поделиться
Мы любим, когда журналисты пишут человеческие истории. Капитан очевидность подсказывает, что кругом случаются сотни удивительных и поучительных историй, и все, что нужно сделать, – просто хорошо их рассказать. Но, оказывается, среди журналистов не так много хороших рассказчиков. Нам постоянно попадаются тексты, которые хочется переписать.
Поэтому мы придумали рубрику «Правки». Раз в месяц мы будем отправлять знакомым редакторам ссылку на текст в белорусской прессе. Все правки, замечания и предложения редактор будет делать на основе личного опыта и понимания того, что считать хорошим материалом и хорошей журналистикой, а что не считать. Периодически редакторы будут меняться.
Мы ни в коем случае не хотим уязвить авторов текстов. Рубрика создана для того, чтобы коллеги обменивались опытом и профессионально росли.
В первом выпуске Дмитрий Сурнин редактирует текст Андрея Журова «Суд по ДТП на бульваре Шевченко. Водитель ответил за ребенка — мужчине дали три года». Репортаж был опубликован на портале Onliner 16 января 2015 года.
Дмитрий Сурнин, медиаконсультант, редактор. Сфера интересов: управление редакцией, редактура, журналистика, визуальная журналистика и дизайн, инфографика. Работал главным редактором газеты "Мой район" (Москва). Один из основателей Всероссийского конкурса газетного дизайна.Оригинальный текст с комментариями Дмитрия Сурнина
Чтобы увидеть комментарии, наведите курсор на выделенный текст. Восклицательные знаки обозначают начало выделенной области.
Суд по ДТП на бульваре Шевченко. Водитель ответил за ребенка — мужчине дали три года
В день !трагедии водителя Volvo остановили сотрудники ГАИ — за превышение скорости. !Это было словно предупреждением сверху, мол, остановись. Но через полчаса !мужчина насмерть сбил ребенка на бульваре Шевченко. !Следствие вменяло ему в вину то, что он двигался на 15,8 км/ч выше положенного. Однако водитель кроссовера заявлял: ехал в рамках «40», при подъезде к переходу никого не видел, среагировал на появившуюся тень. !Эта упрямая позиция в чем-то предопределила приговор. Процесс был !непростым и !занял более двух месяцев. !Читайте подробный репортаж Onliner.by из зала суда.
!Перед судом предстал худощавый мужчина, лицо которого было испещрено глубокими морщинами. Он выглядит гораздо старше своих лет. !Очевидно, последние месяцы прошли для него в нервном напряжении. !Переживал ли он случившееся? Для нас это риторический вопрос. !С собой на первое заседание он принес бутылку воды, тетрадь и ручку, на последующие приходил с большой спортивной сумкой. !Значительную часть времени он провел молча. !Лишь последнее слово прозвучало очень эмоционально.
По другую сторону — потерпевшие. Это родители мальчика. !Интеллигентного вида пара. !Сразу даже удивило, как они могут сохранять спокойствие на таком процессе. !Но когда стали говорить, было понятно: чувства сдерживают всеми силами, внутри все бурлит: !«Мы потеряли смысл жизни, продолжение рода».
Третьим потерпевшим был признан дедушка погибшего. Он рассказал: «Это был мой любимец, помощник. Хотя мы жили не вместе, все свободное время он проводил у меня в Боровлянах. !К сожалению, из старшего поколения наших семей только я нашел силы присутствовать на заседании. Из-за стресса я перенес две операции, у меня стоит кардиостимулятор. !В результате трагедии оказался лишен жизненного плана».
Отец и мать потребовали взыскать с обвиняемого по 300 миллионов рублей, еще 100 миллионов — дедушка. Они подчеркнули, что тем самым хотят наказать водителя: «Чтобы после выхода над ним висела необходимость выплаты».
«Было ощущение, что летит самолет»
Трагедия произошла 26 марта, в солнечный и теплый день. Десятилетний мальчик пришел в гости к другу на бульвар Шевченко. Они гуляли во дворе дома. Потом гостившему мальчику позвонила мама, позвала на обед. Ребенок жил возле перекрестка улиц Хоружей и Кропоткина. !Ему нужно было пересечь бульвар и дворами пройти домой. Дедушка погибшего подчеркнул, что мальчик много раз пересекал этот переход, его водили в детский сад как раз этой дорогой.
— Было тепло, окна приоткрыты. Я работала за компьютером, — рассказала мать друга погибшего ребенка. — Услышала рев мотора, потом удар и поняла: что-то случилось на проезжей части. Выглянула в окно, увидела комок на дороге. Потом поняла, что это ребенок.
