Главный редактор телеканала RT Маргарита Симоньян в интервью RNS рассказала о перспективах телевизионных форматов, стандартах журналистики и слежке иностранных спецслужб за сотрудниками телеканала.

Телеканал RT существует уже более 10 лет. Оправдались ли ожидания? Чего удалось достичь, а чего, может быть, не совсем?

Телеканалу удалось достичь гораздо большего, чем я думала, что он когда-либо достигнет. Когда мы начинали, эта идея вызывала иронию даже у некоторых ее вдохновителей, а у меня вызывала ужас. Как с этим справляться, как это все запустить и к чему это все приведет? Конечно, было много ошибок, но было много и откровений. В совокупности это привело к тому, что вы сейчас видите: мы бы, наверное, даже хотели, чтобы о нас поменьше говорили в мире и мы бы меньше фигурировали в новостях. Хотя, конечно, мы понимаем, что для медийной организации такая степень влияния, которую нам удалось достичь, это и есть главный показатель эффективности.

Что не удалось? Нет предела совершенству. Мы гордимся тем, что идем не просто в ногу с развитием современных медиа. На многих площадках мы на первом месте — например, у нас больше 4 млрд просмотров на YouTube, на этом видеохостинге мы являемся самым просматриваемым информационным телеканалом в мире. И вообще мы осваиваем новые площадки, запускаем проекты очень быстро.

При этом грустно, что все равно — и здесь речь идет не только об RT — мы осваиваем площадки, которые создал кто-то другой. Конечно, это не в прямую работа телеканала — развивать что-то новое, двигать человечество и медийную сферу. В традиционном смысле слова это не наша задача. Но мне кажется — а почему нет?

Я в этом смысле телевизионный пессимист: я считаю, что телевидение в том виде, в каком мы его знаем, умрет. Как когда-то гужевые повозки уступили место автомобилям. Что придет на замену уже ставшим традиционными соцсетям и видеоплатформам? Что будет завтра модным, популярным? Мы должны развиваться в этом направлении, хотя, конечно, это не является задачей телеканала. Но мне всегда хочется увидеть что-то за пределами задачи. Мне кажется, это помогает любую задачу решить — когда ты видишь пространство за ней.

У вас есть конкретные планы по развитию новых площадок? Что это может быть?

Я говорю о том, что было бы здорово, если бы мы, российские медийщики, подумали над новыми площадками. У нас это зреет в голове, и мы надеемся, что вызреет в ближайшем будущем. Я ничего конкретного вам сказать не могу, потому что конкретики пока никакой нет. Это совсем уже за пределами не то что традиционной, а даже нетрадиционной телевизионной работы. Мне кажется, надо двигаться в эту сторону.

Если телевидение умирает, сколько ему осталось?

Сложно загадывать. В том виде, в каком мы его знаем сейчас, я думаю, ближе к 10 годам.

Вы имеете в виду трансформацию в интернет-вещание?

Да, уйдет в интернет. Во что-то новое, в мобильные устройства. Чем сейчас отличается телевидение от интернета по большому счету? Главным образом, программированием. В интернете ты смотришь, что хочешь. А телевизор ты включил и смотришь, что тебе показывают, в том порядке, в котором это за тебя определили. Мне кажется, и это уйдет и останется только какой-то семейный просмотр. Например, чтобы всей семьей в субботу посмотреть наш совместный проект с НТВ «Ты супер!», нам нужно собраться в одном месте в определенное время, которое выбираем не мы сами. Когда-то станет привычнее, даже более взрослым людям определять, что и когда смотреть. Сейчас это тоже можно делать, но пока это не очень привычно. И привычка перемелется: то, что более удобно, всегда приходит на смену тому, что менее удобно. Быть самостоятельным в определении своего времени более удобнее.

Идеи о создании собственной площадки как-то связаны с недоброжелательным отношением глобальных площадок, таких как Facebook и Twitter?

