Юлия Мучник: «Странно не то, что нас убивают. Странно, что мы до сих пор живы»
поделиться
Государственная Российская телевизионная и радиовещательная сеть (РТРС) запрещает с 1 января Томской негосударственной телекомпании ТВ-2 эфирное вещание
О причинах и подоплеке данного решения «Новая» писала в прошлом номере. Вкратце: это логическое продолжение атаки на ТВ-2, начатой в апреле-мае. Сначала на телевышке РТРС сгорел фидер (фрагмент кабеля), из-за чего была прекращена подача сигнала ТВ-2, а потом эту поломку, к которой ТВ-2 не имела никакого отношения, ей и поставили в вину: из-за того, что компания отсутствует в эфире, у нее чуть не отозвали лицензию. Спустя полгода госмонополия решила вовсе разорвать отношения с не нравящимся ей телеканалом. Понятно, что вслед за прекращением эфирного вещания у ТВ-2 отзовут лицензию.
Интервью с Юлией Мучник было записано полгода назад, в разгар весеннего наступления на ТВ-2. Но в тот день уже к вечеру ситуация переломилась: на мощные общественные протесты томичей обратили внимание в Москве, в защиту телекомпании выступил уполномоченный по правам человека в России, последовали заявления в поддержку телекомпании от представителей ОНФ (Объединенного народного фронта), московские коллеги томских журналистов вели переговоры с представителями Роскомнадзора и связистами… И все это вдруг сработало. Фидер вдруг починился. И Юле показалось, что интервью стремительно устарело, она попросила его не публиковать.
ТВ-2 тогда оставили в покое, позволив работать. Никто, конечно, не тешил себя иллюзиями, что это навсегда. Но, кому довелось испытывать подобное, знает, что это такое — продлить жизнь в профессии хоть ненадолго, делать свое дело и жить в согласии со своими убеждениями хотя бы еще несколько дней, недель, месяцев.
Сегодня у этого протяженного во времени интервью появился дополнительный смысл.
Юлия Мучник — «лицо» ТВ-2, многократный обладатель ТЭФИ, журналист, историк, педагог. На ТВ-2 с первых дней.
Вот отрывок из майского разговора:
— Все эти годы зачистки информационного пространства мы понимали, что рано или поздно придут и за нами. Но представлялось это как-то иначе. Ну маски-шоу там (не к ночи будь помянуты!), санэпидстанция, то-се… А тут — всего лишь кусок кабеля, за который спрятались те, кому, видимо, уж очень досаждает существование совершенно независимой и неподцензурной телекомпании. А ТВ-2 — независимая телекомпания. Мы не принадлежим властям, не принадлежим аффилированному с властями бизнесу. Создатели компании являются ее акционерами. И нам нельзя ничего приказать. Поэтому причины убийства ТВ-2 всем понятны. Странно не то, что убивают. Всех удивляет, как это до сих пор компания сохранилась. В ходу издавна такое словосочетание — «томская медийная аномалия». Независимая телекомпания в нынешней России? Это для всех какой-то артефакт или оксюморон. Грустная радость, красноречивое молчание — вот ровно так выглядит сейчас словосочетание «независимая телекомпания». И наши недоброжелатели всё пытаются доказать: нет, никакие вы не независимые, только прикидываетесь! Так быть не может! Кто-то за вами да стоит. ЦРУ, МОССАД, Госдеп? Но, как ни ищут, не могут эту нашу «крышу» найти. Потому что вопреки всему у нас получилось — 23 года, и в них, отдельной строкой, полтора последних десятилетия, совсем непростых, чтобы эту самую независимость сохранить. И люди в городе это знают. И знают, куда бежать за помощью, если что-то случится. На ТВ-2. Знают: мы расскажем о том, что закрывают детский сад или отбирают бизнес, потребовали взятку или своровали деньги на строительстве дороги, незаконно увольняют или просто тянут с коммунальным ремонтом кровли… И эти люди, когда телекомпанию грозятся закрыть, вышли на митинги в нашу поддержку.