— Что за звук слышали? — спросил прокурор.
— Нарастающий рев мотора. Было ощущение, что летит самолет.
— Нарастающий звук именно этой машины [Volvo XC90, на которой был совершен наезд. — Прим. Onliner.by]? — уточнила адвокат обвиняемого.
— Уверена!
— Других не было? Это вы поняли, сидя за компьютером?
— Я сама водитель. Это был звук от автомобиля с АКПП!
— Можете определить скорость?
— Очень большая. За 40 [км/ч. — Прим. Onliner.by] точно, но не 100.
!По словам женщины, ее муж как раз в это время смотрел в окно. Его также допросили в суде: «Услышал нарастающий звук мотора. В это время смотрел в окно. Увидел, как машина пронеслась перед глазами. Скорость... Ну 60 км/ч так точно. Сразу раздался удар. Из нашего окна переход не виден, поэтому сам момент наезда я не видел. Но жене сказал, мол, кто-то свой столб нашел. Пошел на кухню, откуда видно лучше, открыл окно и увидел, что кто-то лежит на дороге, рядом стоит внедорожник».
!Очень быстро на место происшествия прибыли оперативные службы, медики «скорой». Однако помочь мальчику уже ничем было нельзя. !Водитель Volvo был в шоке: !практически все время сидел на бордюре, схватившись за голову.
«Я не хотел быть убийцей»
— Водитель Volvo XC90 допустил нарушения ПДД, управляя технически исправным автомобилем, и совершил смертельный наезд на пешехода, — зачитал обвинение прокурор. — !Мужчина двигался по бульвару Шевченко в Минске со скоростью 55,8 км/ч при допустимой не более 40 км/ч. При проезде нерегулируемого перехода проявил преступную небрежность, выбрал скорость, не обеспечивавшую безопасность, не принял мер по снижению скорости и не убедился в отсутствии пешеходов. В результате не уступил дорогу мальчику, которого мог своевременно обнаружить, и совершил наезд. После этого выехал влево и врезался в парапетное ограждение.
Водитель кроссовера не признал вину. Но прежде чем дать какие-то пояснения, мужчина, у которого у самого есть дочь, обратился к семье погибшего мальчика: «Хочу выразить чувство глубокого соболезнования. Я сам отец и прекрасно понимаю, какие чувства вы испытываете. Это большая трагедия. Но видит Бог, я не хотел быть убийцей и все зависящее от себя сделал. Прошу прощения, если такое возможно».
— Кто ж тогда совершил преступление? — !не смог сдержать эмоции отец погибшего ребенка.
!Вопросы без ответов
Как оказалось, обвиняемый получил водительские права около 17 лет назад, а Volvo (2007 г. в.), на котором был совершен наезд, у него с апреля 2012-го. Ранее он около 30 раз привлекался к административной ответственности по линии ГАИ. А последний раз — за полчаса до ДТП на бульваре Шевченко, за превышение скорости. !Это было словно предупреждением, которому водитель не внял.
!— В тот день двигался по бульвару Шевченко от улицы Осипенко в направлении улицы Хоружей, — обвиняемый !признался, что не каждый день ездил по этой улице, но иногда приходилось. — От вождения не отвлекался, солнце не слепило, по мобильнику не разговаривал. После пересечения разметки «40» выбрал данный скоростной режим согласно показаниям спидометра. Перед нерегулируемым переходом стояли, насколько помню, красная Mitsubishi Carisma, серый Opel, а за ним еще какая-то машина. Volvo XC90 отличается тем, что это внедорожник и обзорность у него лучше. По крайней мере, припаркованные автомобили сильной помехи не создавали. Ни в зоне пешеходного перехода, ни на самом переходе пешеходов я не обнаружил.
!Обратим особое внимание на эти слова обвиняемого. !Они были произнесены не просто так. По пункту 117 ПДД, если перед пешеходным переходом остановилось (стоит) транспортное средство, то водители других транспортных средств, движущихся по соседним полосам движения в попутном направлении, должны снизить скорость движения и !при наличии пешеходов уступить им дорогу. По данным следствия, !с другой стороны к переходу в это время приближалась пожилая женщина, но, увидев автомобиль, она сделала несколько шагов назад. То есть у «зебры» находились как минимум два человека.
Во время проведения одного из следственных экспериментов проверялась видимость с кресла водителя. Одна из статистов, участвовавших в нем, обратила внимание: «Из-за припаркованных справа автомобилей совсем не было видно пешеходов — ни взрослых, ни детей». А вот разглядеть пожилую женщину она смогла издалека.