Нет, это не имеет к этому отношения. Могу сказать, что мы не всегда сталкиваемся с негативным отношением, хотя и были такие ситуации.

Мне кажется, наш народ с его потенциалом, умом, образованностью — а у нас же очень образованные люди, если сравнивать с другими развитыми странами, — заслуживает большего, чем просто плестись в фарватере чужих выдумок. Тем более что часть этих выдумок была придумана представителями нашего народа, которых мы потеряли. Они уехали и стали принадлежать другому народу. Мне кажется, мы заслуживаем того, чтобы быть впереди или на одном уровне. Мы сидим с вами и пользуемся тем, что придумали не мы, запустили не мы, раскрутили не мы. Обидно.

«Нельзя считать, что весь мир продажный и все идут туда, где больше платят»

Критика RT идет на пользу телеканалу? Она делает вам рекламу или больше вредит?

И то, и другое. С одной стороны, это в каком-то смысле делает рекламу. Часть людей, которые могли просто не интересоваться нами, прочитав о нас ужасы в какой-нибудь мейнстримовской газете, в итоге включают наш канал.

С другой стороны, критика и вредит — она отпугивает людей от того, чтобы приходить к нам в эфир, давать нам интервью, чтобы у нас работать. Они боятся сами стать объектом травли, как не раз уже бывало, со стороны мейнстримовских СМИ. Например, травле в Twitter и в некоторых СМИ после интервью RT подвергся бывший советник Дональда Трампа Роджер Стоун. Газета Welt критиковала немецкого политика Сару Вагенкнехт за интервью нам. Я уже молчу про Флинна. И таких примеров много.

Даже некоторые из тех, кто нам симпатизирует, часто предпочитают временно дистанцироваться — таких примеров очень много. Я их понимаю, потому что не все люди готовы бесконечно воевать. Многим хочется, что называется, не нарываться. Они понимают, что если они придут и что-то скажут или дадут интервью или поучаствуют в какой-то конференции, на них обрушится вся мощь мейнстримовской злости. В таком смысле это, конечно, вредит.

Рекламодатели отказываются от сотрудничества с RT?

Та же история: в Британии газета The Sunday Times около месяца назад просто обзвонила наших рекламодателей фактически с претензией: «Как вам не стыдно». И вынудило некоторых из них отказаться от работы с нами. Это вообще нормально? В результате от размещения рекламы на RT отказались такие бренды, как Max Factor, Gaviscon, Strepsils, Vanish, а также компания Coral.

Иностранные журналисты, когда приходят на работу в RT, требуют некоторую «премию за риск» — зарплату выше рынка?

Журналисты, которые у нас работают, прекрасно знают, что у нас зарплата ниже рынка, потому что у нас бюджеты ниже рынка. Вы же прекрасно себе представляете, сколько получают ведущие и корреспонденты в Америке — это запредельные деньги. У нас не хватит бюджета на это.

Люди, которые к нам приходят, осознают риски, поэтому они в большинстве своем очень идейные, с активной гражданской и жизненной позицией. Они делают это не потому, что просто искали работу: в этом случае лучше поработать где-то поспокойнее, где ты не будешь под лупой и ненавистными взглядами десятков тысяч мейнстримовских СМИ. Они это делают, потому что они в это верят. Нельзя считать, что весь мир продажный и все идут туда, где больше платят. Это совсем не так.

Посмотрите на того же Ассанжа, что он сделал со своей жизнью. Зачем он это сделал? Мне его очень жалко, я с ним лично знакома, мы с ним много раз общались. Представляете, он живет в условиях хуже, чем тюремные. Он несколько лет не видел солнца и все время сидит в небольшой квартире в посольстве. Это в общем-то ад. Он это сделал зачем? Ему за это заплатили миллионы, миллиарды? Нет, он просто делал то, во что он верит. Таких людей очень много.

Вы рассматриваете возможность создания программы с Эдвардом Сноуденом?

