На прошлой неделе исполнился месяц, как в российском телевизионном эфире появился новый канал - "Общественное телевидение России".

О том, почему канал сталкивается с жесткой критикой и за что руководство канала обвинили в цензуре кореспонденту Русской службы Би-би-си Алексею Тимофейчеву рассказал генеральный директор ОТР Анатолий Лысенко.

Би-би-си: Анатолий Григорьевич, один из известных журналистов, с которым мы поговорили, готовясь к этому интервью, категорично заявил, что возглавляемый вами канал общественным никоим образом являться не может, так как вас на этот пост назначил президент.

Анатолий Лысенко: Это был Познер?

Би-би-си: Да, это был он. Как вы реагируете на подобного рода критические заявления, подчеркивающие связи ОТР с государством?

А.Л.: Познер вправе придерживаться любой точки зрения. Владимир Владимирович [Познер] вообще склонен играть роль гуру. И на здоровье - у каждого свои игры.

Меня не интересуют определения и теоретические посылы. Да, сегодня "Общественное телевидение" существует на средства государственного бюджета, а его генерального директора, являющегося и главным редактором, и Общественный совет, который также руководит телеканалом, назначает президент. Значит ли это, что телеканал не является общественным?

Вы знаете, вообще довольно смутно и непонятно, что такое общественное телевидение… Мне кажется, что это такое телевидение, которое работает в интересах общества. Дело не в том, кто кого назначает. Впрочем, руководителя Би-би-си тоже назначает королева по представлению премьер-министра. Так что, можно сказать, что это не общественное телевидение? Нет. Би-би-си для нас для всех является своеобразным примером общественного телевидения и радио.

Другое дело, когда мне говорят: "А вот сделайте, как в Би-би-си!". Я отвечаю, что сначала нужно создать Англию со столетними традициями, а потом говорить об общественном телевидении. Оно тоже ведь прорастало. Когда в Англии парламент руководствуется инструкциями, утвержденными Иоанном Безземельным, - это одно. Когда наш парламент насчитывает 15-20 лет, а партии достаточно эфемерно придуманные - это другое.

Поэтому, действительно, не так важно кто кого назначает. Я помню все эти идеи о создании общественного телевидения, руководители которого будут всенародно избираться. И что потом? Мы будем, как на наших выборах, выходить с криками о том, что не того избрали. А это будет всегда, так как всегда будут недовольные.

Глупо абсолютизировать внешние признаки. Главное в общественном телевидении - выполнение запросов [общества]. Мы этим руководствуемся.

Би-би-си: О каких запросах идет речь?

А.Л.: Когда создавалось "Общественное телевидение", я был среди тех, кто не поддерживал эту идею. Я считал, во-первых, что мы опоздали с его созданием. Во-вторых, я полагал, что [в России] нет еще гражданского общества.

Потом, когда стал анализировать существующую ситуацию, я понял, что у нас зачатки гражданского общества есть. Это огромное количество разного рода гражданских объединений, точнее, объединений граждан, занимающиеся интересным делом, которое они считают полезным. Они занимаются этим, не дожидаясь участия и помощи государства, а иногда и вопреки государственным чиновникам.

Пропагандировать их деятельность, помогать им, хотя они и являются наиболее активными критиками ОТР, - это, на мой взгляд, задача "Общественного телевидения".

С другой стороны, я не буду скрывать, что часть людей, в том числе и моих коллег журналистов, считали, что это должно быть "телевидение "Долой!" - откровенно оппозиционное, которое должно постоянно выступать против власти с криками "Долой!" и "Прочь!"

Оппозиционное телевидение должно быть [в России]. Должна быть и оппозиция. На мой взгляд, признаком оппозиции является ее позиция, простите за каламбур, а я не вижу позицию сегодняшней оппозиции. "Долой!" - это не позиция.

Телевидение, где каждые 15 минут выскакивает человек и кричит: "Долой кровавый режим Путина!" - не является, по-моему, общественным телевидением.