— Скорость снижали при подъезде к «зебре»? — задал гособвинитель один из принципиальных вопросов водителю ( !напомним, по пункту 116 ПДД, при подъезде к нерегулируемому пешеходному переходу водитель должен снизить скорость, вплоть до остановки транспортного средства, чтобы уступить дорогу пешеходам).
— По крайней мере, нога не была на акселераторе. То есть на газ я не давил [Volvo оборудован коробкой-автомат. — Прим. Onliner.by].
— Что было дальше?
— Находясь в зоне перехода, я вдруг заметил быстро перемещающуюся тень мальчика, который двигался мне наискосок. !Сразу принял меры для экстренного торможения и одновременно попытался объехать слева. Ребенок перемещался в режиме быстрого бега.
— Где совершили наезд?
— Точно сказать не могу. Мне кажется, где-то за пешеходным переходом.
— А когда стали тормозить?
— Как только увидел.
— Где находилась машина?
— Не могу точно сказать. Вероятно, в районе пешеходного перехода, — во время заседания обвиняемый !не раз обращался к таким неопределенным формулировкам.
По словам водителя Volvo, он вывернул руль влево, заехал колесом на бордюр, задев крылом ограждение. Потом повернул руль вправо. Выбежав из машины, увидел лежащего ребенка. Мальчик уже не подавал признаков жизни. Вызвал «скорую», сообщил в ГАИ...
— Если ребенок перебегал дорогу справа налево по ходу движения автомобиля, то почему вы вывернули руль налево, то есть в сторону, куда бежал наш сын? — спросила мать погибшего.
!Женщина во время заседания подчеркнула, что это был ее единственный и долгожданный ребенок, она родила сына в 30 лет и больше уже, вероятно, не сможет иметь детей.
— Я первоначально видел его справа от меня, поэтому машинально был вынужден повернуть руль влево, — объяснил обвиняемый.
— Если не нарушали скорость, то почему ребенок получил такие травмы? Он же был разбит вдребезги! — продолжила женщина.
— Я затрудняюсь ответить. Для меня это первая серьезная авария.
— А как при скорости 40 км/ч остался тормозной след в 7,2 метра? — спросил отец погибшего ребенка.
— Я не эксперт...
Когда судья задал уточняющий вопрос, мужчина вновь сослался на то, что не обладает экспертными знаниями. Так же односложно он отвечал и на вопросы адвоката потерпевшей стороны, когда тот предлагал назвать реальную скорость: «Могу сказать только то, что сказал...»
— Предпринимали ли меры по снижению скорости? — спросил судья.
— Не держал ногу на акселераторе, — снова повторился обвиняемый. — Кто знает, если нога не находится на педали, то машина [c АКПП. — Прим. Onliner.by] !едет в замедленном действии.
— Предпринимали попытки торможения или нет? — настаивал судья.
— Нет. Не нажимал...
А вот диалог с защитником проходил !гораздо продуктивнее.
— Где находится место выхода пешехода на проезжую часть? Является ли это зоной действия пешеходного перехода? — спросила адвокат обвиняемого своего подзащитного.
— Мальчик двигался наискосок. Как мне показалось, вне зоны пешеходного перехода.
— Где увидели ребенка? На первой, второй полосе или на линии, разделяющей их?
— Насколько я заметил, где-то на границе первой и второй полос.
— Мешало мальчику что-то увидеть ваш автомобиль?
— Мне сложно сказать.
!Слова словами. Но часто во время заседания факты говорили сами за себя. Например, прокурор напомнил, что след от обуви ребенка находился в 30 см от края «зебры». То есть наезд был совершен не далее этих самых 30 см от перехода. Спорить с этим обвиняемый не стал. Однако от ответа на вопрос «Как же вы не заметили мальчика?» уклонился.
Позже специалист, проводивший экспертизу, подтвердил, что место наезда, по его заключению, находится в начале следа от обуви: «Средняя скорость бежавшего ребенка составляла около 15 км/ч. След оставила опорная нога».
Далее обвиняемый еще раз повторил, что среагировал на тень мальчика, в зоне пешеходного перехода ситуацию контролировал четко, других людей возле «зебры» не видел.
!Кто тут свидетель?