Мы бы с удовольствием, но пока у нас не было даже интервью с Эдвардом Сноуденом. У него какие-то свои соображения по безопасности и, наверное, какие-то другие. Я с ним не знакома. Мяч на его стороне, мы готовы сотрудничать.

«Мы понимаем, безусловно, что нас слушают, читают и почту нашу видят»

Вы говорите, что к вам повышенное внимание мейнстримовских СМИ...

Это не просто внимание. Такое ощущение, что только о нас и думают: «Он с именем этим ложится и с именем этим встает».

А со стороны иностранных спецслужб?

Конечно. Например, в Прибалтике, в одной прекрасной стране, ребят, которые приходят к нам на собеседование для работы в агентстве Sputnik, вызывают в местное КГБ и устраивают им допрос. Узнают, зачем ходили, спрашивают, хотят ли они предать свою родину. Вы представляете, если бы такое было у нас? Представляете, у нас люди пошли бы работать на «Радио Свобода», а им завтра позвонил бы полковник с вопросами. Это худшее, что было в Советском Союзе — причем у нас этого нет, а у них есть. Теперь не понятно, это Советский Союз их научил плохому или наоборот.

Во многих странах сталкиваетесь с такими подходами?

Не во многих, но в Прибалтике это распространено. В целом есть опосредованное вмешательство, когда мы видим, что какая-то определенная вещь была совершена при более деликатном участии иностранных спецслужб.

Мы понимаем, безусловно, что они нас слушают, читают, почту нашу видят. Иногда мы четко видим, что, откуда и куда утекло.

Лично вы ощущаете какую-то слежку?

Когда я разговариваю по любому телефону, пишу что-то, я знаю, что мы там не вдвоем, а то и не втроем, — а может, и не впятером.

Как вы определяете «деликатное вмешательство» иностранных спецслужб?

Мы понимаем, что вот этот, как у нас говорят, piece of information, мог появиться в конкретном издании только в том случае, если его слили спецслужбы. Потому что по-другому данная информация не могла попасть в СМИ. Каким образом материал на основе нашей конфиденциальной переписки, которая никогда и нигде не публиковалась, вдруг появляется в каком-то западном издании, которое известно своим сотрудничеством со спецслужбами? Мы понимаем, что просто туда был слив.

«Мы не исключаем, что людей наших будут арестовывать, в тюрьму сажать»

У RT сейчас есть какие-либо проблемы из-за «дела ЮКОСа» и попыток бывших акционеров нефтяной компании арестовать активы?

У нас были проблемы во Франции. Они закончились, слава Богу.

На каких условиях банк Natwest возобновил сотрудничество с RT? На прежних или что-то изменилось?

Я могу даже вам процитировать, что нам сообщил представитель банка. «Могу подтвердить, что недавно было принято решение сохранить все ваши счета в нашем банке. На мой взгляд, сотрудники банка действовали по установленным банком правилам, но я рад, что в результате переговоров нам удалось договориться о продолжении сотрудничества».

То есть они просто передумали. Наверное, под давлением возмущенной общественности, но я не могу этого утверждать. Ни нами, ни ими не были предложены никакие другие условия. Мы не стали им больше платить и не увеличивали объем средств на счетах.

Нам пришло тогда очень много писем из Британии со словами поддержки. Мы были очень рады и очень благодарны всем тем, кто нас поддерживал, кто за нас вступился. Возможно, это тоже повлияло на решение. В целом как при закрытии наших счетов нам ничего не объяснили, так и тут ничего не объяснили. Но осадок остался.

Такие ситуации могут возникнуть в будущем. Вы предприняли какие-то меры для предотвращения проблем в будущем?

Конечно, мы уже проработали ситуацию, при которой мы не будем от них зависеть.

Каким образом?

Работой с другими банками. Не хочу пока называть конкретные банки. Все находится в переговорном процессе.

Когда Natwest объявил о закрытии счетов RT, не было ли идеи перевести счета в российский банк — например, в лондонский офис ВТБ?