Мы все выросли из коммунистического общества, и самым страшным тогда был лозунг "великого гуманиста" Алексей Горького: "Если враг не сдается, то его уничтожают", и второй посыл: "Кто не с нами, тот - против нас". Я всегда руководствуюсь другим девизом: "Кто не против нас, тот - с нами". А вот слова про тех "кто не с нами", как ни странно, активнее всего используют наши демократы, хотя меня самого всю жизнь считали оголтелым демократом.

Нам долго и упорно кричали: "Но вы же не покажете Навального и Удальцова!". Причем этими двумя фамилиями все ограничивалось. Такое впечатление, что если показывать в уголочке фотографии Навального и Удальцова, это полностью обеспечит повышение уровня демократизации общества.

Мы показывали уже сейчас и суд над Навальным, и интервью с ним. У нас в передачах выступают люди, которые считаются лидерами оппозиции. И что? Выступайте, говорите, рассказывайте! Если у вас есть какие-то идеи, то, пожалуйста, высказывайте их. Мы не кричим ни "Ура Путину!", ни "Долой Путина!".

ОТР - это не простая штука. Но при этом не правы те, кто говорит, что телеканал не может быть общественным телевидением, так как деньги - из бюджета. Давайте посмотрим на Би-би-си.

Би-би-си: Однако в случае Британской вещательной корпорации связи с властями далеко не такие очевидные, как у ОТР. Генеральный директор назначается Попечительским советом, есть определенная финансовая независимость...

А.Л.: А сколько лет существует Би-би-си?

Би-би-си: С начала 20-х годов прошлого века.

А.Л.: Я убежден, что пройдет, может быть, года два-три и найдется технологическое решение этого вопроса [назначения генерального директора ОТР]. Это только начало. Потом, возможно, люди на этом посту тоже будут избираться.

Если говорить о финансировании, то Би-би-си собирает специальный платеж. Но какая здесь принципиальная разница [с ОТР]? Ведь те деньги, которые получает ОТР, это не деньги Путина и Медведева, которые нам в коридоре выдают в конверте. Это финансирование через государственный бюджет, утвержденное законом. Это же деньги граждан.

А если я, например, не хочу смотреть Би-би-си, то я ведь все равно за экран должен буду платить. Как и в случае общественного телевидения в Германии, я не могу отказаться.

Би-би-си: А как будет финансироваться ОТР в дальнейшем? Предполагалось, что будет собран целевой капитал.

А.Л.: Не знаю. Но пока с целевым капиталом не получается. Есть исторический опыт и исторические традиции. Должно пройти время, должно все устаканиться. Необходимо, чтобы выработалась система общественного договора. Должна появиться традиция пожертвований.

Вообще же, критиковать - легко. Сложнее прийти и сказать, что и как надо сделать. Как, например, Владимир Владимирович [Познер] может называть себя независимым журналистом, получая деньги от Первого канала?

Би-би-си: А вы верите в существование независимых телеканалов?

А.Л.: Нет, это - абстракция. Я всегда говорю своим студентам, что они могут делать независимое телевидение. Купите камеру, сделайте передачу и показывайте дома. При одном условии – камера должна быть куплена на ваши деньги. Однако если вы купили ее на деньги жены или родителей, и показываете материалы, критикующие жену или родителей, это уже не независимое телевидение. Разве телевидение может быть независимо от зрителя?

Би-би-си: Есть мнение, что ОТР задумывалось как канал под определенный политический проект - второй срок Дмитрия Медведева. Однако затем, когда стало ясно, кто пойдет на выборы, начался поиск какого-то нового формата телеканала. Как вы это прокомментируете?

АЛ.: Я всегда очень осторожно отношусь к нашим якобы политологам. Идея создания общественного телевидения носилась в воздухе лет двадцать. Не случайно еще в середине 1990-х был создан канал, который назывался "Общественное российское телевидение" - ОРТ. Сейчас проект стал развиваться после обращения экс-президента Дмитрия Медведева к Федеральному собранию [в 2011 году]. Потом уже начались игры чиновников.

