«Лента.ру» представляет третье интервью в серии бесед с интернет-активистами, журналистами и политиками, выступающими в защиту сетевого пиратства. Свою позицию уже изложили главный редактор издания о файлообменных сервисах и сооснователь The Pirate Bay. Следующий на очереди — Рикард (Рик) Фальквинге (Rick Falkvinge), политик и бизнесмен, основавший Пиратскую партию Швеции.

Рик Фальквинге начал создавать собственную партию осенью 2005 года. Сайт партии заработал 1 января 2006 года, а на выборах в Швеции в том же году «пираты» набрали 0,63 процента голосов. Но настоящий успех пришел к партии Фальквинге в 2009 году: тогда на выборах в Европарламент за нее отдали свои голоса 7,13 процента шведов, что обеспечило ей одно депутатское кресло (впоследствии из-за процедурных изменений преобразовавшееся в два). Пиратская партия активно защищала торрент-портал The Pirate Bay, который не раз оказывался под угрозой закрытия. В январе 2011 года Фальквинге ушел с поста руководителя Пиратской партии и сейчас занимается распространением «пиратской» идеологии.

«Лента.ру»: Объясните, пожалуйста, почему вы называетесь «пиратской» партией и за что вы выступаете?

Рик Фальквинге: На самом деле, это не мы выбрали такое имя. Когда мы выступали за гражданские права, за тайну переписки, за свободу Сети и за право на свободное распространение знаний и культуры, голливудские магнаты прозвали нас «пиратами». Так они попытались заткнуть нас. Но это перестало работать, как только мы взяли себе это имя. И теперь они используют термин «мошеннические сайты» — они перестали употреблять слово «пиратский» в негативном ключе.

А как ваша партия относится к пиратству?

Мы не просто считаем, что свободное распространение знаний и культуры — это хорошо; на наш взгляд, это необходимо для дальнейшего развития цивилизации. Нелегальное распространение знаний и культуры является проблемой постольку, поскольку это нелегально. Законы в этом отношении устроены совершенно неправильно. Если 250 миллионов европейцев и 150 миллионов американцев, занимаясь добрыми делами, нарушают закон, то этот закон в корне неверен.

Но если тех, кто занимается пиратством, так много, почему Пиратская партия не стала до сих пор самой могущественной силой в Европе? Люди стесняются голосовать, потому что боятся, что их уличат в нарушении закона?

Они не стесняются — это большая часть их каждодневной жизни, что в этом нет ничего постыдного или стеснительного. Тут даже не возникает спорных вопросов — это так же естественно, как дыхание. Вам не нужно голосовать за партию «легализуем дыхание», правда? Нет, конечно — вы просто будете продолжать дышать и искренне игнорировать глупые законы. А когда вас спросят о них, вас не будет мучить совесть за то, что вы, как и другие, нарушаете их. Вы просто посмеетесь над тем, насколько они нелепы.

И все-таки, есть какой-то способ разрешить проблему пиратства? Может, властям и крупным правообладателям надо пойти навстречу пиратам?

Это неверный вопрос. Распространение знаний и культуры в интернете — это проблема только для небольшого количества зарабатывавших на этом посредников, которые оказались никому не нужны в мире развитых технологий. Для всех остальных свободное распространение контента — совсем не проблема. Меня совсем не интересует, что заботит крупных правообладателей, поскольку они очень скоро окажутся на свалке истории. Они никогда не пойдут на компромиссы, но законы и не должны нуждаться в их одобрении. Как только Пиратская партия начнет заниматься законотворчеством, у монополистов-правообладателей уже не будет права голоса. По крайней мере, так должно быть. Никто не должен иметь возможности «покупать» и «заказывать» позорные законы, как это происходит сейчас.

Важно помнить, что монополия правообладателей никогда не защищала интересы непосредственно авторов контента, только посредников, которые распространяют плоды их творчества. Вы легко можете найти истории, как издатели и распространители регулярно обманывают авторов.