Вот с этим и была определенная сложность, которая сейчас фактически решена. Но я не могу комментировать ничего, что связано с ВТБ без ведома ВТБ.

При объявлении о закрытии счетов вам не блокировали возможность перевода денег в другой банк?

Нет, они просто объявили о закрытии наших счетов без объявления причин, но они не блокировали возможность нашей работы. Это же все же британская компания, у которой были счета в Natwest и которая является фактически нашей структурой там, но,тем не менее компания де-юре британская, она работала с Natwest и до того, как она начала обслуживать RT UK.

Считаете ли вы, что такая ситуация может повториться в других странах, где вещает RT?

Да все что угодно может повториться! Какой-нибудь сумасшедший придет завтра к власти в какой-нибудь стране — и все. Мы не исключаем, что наших людей будут арестовывать, в тюрьму сажать — вы же видите, что творится? Это же какое-то безумие, они же все с ума сошли! Вы посмотрите доклад ЦРУ, где мое имя упоминается сколько, 27 раз! Что это вообще? Я прихожу домой, смотрю на себя в зеркало и не понимаю, о чем эти люди вообще говорят?

«В США появилось еще больше облеченных властью людей, которые не перестают чинить нам препятствия»

Изменилось ли отношение к RT со стороны СМИ после избрания Дональда Трампа?

Конечно, после избрания Трампа нами стали пугать еще больше. Нас обвиняют в том, что это мы «избрали» Трампа, что, конечно, полная чушь. На нас из-за этого спустили всех собак. Теперь нам не дают прохода во Франции, потому что боятся, что точно также мы «приведем» кандидата, который не нравится истеблишменту во Франции, что, конечно же, такая же неправда.

А со стороны государственных органов есть какое-то изменение отношения?

В США появилось еще больше облеченных властью людей, которые призывают чинить нам препятствия. Если раньше это было спорадически, то теперь это звучит постоянно.

Все время идут какие-то слушания в Конгрессе, в Сенате, постоянно кто-то из людей с большими должностями призывают или закрыть нас, или не давать функционировать в том объеме, в котором мы сейчас функционируем — в общем, всячески с нами бороться.

«Нет примеров в мировой практике окупаемого международного новостного телевидения»

Какие у вас планы по развитию на 2017 год?

У нас есть один грандиозный план: мы должны запустить телеканал на французском языке. Мы давно уже об этом говорили, но вы знаете, что произошло с рублем несколько лет назад -все планы были заморожены. Теперь мы держим кулаки, и до конца года мы должны его, наконец, запустить.

Планируете ли запуск телеканалов на других языках?

Это не от нас зависит. Мы получаем целевое финансирование, где четко прописан язык, на котором вещает RT. Насколько я знаю, сейчас речь идет о том, чтобы следующим языком вещания для нас стал немецкий. Мы очень рады, это уже давно пора сделать.

В какие сроки может быть запущен канал на немецком?

Этот проект может быть реализован уже в 2018 году, если будет принято решение о выделении финансирования.

Планирует ли RT запуск новых телеканалов в азиатском регионе?

Развивать телеканалы на китайском, например — совершенно бессмысленно. Телевидение — это дорогой продукт, а в Китае полноценное вещание иностранного вещателя по законодательству невозможно. Если мы запустим канал на китайском языке, это будут выброшенные деньги. В Китае мы довольно успешно развиваем проект Sputnik в интернете, у нас очень высокая цитируемость ленты Sputnik на китайском языке. Этим мы в Китае и занимаемся.

Какие планы у Sputnik по развитию в новых странах?

У Sputnik есть планы привести собственные ресурсы на 30 с лишним языках до колоссального присутствия в целевых странах. Это гораздо важнее, чем набирать еще больше языков.