Би-би-си: В тоже время критики канала отмечают определенную странность целей, которые ставит перед собой ОТР. Главной целью обозначено развитие гражданского общества. При этом на сайте ОТР телеканал называется средством "открытого и прямого взаимодействия между властью и гражданами России". Эти масштабные и серьезные цели, скорее, подходят для какой-либо политической партии…

А.Л.: Мы - беспартийный канал. Мы ставим перед собой задачу просвещения в отношении того, чем является гражданское общество. Надо учиться обсуждать эти проблемы. А параллельно с этим мы рассказываем о новостях культуры, науки и техники. Это исчезло из поля интересов других каналов. Это есть на нишевых каналах, которые мало кто смотрит. ОТР - канал просветительский.

Би-би-си: Еще на сайте телеканала говорится, что "вещание ОТР свободно от политической и коммерческой, внутренней и внешней цензуры". А недавно разразился скандал, когда двое ведущих программы "Социальная сеть" - Екатерина Воронина и Владислав Сорокин - обвинили руководство ОТР в цензуре в связи с сюжетом о разводе четы Путиных. Все-таки цензура имеет место?

А.Л.: Суть в том, что двум ведущим просто захотелось пропиариться. Что произошло на самом деле? Ведущая программы "Социальная сеть" в сюжете, касающемся грядущих выборов московского мэра еще до начала официальной кампании, представила одного из потенциальных кандидатов и сказала, что она терпеть не может Сергея Собянина. И это вышло в эфир. Единственное замечание, которое им сделали, было такое: пока официально не началась избирательная кампания, такие вещи делать не принято.

После этого один из ведущих "Социальной сети" написал в Twitter, что нам сделали замечание по поводу сюжета о мэре и что якобы им звонил вице-мэр Москвы. Я не думаю, что им звонил вице-мэр. Он бы позвонил мне. Он мне и позвонил, но по другим делам. Я его знаю столько лет. И, думаю, имею право с ним разговаривать. Он мне сказал, что мы занимаемся агитацией до начала избирательной кампании. Он не предъявлял никаких претензий, просто сказал, что есть закон, согласно которому избирательная кампания начинается с момента ее объявления. Но никто сюжет не снимал. Ребята тут же поместили это в Тwitter, написав, что их угнетают.

Еще было обстоятельство технического характера, связанное с тем, что наши площадки разбросаны по пяти местам в столице. Из четырех мест привозят материалы, чтобы выдать их в эфир. Один раз мы были вынуждены заменить "Социальную сеть", потому что диск, на котором она была записана, не читался. И мы сказали, что нужно сдавать программу за день или 12 часов. И вот на следующий день они сорвали этот срок. Я дал указание снять с эфира программу, поставив замену.

В снятом материале, который пошел на следующий день, в понедельник, был сюжет о разводе Путиных. Он был такой стебный - про то, что Путин теперь холостой и поместит на сайте знакомств такие-то фотографии. Я сказал, что мне он не нравится, и я не хотел бы это показывать по одной простой причине: когда люди разводятся - это их сугубо личное дело. Злорадство и стеб по этому поводу содержат элемент неприличия.

Мне этот сюжет не нравится, и я хотел бы его снять. Имею я право это сделать, как главный редактор? В итоге, в понедельник программу показали без сюжета о разводе. При этом на протяжении всего этого времени они делали все, что хотели, и никто не предъявлял никаких претензий.

Кроме одного случая. Ведущая появилась в эфире с большой татуировкой на плече. Я им сказал, что наш зритель не очень привык к такому.

Я не буду строить канал, где каждый журналист сможет заявлять… Пожалуйста, критикуй, только тогда уходи из команды. А так работают и тут же пишут в Twitter про то, что их угнетают.

Би-би-си: В итоге они уходят с телеканала?

А.Л.: Они сказали, что уходят, но заявлений я пока не видел. Честно говоря, я работать с ними уже не хочу. И, кстати, из всей команды ["Социальной сети"] - 43 человека - их никто не поддержал. Я считаю, что они нарушили принципы корпоративной ответственности. Думаю, что на Би-би-си произошло бы то же самое.

Би-би-си: Что является главными особенностями вашего телеканала?