Если же заменить эти монополистские законы чем-то более разумным, чем-то, что в первую очередь позволит распространять информацию в повседневном режиме, от этого начнут зарабатывать и сами авторы. Исчезновение посредников идет всем только на пользу: как показывает норвежское исследование, после появления Napster (пиратский музыкальный сервис, — прим. «Ленты.ру») доходы музыкантов выросли на 114 процентов.

Но пока законы пишет не Пиратская партия. Более того, порой власти используют борьбу с пиратством как повод для введения интернет-цензуры — по крайней мере, Google и «Яндекс» утверждают, что именно это сейчас происходит в России. Как интернет-индустрия может бороться с такими законами, если власти не склонны прислушиваться к ее мнению?

Монополия правообладателей и есть цензура по определению. Действуя через власть, они препятствуют достижению договоренностей между двумя сторонами — авторами и потребителями контента.

Когда у тебя есть канал передачи цифровых данных, ты можешь использовать его для обмена личными сообщениями (которые защищены всеми видами национальных и международных прав), а можешь пересылать преобразованную в цифровой код музыку или клипы. Последнее будет нарушением монополии авторского права. Но нет никакой возможности узнать, что есть что, без проверки всей пересылаемой информации — нельзя отделить легальное от нелегального, не изучив его. Так что мы не просто слепо идем к введению цензуры по требованию правообладателей; мы также слепо идем к санкционированной прослушке каналов связи.

Я думаю, что в первой половине XXI века это будет одной из главных политических битв, поскольку для сегодняшних подростков открытость и свобода слова — главные политические ценности.

Вы думаете, пользователей действительно волнуют законы, регулирующие интернет?

Нет ни одной вещи, которая существует только оффлайн или только онлайн: сегодняшняя жизнь уже давно нивелировала это различие. Поэтому я считаю лицемерием, когда индустрия правообладателей говорит об интернете как о месте, в котором нет законов. Мы всегда могли отправлять CD-диски по почте или всегда могли дать послушать кому-нибудь фрагмент песни по телефону. Есть законы, очень строгие законы, которые защищают наше право делать это без вмешательства властей — защита частной жизни всегда имела гораздо более высокий приоритет, чем защита авторских прав.

Эти законы, как и право на частное общение между людьми, точно так же должны работать в Сети. Это как раз то, чего мы добиваемся — нет ничего сверхсложного в том, чтобы распространить уже существующие гражданские права на сетевые коммуникации. Теоретически, они уже работают тут, просто их не применяют официально. Распространение знаний и культуры защищено нормами конфиденциальности — так было на протяжении нескольких столетий, так должно быть и впредь.

Я бы скорее сказал, что правообладатели и власти избирательно решают не применять существующее оффлайн законодательство в Сети. В этом и проблема. Что же касается монополии правообладателей, будь она онлайн или оффлайн, последние исследования показывают: люди соблюдают эти законы еще хуже, чем скоростные ограничения на дороге. Это говорит о многом.

События в России и США показывают, что интернет-отрасль начинает шевелиться только в ответ на попытки властей ужесточить контроль за Сетью. Почему онлайн-сообщество не берет инициативу в свои руки и само не начнет дискуссию о проблемах пиратства и о том, как их можно разрешить?

Ваш вопрос предполагает, что распространение информации — это проблема. Но это не так. Люди могут реагировать, реагируют и будут реагировать на все, что угрожает свободе слова или независимости Сети, и это правильно. Нет необходимости что-либо «решать» в связи с тем, что люди просто делятся знаниями и культурой. Нет необходимости «решать» что-то с тем, как люди реализуют свою свободу слова и самовыражения.

Качественно выполненная оригинальная резьба по дереву будет выигрышно смотреться долгие годы. Специалисты компании «Ремонт 999» могут Вас проконсультировать.

Нам совершенно не нужно беспокоиться о бизнес-моделях прошлого, особенно о тех, которые не могут выжить без давления на нашу свободу. При таких условиях давайте лучше забудем о них и будем двигаться дальше.