Можно вещать на 100 языках, но собирать аудиторию в несколько тысяч человек. А можно, как сейчас делает Sputnik в некоторых странах на постсоветском пространстве, вообще быть на первом месте. Вы представьте себе, чтобы в России на первом месте по аудитории было бы не российское СМИ, а иностранное. Sputnik добивается именно этого. Конечно, наша задача в том, чтобы как можно в большем количестве стран мы входили в пятерку самых высокоаудиторных СМИ. Это задача-минимум.

Пришлось ли RT и Sputnik сократить присутствие в каких-либо странах из-за девальвации?

Конечно. Пришлось очень сильно сокращать вещание на иностранных языках. Тот же этап с запуском французского и немецкого телеканалов планировалось реализовать уже давно, но планы пришлось заморозить.

Sputnik пришлось некоторые языки вообще закрыть, пришлось приостановить развитие в регионах. Девальвация очень сильно сказалась на нашей работе: мы получаем финансирование в рублях, а тратим в валюте. И вдруг раз, и за несколько месяцев денег стало в два раза меньше! А траты остались те же. Конечно, нам пришлось урезать очень много чего, к сожалению. Но мы постарались обойтись без аудиторных потерь: мы выходили на какие-то альтернативные платформы, площадки.

Главное — мы потеряли планы, которые у Sputnik были грандиозные. Пока они остаются нереализованными, и пока эти ограничения бюджетные остаются.

Вам пришлось прибегать к сокращениям штата?

Да, нам пришлось урезать штат, сократить целые проекты. Основные бюджеты МИА «Россия сегодня» — это радиовещание Sputnik. Пришлось очень сильно порезать именно вещание, это самое дорогое в нашей работе. Наши затраты на персонал составляют меньше четверти бюджета. Около половины бюджета составляют затраты именно на вещание, частоты, распространение сигнала. И вот это мы сокращаем в первую очередь.

У вас нет задачи стать окупаемыми?

Мы же некоммерческая организация. Нет примеров в мировой практике окупаемого международного новостного телевидения. Это просто невозможно: это выполнение задач, противоречащих друг другу. Если ты делаешь коммерческие истории, то ты избегаешь дорогого распространения, а значит — теряешь аудиторию в ключевых с политической точки зрения городах. Или делаешь ставку на не политический, а развлекательный контент, что сразу же лишает возможности выполнять задачу, для реализации которой мы в общем-то созданы, — донести голос России до всего мира.

В интернете окупаемость возможна?

В интернете мы зарабатываем приличные деньги. На YouTube, к примеру. Не могу разглашать сколько — это соглашение с партнером. Но производство интернет-контента и тем более его распространение несопоставимо по затратам с телевидением.

Есть ли планы сокращений в 2017 году?

Надеюсь, что нет. Но в первую очередь это зависит от того, что будет с рублем. На 90% — от этого. Еще на 10% — не предпримет ли Минфин шаги для сокращения нашего бюджета. Но и это тоже зависит от курса рубля. Если у нас стабильная экономика, то у Минфина, насколько я понимаю их логику, нет причин сокращать нам бюджет RT.

Вы никак не страхуете валютные риски?

Мы не можем этого делать, потому что мы не получаем весь бюджет сразу. Наоборот, часто бывает ситуация — особенно в начале года — когда мы не можем понять, чем платить зарплату, потому что деньги еще не пришли.

«Мы никогда не просим просто так увеличить нам бюджет»

Вы обращаетесь в правительство с предложением увеличить бюджет?

Конечно, каждый год обращаемся. Когда-то это получается, когда-то нет, когда-то его урезают. Это, к сожалению, уже мало зависит от наших усилий, а зависит от ситуации в государстве. Но мы никогда не просим просто так увеличить нам бюджет, мы всегда приходим с новыми проектами. Причем стараемся, чтобы каждый новый проект обошелся дешевле, чем предыдущий. Появляется некая база, некоторые наработки, за счет чего можно сократить бюджет.