А.Л.: Во-первых, это телевидение, которое рассказывает о жизни страны. Не об убийствах, пожарах, не о "паркете" - встрече руководителей друг с другом - за месяц работы в эфире у нас не было ни одного такого сюжета, и от нас никто их не требует.

Меня, кстати, иногда даже обижает, что нет никаких указаний. Никто не звонит и говорит, что показывать, а что нет. Мы работаем и показываем то, что считаем нужным - повседневную жизнь страны.

Некоторые мои коллеги с таким пренебрежением говорят: "Они показали какую-то пожарную команду из священнослужителей" [один из сюжетов ОТР]. Я не очень религиозный человек, но эти священнослужители занимаются очень хорошим делом, обеспечивая пожарную безопасность уникального деревянного монастыря и рощи, располагающейся неподалеку. А рядом нет никакого другого жилья. Это - прекрасный сюжет.

При этом мы единственные, кто показали сюжет о том, как [в одном из российских городов] закрываются мартеновские печи. С точки зрения экологии это хорошо, а, с другой стороны, мы показываем параллельный материал о том, в каком положении оказались теперь жители города. На мой взгляд, это и есть гражданский вопрос.

Мы показываем сюжеты о том, что люди что-то строят, помогают инвалидам, детям. Мы, например, сделали передачу про адаптацию детей с нестандартным развитием. Это очень сложная проблема. Обсуждаем сейчас тему недоброжелательного отношения к таким детям со стороны многих родителей других детей. Есть масса проблем, которые представляют реальный интерес общества. Вот этим и занимается ОТР.

Наш канал также отличается тем, что на нем не кричат. Мы заложили это с самого начала - у нас не будет крика. Мы хотим, чтобы люди научились слушать друг друга. Нам пишут, что у нас получается спокойное телевидение. От этого люди уже отвыкли.

У нас большое внимание уделяется периферии. Россия - гигантская страна, а, к сожалению, наше телевидение - это телевидение Москвы, Питера и еще двух-трех крупных городов. Мы же рассказываем о жизни маленьких городов, и это направление будет развиваться.

Вот сейчас [показывает на телевизионную панель, висящую на стене своего кабинета] идет программа о поселковом совете. У них там какие-то сложные конфликты. Вроде смешно - какой-то поселковый совет… Но ведь таких советов по стране наберутся сотни, если не тысячи. На других каналах вы едва ли это увидите.

Наше телевидение должно еще также играть и образовательную роль, объясняя людям, что такое гражданское общество, показывая, что у человека есть не только права, но и ответственность. Мы также собираемся рассказывать и об ошибках гражданского общества. Сегодня Европа столкнулась со многими его издержками. Никто не знает, что с этим делать. Но нужно говорить об этом, чтобы мы их тоже не повторяли.

Би-би-си: Многих удивили ваши слова, что рейтинг телеканала не будет выше 2-2,5%. Вы действительно на большее не рассчитываете?

А.Л.: Это не мои слова. Это - мировая практика. Такое телевидение как у нас, без развлечений и спорта смотрят около 2%. Это как канал "Культура". Так же дела обстоят в ФРГ и Канаде. Это телевидение социально активной части населения старше 25 лет. Потому что до 25 лет оно уже ушло туда [кивает в сторону монитора], и нам его уже оттуда, боюсь не вытянуть. Социально активный слой - максимум 4%. Но, конечно, если рейтинг телеканала будет выше - буду только рад.

Би-би-си: Вы упомянули "Культуру". В чем главное отличие ОТР от "Культуры"?

А.Л.: ОТР - более социально направленный телеканал. При этом и культура у нас очень хорошо представлена. Мы практически единственный телеканал, который рассказывает о книжных новинках. Рассказываем о культурной жизни периферии. У нас есть большой блок, даже преувеличенно большой, о науке.

Би-би-си: Канал поменяется с сентября, когда кончится тестовое вещание?

А.Л.: Конечно. Часть передач уйдет. Появятся новые передачи, около шести-семи направлений.

Би-би-си: Финансовое будущее канала уже определилось?

А.Л.: Нет, пока очень сложное финансовое положение. Нужно как-то поджиматься, но "Социальную сеть" закрывать не будем.

Источник: BBC