Журнал «Русский репортер» наградил победителей проекта «Самые влиятельные люди России». В десяти номинациях было десять претендентов. Организаторам во многих номинациях удалось назвать десятку реальных людей, чьи поступки или слова влияют на общество. В номинации «Журналисты» победителем стала — Ирина Петровская, обозреватель газеты «Известия» и радио «Эхо Москвы», телекритик, член Академии российского телевидения.

Ирина Петровская — из тех, кого уважают даже те, кто ненавидит журналистов как класс. Благодаря исключительной профессиональной и человеческой порядочности ей удается совмещать несовместимое: критиковать телевидение и самой на нем работать. Некоторые из коллег считают, что невозможно столько лет специализироваться на одной теме — в последнее время колонки Петровской стали предсказуемыми. Но вместе с тем все согласны в одном: Ирина — это классика жанра, и представить без нее российскую журналистику уже нельзя.

Вам не кажется, что журналистское слово у нас обесценилось так, что дальше некуда?

Во многом это произошло из-за самих журналистов. Потому что действительно много было подлого: безответственности, вранья, «заказухи». В свое время и меня подозревали. Особенно телевизионные люди. Они думали, если я кого-то критикую, то исполняю заказ его конкурента. Но затем я писала что-то нелицеприятное про этого самого конкурента. И люди оказывались в ступоре. Потому что предположить, что журналист может что-то написать искренне, многие уже тогда были не в состоянии.

Когда вы пишете свою колонку для газеты или выступаете по радио, вы держите в уме, как сказанное и написанное вами отразится на том, что о вас думают слушатели, читатели?

Главное не в том, что о тебе думают другие, а что ты думаешь о себе сам. Ты-то ведь знаешь, что за деньги никогда ни на чью сторону не становился и ничей интерес не удовлетворял.

Главным инструментом госпропаганды сегодня стал телевизор. В этом смысле какой вам видится судьба общественно-политических печатных СМИ?

Отчасти это хорошо. Власти полагают телевидение основным электоральным ресурсом. А печатные СМИ для них вроде собаки, которая лает на караван. И это оставляет нам какие-то возможности для маневра. Почему я остаюсь в газете, на радио? Потому что там легче дышится.

Что вы имеете в виду?

Свободу обходиться без эвфемизмов, зон умолчания, когда не думаешь, какой текст пройдет, а какой нет. Помню, как я начала в 1992 году работать в «Независимой газете». Тогдашний главный редактор Виталий Третьяков меня толком и не знал. И вот он мне дает полосу: «Делай». Я делаю, приношу ему материалы на подпись. Он говорит: «Все прочитаю в газете».

По-моему, это путь к той же самой безответственности.

Но, с другой стороны, чтобы сформироваться как журналисту, почувствовать свою профессиональную силу, необходимо хотя бы раз окунуться в такую среду.

Лично для вас в чем выражается недостаток профессиональной свободы?

Говорю условно. Допустим, твой главный редактор — хороший человек. Ему неловко тебя ограничивать. Но он может просто сказать: «Ну пожалуйста, будьте поаккуратней». И это хуже, чем если бы сверху приказали снять материал. Потому что ты знаешь, между какими жерновами ему приходится вертеться, и невольно начинаешь жалеть —  его, сотрудников, газету.

Оцените сегодняшнюю степень свободы журналиста.

Я для себя так это сформулировала: «Мы свободны говорить, что свободы нет».

А куда подевалась корпоративная солидарность? Почему журналистское сообщество так разобщено?

Потому что нет осознания себя как сообщества. Как это было в 1990-х. Сорокину отстранили от эфира, «Взгляд» закрыт, Попцова снимают. Собирали пресс-конференции, организовывали митинги. А сегодня люди прекрасно понимают, что если сильно возникать, то им самим могут перекрыть кислород или всем СМИ. А куда идти потом? Вариантов-то немного.

Когда журналист начинает заниматься общественной деятельностью, политикой, это не компрометирует его как профессионала?

Я бы сказала, сковывает. Пример. На канале РЕН появилась, на мой взгляд, интересная программа «Справедливость». Ее ведет Андрей Макаров. Он не журналист, а адвокат и депутат Госдумы. При этом он — член «Единой России». И как только у него в передаче появляются его однопартийцы, скажем в качестве экспертов, тут же у зрителя возникает подозрение, что они поставлены в кадр не случайно.

Вы преподаете на журфаке. Как они там — молодые, чего хотят, чем дышат?

Очень малая их часть рассматривает свою будущую работу как, извините за пафос, некое служение или миссию. Превалируют другие мотивации: прославиться, заработать, попутешествовать за казенный счет. Когда мы с ними разговариваем один на один, выясняется, что ради успеха они готовы, в сущности, на все. Особенно те, кто стремятся работать на телевидении.

Набросайте двумя-тремя штрихами портрет журналиста, которому бы вы доверились как читатель, слушатель — одним словом, потребитель информации.

Почему-то на ум приходят все слова, выходящие из употребления. Например, честность, порядочность. Еще стойкость в защите собственных взглядов.

А сейчас такие журналисты существуют?

В основном это люди из прошлого века и поколения. Для меня, например, безусловный авторитет — Юрий Рост. За всю свою долгую жизнь в профессии он не покривил ни единым жестом или словом.

Все равно уходящая ведь натура.

Черт его знает. А вдруг молодые люди задумаются, имея перед глазами подобные примеры? Не отдавать же профессию на откуп деятелям вроде того телевизионного «мэтра», который призывал: «Если работа противоречит вашей совести — уходите, хотя бы в кочегары». Во Владивостоке двое телевизионщиков так ему поверили, что уволились и на самом деле устроились в кочегарку. А он спокойно перешел с одного канала на другой.

Дайте совет тем, кто сегодня намеревается стать журналистом.

Сегодня я никому не посоветовала бы идти в эту профессию. Но если уж хочется, то старайтесь действовать так, чтобы впоследствии, в другие времена не было мучительно стыдно. А другие времена всегда наступают.

Источник: Руский Репортер