Не бывает такого, чтобы мы пришли и сказали: «Дайте нам больше денег, потому что...». Это всегда только под новый проект. А вот сокращения нашего бюджета могут быть «потому что».

То есть сейчас вы будете направлять предложение об увеличении бюджета на запуск немецкого телеканала в 2018 году?

Совершенно верно.

Запуск этого телеканала будет стоить столько же, сколько стоил запуск телеканала на французском языке — около 1,2 млрд рублей?

Да, совершенно верно.

«Чем популярнее мы становимся, тем больше денег и усилий тратится на то, чтобы нас положить»

Сталкивается ли телеканал с кибератаками?

Постоянно.

Вы предприняли какие-то меры по защите?

Мы много внимания уделяем кибербезопасности, но как вы прекрасно знаете, на 100% не защищен никто — даже Пентагон. Мы постоянно сталкиваемся с тем, что нас атакуют. Иногда это приводит к тяжелым последствиям — на несколько часов у нас ложится сайт. Боремся с этим, насколько возможно.

Я не большой компьютерный специалист, но я не знаю примеров, чтобы какой-либо организации на 100% удалось себя обезопасить от прицельного внимания недоброжелателей. Это зависит от того, сколько денег и усилий недоброжелатели готовы потратить конкретно на вас. Чем популярнее мы становимся, тем больше денег и усилий тратится на то, чтобы нас положить. Чаще мне докладывают наши специалисты, что на наши ресурсы осуществляется атака, но это не заканчивается заметными для аудитории последствиями.

Откуда чаще всего инициируются атаки?

Из США.

Предпринимаются ли какие-то правовые действия, если атака зафиксирована? Вы обращаетесь в правоохранительные органы?

Обращаемся. И не один раз обращались. Но не могу сказать, что кто-то, условно говоря, поплатился за это. К тому же мы не настолько богаты. У нас не такие возможности, чтобы выходить за юрисдикцию России, у нас нет возможности нанимать ни адвокатов, ни сыщиков, тратить какие-то серьезные ресурсы на правовое сопровождение — все это очень дорого.

По той же причине мы не судимся с диким количеством изданий, которые публикуют про нас откровенное вранье. Когда мы садимся и считаем, во сколько нам это обойдется, мы понимаем, что у нас просто нет этих денег. Если мы будем выделять деньги на это, нам придется закрыть еще какой-то проект.

Но можно же в суде взыскать издержки с ответчика?

Никогда нет 100% гарантии, что ты выиграешь процесс. И нет никаких гарантий по сумме компенсации. Допустим, суд признает, что заявление «телеканал RT — обманщики и вруны» — это частное мнение. А чаще всего суды поступают именно так, даже в России.

Но даже если суд признает это недостоверной информацией, которая порочит репутацию, ты никогда не можешь предугадать, каково будет решение суда по размеру компенсации в твою пользу. Ну, возместят тебе $500, а потратил ты $200 тысяч на этот процесс. Это огромные деньги! Поэтому мы стараемся нанимать адвокатов только в тех случаях, когда речь идет о судьбе наших сотрудников.

Часто такое бывает?

Да, часто. Недавно была история, когда на протестах в США был арестован наш сотрудник. Ему вменяли серьезное правонарушение, которое предусматривает наказание вплоть до 10 лет лишения свободы. Тогда, конечно, мы нанимаем адвокатов и тратим столько, сколько нужно, чтобы вытащить человека. Мы не можем выиграть все битвы — битвы надо выбирать.

С распространением недостоверной информации бороться практически невозможно?

Не совсем так. Мы предпринимаем меры. В частности, мы запускаем проект Fakecheck. Мы будем развенчивать фейки, которые массово распространяются в мейнстримовских СМИ.

