но позже. Те, кто работает здесь с самого начала, не пришли в компанию за деньгами. Они даже не пришли с целью построить большую компанию. Мы занимались очень узкой вещью, в которой видели при этом огромный смысл, — как бы упорядочить информацию так, чтобы все эти компьютеры и технологии делали мир лучше. Мы в это всерьез верили и сейчас верим, что качественные коммуникации, сохранение знаний и обеспечение доступа к ним способствуют социальному здоровью. И тем, кто начинал Google, это по-прежнему более интересно, чем личное обогащение, поэтому я считаю, что компания управляется эффективно и надежно и будет так управляться еще много лет.

— Вернемся к инновациям. Возможно, вы слышали, что российские власти анонсировали «стратегию инноваций» и даже планы по созданию российской Силиконовой долины. Какая, на ваш взгляд, может быть роль крупных всемирных компаний и, в частности, Google в инновационном развитии развивающихся рынков?

— Еще недавно разница в качестве жизни между богатыми странами и развивающимися была очень большой, особенно в технологиях, но сегодня это уже не так. Любое американское, европейское или китайское изобретение становится повсеместно используемым очень быстро, и это же должно случиться с российскими инновациями, на мой взгляд. Я работал с очень серьезными учеными из России и был поражен уровнем подготовки, качеством образования, глубиной знаний, особенно математических. Если это сохранилось — а насколько я слышал, технические университеты в Москве все еще очень сильны — у вас есть все шансы и необходимые условия для инновационного развития. Лучшие идеи приходят из университетов, из мест, полных молодостью, знаниями и свободой. Идеи не приходят из больших компаний. Они ими становятся. Google вырос из университета. Университеты должны быть в центре инновационной модели, в том числе физически, нельзя уезжать далеко от кампуса, студентам должно быть удобно.

— Понятно, что университеты — необходимое условие, но очевидно, недостаточное.

— Необходимое условие — хорошо образованные люди, активное, современное, городское общество, которое уже есть в России. А дополнительное условие — это свободный, готовый к риску капитал. Инновации — это всегда венчур. Несомненно, в России есть венчурные фонды, компании, их просто должно стать больше, им должно стать удобнее работать. И наконец, вам нужны истории успеха. Они, как ориентиры, должны привлекать в эту сферу лучших. Посмотрите на Израиль: огромный скачок от аграрной страны к лидерству в технологических инновациях. Серьезный научный базис, открытая для международных инвестиций отрасль, предприниматели, готовые рисковать.

— Но это совсем не просто реализовать в странах с огосударствленной экономикой и высоким уровнем коррупции.

— Это все следствие начальной приватизационной модели, когда перераспределяются старые государственные активы и государственные же деньги. Настоящие инновации — это частный капитал, частная инициатива при осознании государством и обществом, что это новая модель, что в ней активы и их стоимости создаются, по сути, с нуля, а не перераспределяются, и это надо поддерживать. Я абсолютно убежден в отсутствии у России другого пути и верю в успех этого.

— А какие у Google планы в России, русский рынок принято приводить в пример неудач компании — первые места в интернете здесь занимают национальные игроки.

— У нас очень положительный опыт работы в Москве и Санкт-Петербурге. Мы занимаемся программированием, и хотя мы начинали со специфических вещей — русскоязычной локализации наших продуктов, морфологического поиска, русской картографии, сегодня мы успешно занимаемся там полноценным девелопментом не только для России. С точки зрения бизнеса мы тоже довольны. Рынок растет, подрастает наша выручка. Мы не «номер один» в большинстве направлений в России, но мы двигаемся неплохо и будем, надеюсь, продолжать. Мне лично очень нравится в России, я был несколько раз, собираюсь в ближайшее время еще приехать.

— Я слышал, что вы приглашены на Санкт-Петербургский экономический форум?

— Я бы очень хотел приехать и обязательно буду в курсе обсуждений на форуме, но боюсь, что в этом году лично побывать не получится

— Вы упомянули о «сохранении знаний и обеспечении доступа к ним». Для этого, в частности, существует проект Google Books и др. И этот проект включает в себя не только чистые данные, в быстром доступе к которым заинтересовано большинство, но и к объектам культуры, к произведениям искусства. И многие люди, авторы, писатели, композиторы начинают бояться интернета, который уравнивает профессионалов с самоучками и лишает денег и тех и других. Боятся отмирания авторских прав, исчезновения доходов, ухода из культурной индустрии на побочные заработки талантливых людей.