Во время судебного процесса были допрошены два ключевых свидетеля. Один из них — девушка, шедшая в тот момент по тротуару. Она рассказала: «Видела большой черный автомобиль, который быстро двигался. Наблюдала мальчика, который бежал. На доли секунды я на что-то отвлеклась [у девушки были надеты наушники. — Прим. Onliner.by]. Потом услышала крик, удар... Когда повернулась, уже все случилось».
— С какой, на ваш взгляд, скоростью двигался автомобиль? — !спросили свидетельницу.
— Не менее 60 км/ч.
— А как вы определили? Что на это указывало?
— Эта машина двигалась быстрее, чем обычно ездят машины на этом бульваре.
— Где произошел наезд?
— В начале перехода. Может быть, близко к началу...
Ранее, 28 марта, девушка поясняла: !"Мальчик бежал в темпе быстрого бега. Выбежал либо в 0,5 метра от дальней границы пешеходного перехода, либо на границе перехода. Автомобиль двигался со скоростью около 60 км/ч«.
Вторым основным свидетелем стал водитель Mitsubishi, припарковавшийся в 7,5 метра от перехода. Мужчина говорил довольно уверенно: «Припарковался, хотел выйти, увидел в зеркало заднего вида Volvo на скорости, потом перевел взгляд и увидел бежавшего наискосок ребенка. Машина ехала 50–60 км/ч. Ребенок, как мне показалось, добежал до линии „зебры“, когда произошел наезд. Его буквально перемололо под днищем. Автомобиль тормознул, а потом отпустил тормоза и поехал дальше».
— Звук торможения слышали? — спросил представитель прокуратуры.
— Писк. Чуть-чуть совсем. Потом он отпустил тормоз и поехал дальше, — повторился очевидец. Он также подтвердил, что с другой стороны перехода «собиралась пересекать проезжую часть бабуля».
Пожилая женщина (1941 г. р.) была опрошена во время следствия. В суд она не пришла, сославшись на состояние здоровья. !На запрос медики ответили, что у нее сахарный диабет, проблемы с сердцем, она — инвалид второй группы. Поэтому во время заседания зачитали ее прежние показания: !"Подошла к нерегулируемому переходу. Посмотрела направо и увидела внедорожник черного цвета, который ехал с большой скоростью. Сделала два шага назад. Увидела мальчика, который подошел к переходу. Он остановился. Затем стал пересекать дорогу в темпе спокойного шага. Остался шаг до бордюра, когда его сбил автомобиль. Затем машина выехала на парапет. Водитель посмотрел под свой автомобиль, затем достал ребенка, а потом проехал несколько метров вперед«.
После ДТП на месте происшествия было проведено несколько следственных экспериментов. Во время одного из них очевидцам аварии предлагалось оценить скорость Volvo XC90. В результате она была установлена такой — 55,8 км/ч.
Приговор сквозь слезы
Во время прений гособвинитель попросил пять лет для водителя Volvo: «Водитель нарушил сразу несколько пунктов ПДД, что состоит в причинно-следственной связи с ДТП. Ранее он неоднократно превышал скоростной режим, сейчас это привело к трагическим последствиям. Прошу признать его виновным и назначить наказание в виде пяти лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии поселения».
— Я хотел бы доказать, что автомобиль двигался даже быстрее, но процесс и так получился слишком растянутым, — !признался адвокат потерпевшей стороны. — Тем не менее превышение почти на 16 км/ч тоже значительно. Хотелось бы отметить и другие грубые моменты: водитель видел, что скорость на данном участке дороги ограничена, что у края проезжей части припаркованы автомобили, которые могут перекрывать обзор. Водитель должен учитывать эти факторы. !А наличие автомобиля выше среднего класса не дает оснований носиться по улицам. Потерпевшие настаивают на строгом наказании, прошу удовлетворить их исковые требования.
Защитник обвиняемого произнесла !пространную речь. Приведем лишь несколько выдержек: «Людям, не искушенным юридической казуистикой, может показаться, что в этом деле все просто: водитель сбил ребенка. Однако закон от нас требует другого — не выяснения, сколько раз водитель привлекался к административной ответственности и насколько дисциплинированным был ребенок. Закон требует выяснения всех обстоятельств случившегося. При анализе показаний свидетелей создалось впечатление, что часть объективного они заменили на субъективные ощущения. Ни одно доказательство не говорит, что водитель не уступил дорогу пешеходу. А сам момент обнаружения знаков и припаркованных автомобилей не принуждает остановиться. С нарушением скоростного режима защита также позволит себе не согласиться: скорость в 55,8 км/ч устанавливалась на основе слов свидетелей, а это их субъективное восприятие. Причиной ДТП стал выход пешехода вне пешеходного перехода со скоростью, которая бы не позволила водителю предотвратить наезд даже в случае экстренного торможения».
