9 мая нынешнего года на Украине был принят Закон «О доступе к публичной информации». С этого момента, по оценкам экспертов, медиапространство Незалежной зажило по-новому. В Казахстане, как мы уже не раз писали, разрабатываются целых два аналогичных проекта, и у отечественных НПО есть опасения ожидать, что, когда они превратятся в закон (а это должно произойти уже в 2012 году), мы получим законодательство о «недоступе к информации». Егор СОБОЛЕВ (на снимке) — руководитель Бюро журналистских расследований «Свідомо» и один из крестных отцов украинского закона — дал интервью газете «Время».

 — Егор, закон на Украине начал действовать в мае этого года. Чувствуется какая-то разница, журналистам стало легче работать?
— Мы своим законом сейчас страшно довольны. А в нем — несколько очень простых вещей. Первое: вся информация, которая не составляет гостайны (а гостайна определена отдельным законом), является открытой. Ее от пяти до 30 дней — в зависимости от сложности, по письменному запросу или даже по звонку — обязаны давать. Никакая информация, связанная с использованием бюджетных денег, не может быть закрыта согласно этому закону. Если тратятся деньги налогоплательщиков — любой гражданин имеет право получить информацию о том, как уплаченные им в казну налоги были использованы. Это касается и контрактов с предприятиями, которые получают бюджетные средства. И еще одна — самая важная, пожалуй, вещь: если информация имеет общественный интерес, например, речь идет о государственной безопасности, то ее обнародование освобождает любого человека от ответственности. И неважно, чиновник это или журналист. Даже если он разгласил государственную тайну.

— Впечатляет. Но скажи, как чиновники реагируют? Ведь любой закон, сколь бы он ни был хорош, на практике может не работать?
— Когда вышел закон, многие чиновники просто обалдели —  их захлестнуло девятым валом запросов, причем не сколько от журналистов, сколько от общественных активистов. Они раньше задавали риторические вопросы: что? как? правда ли? Теперь они просят конкретную информацию: контракты, соглашения о сделках бюджетных предприятий с коммерческими, решения органов власти (в том числе и те, что раньше считались закрытыми), любую информацию о хозяйственной деятельности правительства. Если, например, есть контракт с Казахстаном на поставку вооружения, то согласно закону любой гражданин может попросить этот контракт. Если часть информации в этом контракте составляет гостайну — например, тип вооружения, тогда тому, кто запросил информацию, могут отказать — не в предоставлении контракта, а в каких-то деталях. К примеру, спецификации вооружений могут быть опущены.

— И что, неужели открыто всё?
— О полной открытости речи не идет, особенно когда речь касается коррупционных преступлений. Часто требуют документы, которые прямо будут свидетельствовать о злоупотреблениях, — тогда чиновники тянут, отписываются, пытаются не отвечать (в законе, кстати, предусмотрено наказание — персональный штраф, в случае если чиновник не предоставил информацию — или отписался, что не может предоставить). В целом ситуация очень оптимистично выглядит, потому что мы получили очень много ранее закрытой информации. Например, о покупке лекарств — раньше мы добивались этого разными праведными и неправедными способами, а ведь у нас очень большая коррупция в этой сфере.

— И не только у вас...
— Или вот недавно я разыскивал один автомобиль, причастный к нарушению. У меня была информация, что этот автомобиль может принадлежать правительству. Я отправил в Кабмин запрос — причем по электронной почте: ваш ли это BMW M6 с такими-то номерами? Получил ответ: не наш, мы все проверили. И это действительно потом оказалось правдой! Мы нашли владельца — он оказался не чиновником, а бизнесменом. Наши коллеги из «Украинской правды» получили информацию о государственных дачах или о том, какие отпускные получили депутаты парламента, в ответ на обычный официальный запрос.

— Ваш закон о государственной тайне не вступает в конфликт с законом о дос­тупе к информации?
— Наш закон о государственной тайне вполне адекватный. Он не включает в себя все что угодно — только отдельные моменты, в основном касающиеся оборонной промышленности и работы контрразведки. Все остальное — использование госсредств, информация о людях, которые избираются, включая их личную информацию, — не может скрываться. Та же самая «Украинская правда», которая специализируется на расследовании коррупции среди топ-политиков, сейчас в суде добивается, чтобы рассекретили информацию о том, каким образом Виктор ЯНУКОВИЧ (президент Украины. —  З. А.) получил землю под поместье в красивом старинном заповеднике под Киевом.