— Я сталкивался с такими опасениями и считаю эту тему очень важной. Главная проблема для создателя контента, для автора, что его пользователи, зрители, читатели теперь в сети. Это не Google забрал заработки, а человек перестал ходить в книжный и музыкальный магазин. А Google как раз старается вернуть автора его читателю через поиск, через специальные проекты, которые вы упомянули. Если ваше издательство обладает цифровой стратегией, продает вашу книгу в сети, то читателю нужен Google, чтобы ее найти. Не по названию или фамилии, которую он мог и забыть, а по любому отрывку, по цитате.

Конечно, деньги, которые зарабатываются сегодня конкретным автором в интернете, не так велики, как были у некоторых авторов раньше. Это просто значит, что мы должны больше работать над модернизацией рекламных и подписных систем, над их удобством и разнообразием. И вы должны продолжать использовать традиционные, «внесетевые» носители и каналы распространения. Но остановить продвижение интернета уже невозможно, и это время, пока традиционная дистрибуция не умерла еще, надо использовать, чтобы научиться зарабатывать деньги через интернет. Посмотрите на газеты. Их стали не меньше читать, а больше! Особенно хорошие газеты. Просто часть аудитории, особенно новой, не читает их на бумаге, а бесплатно читает их в сети. Больше читателей — это когда-нибудь будет значить «больше денег», а сейчас это проблема не технологическая и не политическая, это не проблема Google, это бизнес-проблема, которую Google старается помочь решить. Помочь всем.

— Давайте вернемся к планам Google и непосредственно продуктам. Последний год был очень важный — началась реальная жизнь Android. Вы сделали систему для мобильных устройств, не вступая в лоб в конкуренцию с Windows, но при этом многие аналитики считают, что мобильные устройства очень сильно потеснят компьютеры, и, по сути, вы нанесли Microsoft удар с фланга.

— Я отвечу на вопрос. Хотя вы его не задавали.

— Но вы его расслышали.

— Смотрите. Мы сегодня разделили устройства по другому принципу. У нас есть две операционные системы: Android — для сенсорных устройств, в основном для планшетов и телефонов, и Chrome OS — в основном для устройств с традиционной клавиатурой. И хотя телефоны и нетбуки уже приближаются друг к другу и по весу, и по размеру, мы считаем, что здесь есть большая поведенческая разница. Устройство с клавиатурой более рабочее, это больше устройство ввода и обработки данных, даже если они не расположены непосредственно на компьютере. А телефон больше для получения, просмотра данных, для общения, для социальных сетей и фотографий. Под эти разные модели и сориентированы наши операционные системы. Также по-разному выглядит их распространение. Телекоммуникационные компании в основном делают ставку на Android, а производители компьютеров присматриваются к Chrome OS. Преимущества Android понятны. Бесплатно, платформонезависимо, энергоэффективно. Эта операционная система очень хорошо проявляет себя при работе в сетях третьего поколения. А в этом году мы ожидаем появления телефонных аппаратов, по-настоящему полно использующих возможности таких сетей. В случае Chrome OS мы ориентируемся на нетбуки, которые очень дешевы, но это неполноценные компьютеры, в них данные хранятся на серверах в сети, и даже офисные программы лучше запускать через веб. А в вебе мы лучше будем работать с собственной операционной системой, чем кто-либо другой. Так что мы стараемся работать там, где наше присутствие естественно. Своя операционная система не самоцель.

— Тем более что вы не разрабатывали эти системы с нуля, а купили их на ранних этапах. Расскажите, какими покупками, сделанными за последние годы, вы гордитесь, а какими разочарованны?