После этого водителю предоставили последнее слово. В первую очередь он обратился к родителям мальчика: «У меня было и, наверное, еще будет время подумать... Я понимаю, в какое горе вас окунул. Нет ничего страшнее...» В этот момент на глазах мужчины появились слезы, его голос задрожал. После паузы он продолжил: «Я не хотел этого. Не хотел быть убийцей вашему Артему. Очень сожалею. Был на вашей странице в соцсетях. Судя по всему, мальчик был послушным и нормальным ребенком. Вижу, что вы — приличные люди. Прошу простить, если это возможно. Поверьте, мне тоже очень тяжело. Не представляю, как бы вел себя на вашем месте». В этот момент мать погибшего попросила: «Пожалуйста, хватит...»
Обвиняемый одернулся и, повернувшись к суду, продолжил: «Ни я, ни моя семья закон не нарушали. В ней нет уголовников. С 1996 года я за рулем. Это первый аварийный случай. Я вообще спортивные машины презираю. А эта Volvo не сразу разгоняется. У нее объем — 2,4 литра, это дизель. Это не пуля! Меня действительно остановили за превышение за полчаса до аварии. Но тогда я ехал на встречу, немного спешил. Расставшись с другом, уже никуда не торопился, возвращался в офис. Выбрал скорость по приборам. В год у меня было всего по 2–3 нарушения. Да, нарушал... Но я уже все сказал во время следствия. Когда приближался к переходу, ни справа, ни слева никаких пешеходов не было... Родители, я прошу прощения, не хотел, не знаю, как так получилось. Пытаюсь проанализировать, грызу себя. В очередной раз спрашиваю, мог ли что-то сделать?.. Я скорблю, молюсь с вами, чтобы вам подарили наследника. Кроме того, я уважаю старость и понимаю, что такое внуки... Это камень, который будет висеть над моей душой всю оставшуюся жизнь. Высокий суд, я надеюсь на справедливое и правильное решение».
Приговор прозвучал сегодня: 3 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии поселении, лишение водительских прав на пять лет. Кроме того, обвиняемому необходимо возместить в качестве морального вреда потерпевшим в общей сложности 350 миллионов рублей, а также судебные издержки и расходы на адвоката. Пока приговор не вступил в законную силу — у обвиняемого есть десять дней на обжалование.
Общие замечания редактора к тексту
- Текст важный. В нём есть эмоция. Но с ним еще очень много нужно работать прежде, чем публиковать.
- То, что можно условно назвать жанром «судебного репортажа», сложная штука, если сам по себе процесс скучен. Автор просто пришел на заседание суда и оглашение приговора, записал и описал, что услышал и увидел. Между тем, процесс — это не только то, что происходит непосредственно в зале суда. Это и то, что происходит вне суда, в обществе, внутри героев. Я увидел в тексте только стенограмму.
- Стенограмма вполне может быть интересной. Но только если есть увлекательные дебаты, интрига, противоречия и неясности. Когда адвокаты и свидетели говорят ярко, процесс резонансен, фигуры публичны или популярны в какой-то среде. Здесь есть только резонанс.
- В тексте много повторов. Одни и те же факты или утверждения приводятся разными людьми в разных вариантах и в разных местах. Текст становится длинным и путанным. Не нужно пытаться рассказать всё. Нужно рассказать самое главное и значимое.
- Автор правильно почувствовал мощную и неоднозначную эмоциональность заряженность этой истории: неплохой, видимо, человек по-глупости ломает жизнь целой семье и себе самому. («На его месте мог бы быть я», — эта мысль возникнет у многих водителей). Но этот фокус похоронен в тексте.
- Не хватает контента и нет никаких имён. Или хотя бы объяснения, почему этих имён нет. Не хватает дат. Ориентации по времени происходивших событий. Нигде никак не указано, где именно сбили ребёнка. (Указана только улица. Но даже не сказано - напротив или возле какого дома. Локализовать место происшествия можно только по фотографиям, если люди вдруг узнают место.) Неизвестен возраст ни одного из персонажей, кроме мальчика.
- Такое количество прямой речи неоправданно. Цитаты нужны, когда важно, чтобы люди услышали речь дословно такой, какой она была произнесена. Это необходимо, когда в речи есть оценка, эмоция, важно передать манеру и особенности разговора или информация настолько противоречива и сомнительна, что необходимо её прямо и безоговорочно атрибутировать с соответствующими оговорками. В остальных случаев правильнее и понятнее всё передать косвенной речью или своими словами, как известный факт (официальным фактом, например, является приговор).