Подчас сомневаешься, надо ли кому-то вообще то, что ты делаешь. И вот выясняется: надо. Причем люди на главную площадь города вышли очень разные. Разного возраста, социального положения, убеждений. Некоторые говорили, что далеко не всегда согласны с сюжетами, позицией телекомпании, но ТВ-2 стала частью городского ландшафта, и нет причин его менять; мы, поясняли люди, хотим разной информации. То есть сверху идет информационная зачистка, а снизу все-таки теплится запрос на разную информацию. Не на другую, а на разную. И для многих наше существование — это возможность получать разную информацию.
Честно говоря, я сама не ожидала, что за нас так будет заступаться город, и очень тронута. И понимаю: значит, все было не зря, как бы все дальше ни повернулось…
— А теперь — о сегодняшнем накате. Есть ли отличия?
— Да, как говорил классик, «отродясь такого не бывало, и вот опять». Но нынешняя ситуация еще более абсурдна. Тогда был фидер. Сейчас мы сначала получили извещение от Роскомнадзора о продлении лицензии на 10 лет и вздохнули с облегчением, а потом вдруг письмо от местных связистов о том, что 1 января они прекращают нам вещание. Следом, в ответ на наши запросы, появилось совсем уж странное разъяснение от московского начальства томских связистов. Там в официальном документе говорится буквально следующее: мол, весной вы слишком бурно отреагировали на историю с фидером, «политизировали» ситуацию и — цитата — «вышли за границы допустимого между деловыми партнерами». И поэтому мы с вами дело иметь больше не хотим. В общем, на нас вроде как обиделись за то, что мы весной не стали молчать, когда нас лишили эфира. Я понимаю, что в разного рода государственных структурах работают люди с тонкой душевной организацией. Но мне-то казалось и кажется, что обижены той весной были мы. Это мы не могли работать, понесли большие финансовые убытки. Я уж не говорю о моральных и психологических издержках. Но, казалось, тогда весной все разрешилось. И вот странным образом, спустя полгода, в серьезной уважаемой государственной структуре припомнили затаенную, как оказалось, обиду на маленькую провинциальную телекомпанию, и нас опять лишают эфира — теперь уже, как обещают, навсегда. Такой вот новогодний подарочек.
— Есть ли шансы отбиться на этот раз?
— С каждым разом психологически, конечно, все труднее собраться и всему этому противостоять. Но мы сдаваться и в этот раз не собираемся. Отступать вроде как некуда. Действовать, как обычно, будем в правовом поле. Связисты и мы — не «деловые партнеры», как это говорится в извещении об отключении эфира. Связисты — монополисты. И выглядит это так. Вот представьте, что жильцы какого-то дома недовольны тем, что им отключили тепло, скажем. Они начинают шуметь по этому поводу. А им коммунальщики-монополисты в ответ: ну так мы вам отключим это тепло навсегда, а еще перекроем воду и выключим свет. Потому что вы какие-то неудобные «деловые партнеры». Так и в нашем случае. К нам у связистов нет никаких юридических и финансовых претензий. И, как поясняют нам все юристы, просто так разрывать отношения с нами юридически неправомерно. Что мы и будем пытаться доказывать в досудебном, а если понадобится — и в судебном порядке. Пока мы еще надеемся на здравый смысл.
— Кто все-таки инициатор новой атаки?
— Мы никогда не узнаем этого. Эти люди прячутся то за фидер, то за мифическую обиду связистов. Возможно, инициаторы — местные чиновники, местные представители федеральных структур, возможно, слава наша вышла за пределы города. И это тот случай, когда радоваться этому не приходится. Мы неудобны, не вписываемся в нынешний пейзаж. Нас часто обвиняют в том, что вы, мол, «раскачиваете лодку», говорите только о негативном. Это, конечно, не так. Ни одно радостное событие в городе не осталось без нашего внимания. Но плохое заметнее. И новости — это прежде всего рассказ о том, что кто-то хотел бы скрыть. И журналист — это посредник между властью и обществом. И без нас эти коммуникации разрушаются. И благодаря нам — измеряется температура в обществе и ставится диагноз. И сейчас это особенно важно. Мы ведь видим, что пропагандистская истерика загоняет страну в тупик, что рано или поздно воодушевление по поводу «таврических» успехов иссякнет, а экономические проблемы обернутся большим разочарованием. И люди начнут задавать неудобные вопросы. Так пусть они бы их задавали в телеэфире, а не на площадях. Но все это вообще-то прописные истины. Странно и грустно, что эти банальности надо кому-то объяснять.
