Мэтр телевизионной журналистики Леонид Парфенов рассказал COLTA.RU  о своей новой работе и новых настроениях.

— Каждый свой фильм вы делаете подолгу и вручную, не на конвейере. Какой смысл в этой ювелирной выделке на ТВ, где век продукта недолог, а потребитель не очень взыскателен?

— Мне неинтересно, если моя работа — не часть меня. И я не нахожу свой темп — по одному фильму и одному тому в год — низким. А про долговечность и востребованность... Вот канал «24_DOC» сейчас показывал пять серий фильма «Живой Пушкин» 1999 года выпуска. Я сам их смотреть не могу, для меня сегодняшним стандартам качества отвечают наши работы начиная с «Птицы-Гоголя» 2009 года. Однако вот ведь — ставят в эфир, берут права у НТВ. Но, конечно, снимаешь не потому, что думаешь: вот, и 14 лет спустя это кому-то понадобится. Просто не можешь иначе. Хотя пора бы с этими докблокбастерами и завязать, их время ушло, тут вы правы.

— Скоро выйдет ваш новый фильм о Сергее Прокудине-Горском. Это ведь специфическая задача — адекватно показать по ТВ фотографию. Как вы ее решаете?

— Практически это забота моего соавтора, режиссера и оператора-постановщика фильма Сергея Нурмамеда. Теоретически же было задумано взаимодействие фотографий Прокудина-Горского с нынешним видом тех же мест. Мы объехали несколько десятков точек съемок классика и ставили камеру по возможности точно там же, брали тот же ракурс. А дальше — разные приемы сопоставлений, например, с переходом ведущего из одного века в другой и обратно.

— Много точек в итоге получилось?

— Кроме регионов Центральной России и Русского Севера, снятых Прокудиным-Горским особенно подробно, мы ездили в Самарканд и Бухару, в Грузию — на эти окраины Российской империи наш герой совершил богатые экспедиции. А еще Москва, Петербург, Франция, где жил в эмиграции Прокудин-Горский и где живут его потомки, а также Вашингтон — оригиналы негативов находятся в Библиотеке Конгресса США.

— Почему, как вы думаете, фотографии Прокудина-Горского производят такое магическое впечатление?

— Эти 1900 сохранившихся негативов — единственный способ увидеть дореволюционную Россию не как ретро-картинку, а как снятое вчера. Тогда патина времени не мешает сравнивать и понимать, что той страны нет и преемственность с ее цивилизацией утрачена.

— Ваша передача на «Дожде» после лета не возобновилась из-за проблем с финансированием. Есть ли у вас планы вернуться в эфир в обозримом будущем?

— Никаких конкретных планов нет, а в ТВ «на народные деньги» я никогда не верил. Если и делать другую передачу, то не продолжая тот пакет выпусков, который на «Дожде» уже вышел.

— А о чем была бы другая передача? Вот если бы вам сейчас предложили делать то, что вы хотите?

— Так не бывает — где хотите и что хотите. Нет телепродукта «вообще», без эфирной задачи.

— Вы легко обходитесь без регулярного эфира? Бывает ли у вас тоска по этой мясорубке?

— Нет, я работаю там, где есть возможность, и эфирной ностальгией не страдаю. К этому сам «ящик» и приучает: твоего хотения мало, нужны эфирная потребность, люди, деньги, техника и прочее. Для меня тома книжного проекта «Намедни» — не менее авторский продукт, чем фильмы. И текст весь заново, а теперь уже два тома, вовсе не связанные с телепроектом. А еще отбор пятисот с лишним фотографий и прочих иллюстраций, верстка — это ведь все мое. Книга-альбом — такой синтетический формат, где соотношение частей ты чувствуешь только сам.

— Вы отодвигаете «Намедни» в послевоенные времена, но это уже не совсем получится «наша эра» — не та, что началась в год вашего рождения. Почему вы обратились к более отдаленному прошлому?

— Делать «Намедни»-1946—1960, нынешний, седьмой по счету, том, который как бы «нулевой», меня почти сразу стали уговаривать. Да я и сам понимал: «наша эра», эпоха коррозии и краха социализма, на самом деле началась с оттепели. Оттуда 60-е — эпохи ведь с десятилетиями не совпадают. А оттепель не понять без послевоенных «заморозков». Вообще весь книжный проект был начат из-за того, что «мы живем в эпоху ренессанса советской античности». А сталинская империя во всем ее могуществе — идеал для стольких соотечественников, властных в том числе. Мы ведь про этот СССР до сих пор не доспорили — нет национального консенсуса, не решили — это хорошо или плохо? Так что если и «вглубь», то скорее не времени, а самих себя. Надеюсь, актуальный получится фолиант.

— Вы смотрите телевизор?

— Ну, изредка что-то новое надо посмотреть, чтобы получить впечатление и увидеть перемены в эфирной ситуации. Но это проще в удобное время в интернете. Вот был бы на выборах мэра второй тур и, может, уже невозможно было бы отвертеться от теледебатов — тогда я с огромным интересом посмотрел бы на Собянина и Навального вживую, не пропустил бы.

— А какое вообще впечатление у вас оставили эти выборы?

— Московские выборы — это начало конца управляемой демократии. Все-таки вправду нельзя обманывать всех и всегда. Мощь государственных СМИ едва спасла Собянина от второго тура — все, это не работает. Что, в следующий раз опять объявлять Отечественную войну 1812 года, призывая умереть под Москвой? А если б второй тур был — как тогда отказались бы от дебатов? И каким бы позорищем для власти они обернулись? И, конечно, результат Навального окончательно дискредитирует «системную оппозицию» — они по 20 лет в Думе сидят, а один беспартийный собирает больше, чем все эти партии вместе взятые. Никакие это не политики, и никого они не представляют, кроме собственных интересов.

Источник: COLTA.RU