- В тексте очень много автора. Видимо, это происходит от того, что он почувствовал эмоциональное напряжение истории, но не смог передать его другими средствами, кроме как прямо сказать, что он думает и чувствует. Нужно дать читателям возможность самим догадаться и почувствовать. Для этого нужно подмечать детали, характерные цитаты, наблюдать, как ведут себя люди. В этом тексте есть пара хороших деталей, но их все же недостаточно, чтобы передать эмоциональное напряжение.
- Фотографии тавтологичны. Появление в тексте большей их части не имеет смысла.
- Фотографии не подписаны. Некоторые из них требуют пояснений.
- Примерный текст — совсем не идеальный текст, а то, как я бы постарался довести до ума опубликованную историю, сделать её, с моей точки зрения, более складной.
Текст, который получился после редактирования
Хороший заголовок
Информативный подзаголовок
— Это камень, который будет висеть над моей душой всю оставшуюся жизнь. Высокий суд, я надеюсь на справедливое и правильное решение, — сказал [имя, фамилия подсудимого] в последнем слове.
Суд N-ского района [дата] приговорил [фамилия подсудимого] к 3 годам в колонии-поселении за то, что он [утром, вечером, днём] 26 марта сбил насмерть 10-летнего Артёма [фамилия] на пешеходном переходе у дома [номер] на бульваре Шевченко в Минске. Обвинение настаивало, что кроссовер [фамилия подсудимого] ехал с превышением скорости. Он сам в ходе всего [?] процесса отрицал это, но известно, что за полчаса до того, как погиб Артём, Volvo XC90 [фамилия в родительном падеже] на бульваре Шевченко останавливали сотрудники ГАИ — как раз за нарушение скоростного режима. Перед вынесением приговора он попросил прощения у родителей погибшего мальчика и сказал, что не хотел быть убийцей.
Обстоятельства
[Имя, фамилия подсудимого], [возраст]. Он [чем занимается] и живёт в [где]. 26 марта около [время] он ехал по бульвару Шевченко от улицы Осипенко в направлении улицы Хоружей. Ничего, как он показал на суде, от вождения не отвлекало: солнце не слепило, по мобильнику не разговаривал. Скорость, утверждает [фамилия], была 40 км/ч. (Таково ограничение в данном месте.)
День был солнечный и тёплый. Артём [фамилия] пришел в гости к другу на бульвар Шевченко. Они гуляли во дворе дома. Потом гостившему мальчику позвонила мама, позвала на обед. Ребёнок жил возле перекрёстка улиц Хоружей и Кропоткина. Ему нужно было пересечь бульвар и дворами пройти домой. (Дедушка погибшего сказал, что мальчик много раз пересекал этот переход [возле какого дома или объекта], его водили в детский сад как раз этой дорогой).
Перед переходом, рассказал [фамилия подсудимого], «насколько помню», стояло несколько машин, но обзору они, по его утверждению, не мешали. Это обстоятельство подчёркивается, так как по правилам дорожного движения, если перед пешеходным переходом стоят другие машины, водитель обязан сбрасывать скорость. А если он видит пешеходов, то должен остановиться и пешеходов пропустить. Уже находясь в зоне перехода, он заметил «быстро перемещающуюся тень». Это и был Артём, который «двигался наискосок». «Где-то за пешеходным переходом» Volvo и наехал на мальчика. По словам водителя, он вывернул руль влево, заехал колесом на бордюр, задев крылом ограждение. Потом повернул руль вправо. Выбежав из машины, увидел лежащего ребёнка. Мальчик уже не подавал признаков жизни. Вызвал «скорую», сообщил в ГАИ.
Оперативные службы, медики «скорой» приехали через [время], однако помочь мальчику уже ничем было нельзя. Водитель Volvo «был в шоке», рассказала на суде [источник]: «Практически всё время сидел на бордюре, схватившись за голову».
Была ли превышена скорость?
Сторона обвинения настаивала, что водитель Volvo нарушил правила дорожного движения, превысил и не снизил скорость, из-за чего вовремя не увидел пересекавшего дорогу мальчика.
[Имя, фамилия или объяснить, почему анонимно], мать друга погибшего ребёнка, рассказала, что работала за компьютером, окно было приоткрыто, когда она «услышала рёв мотора, потом удар и поняла: что-то случилось на проезжей части; выглянула в окно, увидела комок на дороге, потом поняла, что это ребёнок».