— А есть какие-то разочарования, связанные с законом?
— Да, ситуация не идеальная, но на 25—30 процентов стало раскрываться проще. Сейчас чиновники понимают, что они не правы и им некуда деваться. Они знают, что они должны обнародовать информацию, иначе им предстоят суды, штрафы, общественное порицание.

— Ну и, наверное, самый главный воп­рос: почему на Украине получилось, а в Казахстане...?
— О, это очень тонкая политическая игра, в которую вступили несколько известных журналистов! Я потом шутил: нам теперь нужно открывать лоббистскую компанию. Оказывается, мы не только «продавливаем» законопроекты, но и добиваемся их принятия конституционным большинством: из 450 депутатов Рады больше 400 проголосовали за этот закон (по сути, все, кроме тех, кто отсутствовал).

— Расскажи подробнее, как вы «продавили» законопроект.
— Мы пошли в правительство — к одному из столпов Кабмина. Вообще у нас с ними не очень хорошие отношения — мы считаем, что они сейчас усилили давление на СМИ. Но мы туда все-таки пошли. Это напоминало переговоры Северной и Южной Кореи — очень было напряженно. Мы сказали примерно следующее: дорогое правительство, мы давно разработали такой закон, он лежит у вас в парламенте, украинские и международные организации давно просят этот закон принять. Примете — не проиграете. А почему не проиграете? Вы грабите в гораздо больших масштабах — мы все равно об этом пишем. Зато вы с помощью наших расследований сможете увидеть, как на более низком уровне воруют деньги — по сути, у вас же воруют! Кроме того, вы получите признание мировой общественности (а мы знаем, что у вас проблемы с признанием). Тогда ТИМОШЕНКО (Юлия, экс-премьер Украины. —  З. А.) еще была на свободе, а Запад уже вовсю критиковал Януковича. Мы сказали: принять этот закон — значит, расположить к себе мировую общественность. Ну и, конечно, мы вам будем очень благодарны — станем рассказывать, как замечательно сотрудничать с Кабмином. И мы не обманули родное правительство — так всем и рассказывали! Но все же получилось не очень хорошо. Потому что когда закон был принят, один журналист провел расследование о злоупотреблениях того самого вице-премьера Бориса КОЛЕСНИКОВА, который нам помог. Вышла серия статей о том, что этот чиновник — коррупционер, через подставных лиц выигрывает большинство тендеров на подготовку к футбольному Евро-2012. Он потом звонил и сетовал: мол, как же так? С человеческой точки зрения, это, возможно, неблагодарность, а с журналистской — профессионализм. А как человеку мы Колесникову очень благодарны.

— Наш корреспондент Геннадий БЕНДИЦКИЙ, пишущий на темы коррупции, недавно, что называется, попал под раздачу. Прокуратура требует от него рассекретить источники, а по факту «утечки госсекретов» возбуждено дело...
— -Я знаю об этом журналисте, слышал про «хоргосское дело». Тут, как мне кажется, никакой гостайны быть не может. Речь идет о злоупотреблении должностными лицами, и скрывать это абсурдно. Тут не может быть никаких «государственных секретов». Эти люди занимаются не разведкой, а разводкой. Они жулики, действующие от имени государства. И общество должно знать своих «героев» в лицо! Общество должно понимать, что вопрос о журналисте и его источниках — это на самом деле воп­рос об обществе и его источниках.

— Если бы ты давал совет коллегам из других стран СНГ, как бы обрисовал ситуацию, при которой «украинский сценарий» становится возможным? Что должно случиться в стране, чтобы приняли такой закон, как у вас?
— Одно я знаю точно: власть никогда не заинтересована в том, чтобы закон был принят. В любой стране, будь то Англия, Казахстан, Туркменистан, только социум — не власть! — может сделать тему гражданских свобод популярным общественным трендом и при этом обратить в свою веру высшие политические круги. Если общество аморфно и журналисты пассивны (если они не судятся, не пишут, не протестуют), тогда даже самый лучший закон не будет действовать. Люди должны понять: все зависит от них. Начиная от чистоты в своем подъезде до чистоты в своей стране.

Зарина АХМАТОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы

Источник: Время