Кто-нибудь — условно Washington Post — напишет какую-нибудь полную лабуду — и за ним давай весь мир перепечатывать! Например, газета написала о взломе сети электроснабжения США, за которым якобы стоит Россия. Говорили, что русские хакеры взломали американскую электросеть через энергокомпанию. Создавалось впечатление, будто вся Америка погрузится во тьму. Позже сама энергокомпания это опровергла. Оказалось, что заражению подвергся всего один ноутбук компании, даже не подключенный к общей сети. И тем не менее это все остается в общественном сознании как свершившийся факт, даже если после этого (что бывает редко, но бывает) дается опровержение. Понимаете, ложки нашлись, но осадок остался.

Поэтому мы запускаем этот проект, чтобы такие вещи развенчивались. Понятно, что таких проектов, конечно, должно быть больше.

Вы не опасаетесь юридических рисков, исков со стороны того же Washington Post, если вы обвините их во лжи?

О, если Washington Post будет с нами судиться, что мы их обвинили во лжи, вот тогда мы уж пойдем с ними судиться! У нас столько примеров, когда в этом издании публиковались фейки! В нашем проекте мы будем обращаться только к публикациям в тех изданиях, которые мы множество раз ловили на фейках. В конце концов, когда-то это должно остановиться?

Имеет ли смысл переселять сотрудников RT в «проблемных регионах» на территории российских посольств с целью обеспечения безопасности?

Почему вы думаете, что на территории посольств обеспечивается лучшая безопасность? Чаще наоборот — именно на территории посольств человек попадает под прицел. Наши сотрудники живут частной жизнью, растворяются в толпе, что называется. А до посольства надо еще дойти. В тех странах, где распространены террористические атаки, посольства, послы, машины посольств в первую очередь становятся объектами нападений.

«Я вообще не понимаю, как аудитория продолжает хоть кому-нибудь верить»

Как вы оцениваете состояние телевизионной журналистики в России и мире? С точки зрения сохранения объективности, соблюдения журналистских стандартов?

Сохранение объективности — «минус 100» везде. Я не знаю, была ли когда-то объективность в СМИ. Но в последние 15 лет, которые я наблюдаю за ситуацией в медиа, никакой объективной телевизионной журналистики нет нигде.

Более того, если 15 лет назад можно было иногда говорить о том, что журналистика если и необъективна, то хотя бы не использует откровенное вранье, то сейчас говорить не приходится и об этом. Я вам не назову ни единого издания, где не было бы опубликовано фейков — например, про нас, про RT. Кто бы ни писал, обязательно будет хоть какой-нибудь фейк. И это уже становится нормой.

Я вообще не понимаю, как аудитория продолжает хоть кому-нибудь верить. Да я думаю, они и не верят. Если вы посмотрите на цифры, статистику, то доверие аудитории к СМИ падает просто феноменально. В Америке особенно. Потому что всем становится понятно, что такого уважения к собственной профессии в телевизионной журналистике, к сожалению, видимо, уже нет. И смотреть на это довольно грустно. Те имена, глядя на которые мы когда-то учились, — те же CNN и BBC — иногда несут откровенную пургу. Они не объективны, информация ошибочная, а иногда и просто откровенное намеренное вранье.

Как вы думаете, из-за чего произошла девальвация стандартов журналистики?

Я думаю, что общественное мнение и возможность на него влиять — слишком лакомый инструмент, чтобы владельцы СМИ, истеблишмент оставил их в покое и позволил цвести такому объективному, независимому раю где бы то ни было. Конечно, СМИ используются в целях, которые отвечают задачам корпораций, государств — кого бы то ни было, кому они принадлежат. Со временем это очень сказывается на редакционной политике вообще всех СМИ.

Более того, информацию стало так легко получить и так легко распространить, что она потеряла какую-то сакральность. Ведь как было раньше? Раз сказали по телевидению, напечатали в газете — значит, это уж точно правда. А сейчас это же всё — пыль! Она уходит, не возвращается, не вспоминается. Это не контролируется или мало контролируется. Это и хорошо, и плохо. Просто все обесценилось.

Можно ли как-то развернуть эту ситуацию?

Я думаю, нет.

Источник: Rns.online