— Что за звук слышали? — спросил прокурор.
— Нарастающий рёв мотора. Было ощущение, что летит самолёт.
— Нарастающий звук именно этой машины [Volvo XC90, на которой был совершён наезд. — Onliner.by]? — уточнила адвокат обвиняемого.
— Уверена!
— Других не было? Это вы поняли, сидя за компьютером?
— Я сама водитель. Это был звук от автомобиля с АКПП!
— Можете определить скорость?
— Очень большая. За 40 [км/ч. — Onliner.by] точно, но не 100.
[Имя, фамилия], муж [имя в родительном падеже], также слышал нарастающий звук мотора и как раз в этот момент смотрел в окно: «Увидел, как машина пронеслась перед глазами. Скорость... Ну 60 км/ч так точно. Сразу раздался удар». Сам момент наезда он не видел.
То, что скорость была превышена, подтвердили ещё два свидетеля: [имя, фамилия], проходившая мимо, и [имя, фамилия], водитель припаркованной в 7,5 м от перехода машины Mitsubishi. На следственном эксперименте скорость движения Volvo была оценена в 55,8 км/ч, на 15,8 км/ч больше максимально допустимой.
Когда водитель начал тормозить?
Следственный эксперимент показал, что, несмотря на показания [имя, фамилия], припаркованные в попутном направлении автомобили всё-таки мешали обзору. (Один из статистов, участвовавших в следственном эксперименте, обратил внимание: «Из-за припаркованных справа автомобилей совсем не было видно пешеходов — ни взрослых, ни детей».) И это могло быть причиной, по которой, подъезжая к переходу, водитель обязан был затормозить.
Вторая причина, по которой он должен был не только притормозить, но, если нужно, и остановиться: с другой стороны перехода приближалась пожилая женщина, но, увидев автомобиль, она сделала несколько шагов назад. И эту женщину, показал эксперимент, как раз можно было увидеть издалека.
— Скорость снижали при подъезде к «зебре»? — спросил гособвинитель [имя, фамилия].
— По крайней мере, нога не была на акселераторе. То есть на газ я не давил [Volvo оборудован автоматической коробкой передач. — Onliner.by].
— Принимали ли меры по снижению скорости? — спросил судья.
— Не держал ногу на акселераторе, — снова повторился обвиняемый.
— Предпринимали попытки торможения или нет? — настаивал судья.
— Нет. Не нажимал...
Свидетель [фамилия] добавил, что ребёнок, как показалось, добежал до «линии зебры», когда его сбила машина:
— Его буквально перемололо под днищем. Автомобиль тормознул, а потом отпустил тормоза и поехал дальше.
— Звук торможения слышали? — спросил представитель прокуратуры.
— Писк. Чуть-чуть совсем. Потом он отпустил тормоз и поехал дальше.
Он также подтвердил, что с другой стороны перехода «собиралась пересекать проезжую часть бабуля».
Эта женщина 1941 года рождения в суд прийти не смогла, но её показания зачитали. Они подтверждали аргументы обвинения, что Volvo двигался с превышением скорости. Мальчик был сбит в шаге от бордюра, когда он уже почти пересёк дорогу. Водитель посмотрел под свой автомобиль, достал ребёнка, а потом проехал несколько метров вперёд.
Вины не признал
[Имя, фамилия] в ходе всего процесса продолжал настаивать, что при подъезде к переходу никого не видел, скорость не превышал: ехал 40 км/ч.
— Если не превышали скорость, то почему ребёнок получил такие травмы? Он же был разбит вдребезги! — спросила [имя, фамилия], мама Артёма.
— Я затрудняюсь ответить. Для меня это первая серьёзная авария.
— А как при скорости 40 км/ч остался тормозной след в 7,2 метра? — спросил [имя, фамилия], отец погибшего ребёнка.
— Я не эксперт...
За 17 лет водительского стажа, сообщили на суде, [фамилия] 30 раз привлекался к административной ответственности по линии ГАИ (Volvo у него с апреля 2012 года). [Время, можно «утром», «днём»] 26 марта его остановили [кто, где, за что, что произошло].