— Многими довольны. Google Earth, Google Analitycs, Google Maps. Но вы понимаете, что это не просто покупки. Когда мы приобретали эти проекты, в них работали 10—15 человек, а теперь это сотни людей. Покупка — это инструмент обнаружения и мотивации ключевых людей, которые что-то придумали и доказали свою приверженность проекту. Мы не покупаем просто технологии или идеи, мы вкладываем деньги в людей: умных, чтобы придумать; сильных, чтобы сделать; и любящих свое дело, чтобы, даже получив деньги, развивать его с нами. Не все имеет смысл называть. Мы покупаем много маленьких проектов и компаний, но они часто становятся частью других. Но вот можно выделить DoubleClick (компания и технология показа и учета медийной рекламы в интернете. — «Ъ») и YouTube. Вот эти две крупные покупки — очень удачные и самоценные.

— Вы не отвечаете, какие покупки вас расстроили, но вот, например, концепция монетизации YouTube не до конца воплощена и не до конца воспринята рынком.

— Нам кажется, что с рекламной моделью на YouTube все понятно и хорошо продумано. И рекламодатель понимает, что YouTube — это огромный кусок визуального внимания аудитории. Несравнимый с телевидением пока, но совершенно отдельный от него. И если ты ведешь национальную рекламную кампанию, ты не можешь уже не рекламироваться в YouTube. Это понимание пришло только сейчас, и мы скоро увидим результаты.

— Но развитие YouTube определено свободой размещения материалов, а это создает проблемы рекламодателю с контекстом, в котором будет размещена реклама: рекламодатель боится сцен насилия, контрафактных материалов. Я не говорю, что их много, но фобии рекламодателей трудноизлечимы.

— Мы работаем над тем, чтобы правила размещения материалов были понятны пользователям, рекламодателям и правообладателям. YouTube не телевизор. Неожиданное, противоречивое, вызывающее содержание мы приветствуем, но не допустим порнографии, насилия, разжигания любой вражды.

— И отсюда один шаг до создания еще одной версии «телевидения по запросу» — Google-TV. Начинается борьба за замещение классического телевидения, которое в любом случае будет чем-нибудь замещено.

— Честно говоря, я не думаю, что какая-нибудь модель будет замещена полностью. Они дополняют друг друга. Сегодня многие телеприемники умеют показывать интернет-контент удобным образом. Они подключаются к антенне, спутнику, кабелю и к интернету одновременно. Задача объединения экранов уже практически выполнена. Но есть и другая задача — удобство поведения. Когда человек смотрит телевидение, он расстраивается, что он не управляет процессом, не перематывает вперед, не получает дополнительных данных, но он радуется, что он отдыхает, что ему ничего не надо делать, только воспринимать, и что он смотрит программу одновременно с миллионами людей, если это футбол, например. И все чаще он хочет смотреть материалы YouTube как передачи классического телевидения, и над этим тоже надо работать.

— Таким образом, YouTube не заменит кабельное телевидение, по вашим словам, не перейдет на платную подписку и останется в рамках основной доходной модели Google — рекламной. А расскажите о проекте, в котором вы точно не сможете продавать рекламу, — о электроэнергетике. Даже здесь в ваших офисах повсюду ощущается внимание к этому направлению, все на солнечных батареях.

— Да, мы думаем, что возобновляемая энергия — солнечная, ветряная, и ее доставка это новая область, где нужны новые идеи и новые технологии. Я не считаю, что в бизнесе Google эта деятельность займет уж очень большое место, но в связи с тем, что мы сами очень большой потребитель энергии, то мы чувствуем ответственность за эту сферу.

— А согласны ли с вами инвесторы, не сочтут ли они, что позиционирование Google меняется, идентичность бренда размывается и это может быть опасно?

— Я думаю, что мы доказали всем свое право заниматься тем, чем нам интересно. Нет угрозы превращения Google в электрическую компанию оттого, что мы много потребляем электричество и строим свои генерирующие мощности, как мы не станем продовольственной компанией оттого, что кормим сотрудников бесплатно, поэтому строим много кафе и закупаем много еды. Но нам важно и интересно пробовать себя в чем-то новом. Приходят эксперты, говорят с нами о энергетике, мы анализируем бизнес-возможности, что-то пробуем, и от этого нашим сотрудникам интересно. Надеюсь, что они гордятся тем, что работают здесь.

Интервью взял Демьян Кудрявцев

Источник: КоммерсантЪ