При этом у провинциального СМИ — особая, не побоюсь этого слова, миссия. До бед и проблем человека в провинции федеральным каналам дела нет. И никто другой про эти проблемы не расскажет. Только местные СМИ. А из местных — негосударственный телеканал только один: ТВ-2. И это понимают в городе. И поэтому вновь, как и в прошлый раз, люди собираются на митинг в поддержку ТВ-2. Только вот сейчас зима, у нас холодно. Но это, похоже, никого не остановит. Причем все уже понимают, что отвечать на этот абсурд звериной серьезностью уже невозможно. И вот я читаю в интернете, что инициаторы акции в поддержку ТВ-2 предлагают тем, кто выйдет на площадь на очередной митинг, чтобы согреться — заняться строительством передающей сигнал вышки для нас из снега. Здесь нужен смайлик. Вообще, я заметила, что в последнее время вот эта карнавальная смеховая реакция на происходящее становится все очевиднее. Когда страшно и тяжко, спасает смех. Так было всегда.
— Как держатся сотрудники компании?
— Боюсь, я тут не смогу избежать пафоса. Я горжусь теми, с кем работала и работаю. И в самом деле, у нас много тех, кто работает здесь уже многие годы, много молодых новеньких ребят. И все сейчас, как и тогда весной, ведут себя абсолютно собранно, солидарно, достойно. Хотя, конечно, найти работу сейчас, а тем более в этой профессии, а тем более в маленьком городе, мягко говоря, трудно. У людей семьи, кредиты. Ипотеки. И при этом никакой истерики, все намерены работать, как положено, до последнего эфира. И все-таки все мы надеемся, что эфир 31 декабря будет не последним.
* * *
В послесловии думал сказать о выдержке ребят. Ну не о губернаторе же говорить, который, похоже, совсем не тушуется от перспективы войти в томскую историю фактом удушения при нем ТВ-2. Однако Юлия убрала из интервью все тяжелые моменты. Она переписала все фразы, от которых можно было впасть в уныние. «…И когда, понимаете, уже вам говорят, что вы не просто о чем-то рассказали не так, как бы нам хотелось, дали слово кому-то не тому, а когда звучат обвинения в национал-предательстве, если в эфире представлена слегка иная точка зрения, — конечно, этому тяжело противостоять. Что, я должна оправдываться, что ли? Нет, я не предатель? Доказывать, что ты родился и живешь в этой стране, любишь ее, болеешь за нее и что ты просто искренне считаешь, что должны звучать разные точки зрения? Оправдываться глупо, как-то противостоять этой демагогии — бессмысленно». Это Юлией вычеркнуто. И я, соответственно, тоже не буду на эту тему распространяться.
Скажу одно. Вы еще не забыли награждение орденами 300 «спартанцев» — бойцов пропагандистского фронта за их украинские заслуги? Теперь другие 300 человек — коллектив ТВ-2 — расстаются с журналистикой. Даже если они смогут найти другую работу и даже «по профессии», из профессии они в реальности уйдут: оазисы журналистики исчезающе малы, их поглотили пропаганда и пиар.
Если вас не награждают — вас уничтожают, это вытекает из той логики войны («Не с нами — значит, против нас»), что стремительно заполнила общественное пространство. Нет ничего хорошего в том, что в разговорах о профессии мы оперируем военными терминами. Нет ничего хорошего в том, что руководителям ТВ-2 приходится заявлять: «Все, что можно сделать, чтобы спасти компанию, мы сделаем. Одного не сделаем — унижаться не будем. Если мы прожили достойно как телекомпания, погибать тоже нужно достойно» (Виктор Мучник, главный редактор).
Мимикрируй томский телеканал в цвета сегодняшнего медийного поля, займись сугубо развлекательным вещанием, его не пытались бы сейчас похоронить, все бы обошлось.
В том, что им приходится быть стойкими, нет ничего хорошего. Но стойкость важна — это факт. Иногда она важнее всех прочих соображений.
Алексей Тарасов, Обозреватель "Новой газеты"