Закон требует выяснять обстоятельства произошедшего, а не сколько раз водитель привлекался к административной ответственности, заявила [имя, фамилия], защитник обвиняемого. Показания свидетелей создают впечатление, что «часть объективного они заменили на субъективные ощущения». Она также обратила внимание на субъективность оценки скорости движения свидетелями. По её мнению, ни одно доказательство не говорит, что водитель не уступил дорогу пешеходу, а то, что по ходу движения были припаркованы автомобили, «не принуждает остановиться». Мальчик выбежал на дорогу так быстро и неожиданно, что никто не смог бы избежать наезда даже в случае экстренного торможения.
Потерпевшие и подсудимый
Потерпевшие по делу — родители Артёма [имена] и дедушка [имя, фамилия].
[Рассказать чуть-чуть о них и семье.]
«Мы потеряли смысл жизни, продолжение рода», — сказала [кто]. Для [имя мамы] это был единственный и долгожданный ребёнок, она родила сына в 30 лет и больше уже, по её словам, вероятно, не сможет иметь детей.
[Рассказать чуть-чуть о семье подсудимого, что он за человек.]
Процесс длился с [когда] по [когда]. На все заседания, кроме первого, [имя, фамилия подсудимого] ходил с большой сумкой. [Объяснить, что это значит: скорее всего, готовился к тюрьме. Можно уточнить у адвоката.]
[Имя, фамилия] не признал вину. По ходу заседания он обратился к семье погибшего мальчика с соболезнованиями: «Это большая трагедия. Но, видит Бог, я не хотел быть убийцей и всё зависящее от себя сделал. Прошу прощения, если такое возможно».
«Кто ж тогда совершил преступление?» — ответил отец погибшего ребёнка.
Последнее слово и приговор
В последнем слове [имя, фамилия] снова обратился к родителям Артёма: «У меня было и, наверное, ещё будет время подумать... Я понимаю, в какое горе вас окунул. Нет ничего страшнее...» В этот момент на глазах мужчины появились слёзы, его голос задрожал. После паузы он продолжил: «Я не хотел этого. Не хотел быть убийцей вашему Артёму. Очень сожалею. Был на вашей странице в соцсетях. Судя по всему, мальчик был послушным и нормальным ребёнком. Вижу, что вы — приличные люди. Прошу простить, если это возможно. Поверьте, мне тоже очень тяжело. Не представляю, как бы вёл себя на вашем месте».
В этот момент мать погибшего попросила: «Пожалуйста, хватит...»
[Имя, фамилия] сказал, что в его семье нет уголовников, что это первый его аварийный случай. «Я вообще спортивные машины презираю. А эта Volvo не сразу разгоняется. У неё объём — 2,4 литра, это дизель. Это не пуля! Меня действительно остановили за превышение за полчаса до аварии. Но тогда я ехал на встречу, немного спешил. Расставшись с другом, уже никуда не торопился, возвращался в офис. Выбрал скорость по приборам. В год у меня было всего по 2–3 нарушения. Да, нарушал... Но я уже всё сказал во время следствия. Когда приближался к переходу, ни справа, ни слева никаких пешеходов не было... Родители, я прошу прощения, не хотел, не знаю, как так получилось. Пытаюсь проанализировать, грызу себя. В очередной раз спрашиваю, мог ли что-то сделать?.. Я скорблю, молюсь с вами, чтобы вам подарили наследника».
Обвинение попросило наказать [имя, фамилия] пятью годами в колонии-поселении. [Имя, фамилия], адвокат потерпевшей стороны (родители и родственники Артёма) [фамилия] сказал, что он бы хотел доказать, что превышение скорости было ещё больше («Наличие автомобиля выше среднего класса не даёт оснований носиться по улицам»), но процесс и так слишком затянулся.
Но судья [имя, фамилия] назначил 3 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении, лишение водительских прав на пять лет. Кроме того, обвиняемому необходимо возместить в качестве морального вреда потерпевшим в общей сложности 350 миллионов рублей, а также судебные издержки и расходы на адвоката.
Изначально отец и мать погибшего мальчика требовали взыскать с обвиняемого по 300 миллионов рублей, еще 100 миллионов — дедушке. [Кто] пояснил, что тем самым они хотят наказать водителя: «Чтобы после выхода над ним висела необходимость выплаты».
Пока приговор не вступил в законную силу — у обвиняемого есть десять дней на обжалование.
Возможные подверстки к тексту:
— Информация о погибшем ребенке (если позволяет закон): фото, маленький рассказ.
— Что такое колония-поселение?
— Самые яркие цитаты на суде (если есть).
— Самые яркие высказывания по поводу этого случая вне рамок самого процесса (кто-то как-то комментировал его из ньюсмейкеров?)
— Стенограмма заседаний (если это очень нужно).
