Сам указ о засекречивании военных потерь в мирное время, который президент России Владимир Путин подписал 28 мая, — только основа регулирования, следом должны быть изданы приказы Минобороны или других ведомств. Лениздат. Ру собрал основные вопросы, возникающие у СМИ в связи с новым законом.

Что запрещено?

Что именно является сведениями, «раскрывающими потери Минобороны России; личного состава в мирное время в период проведения спецопераций», определенно сказать невозможно. Это может быть точное количество потерь, а может — одно упоминание о том, что потери были, замечает юрист, руководитель «Команды 29» Иван Павлов.

Дело в том, что указ президента вовсе не является конечным нормативно-правовым актом. Скорее, это открытие некоего нового «коридора», внутри которого будут действовать уже конкретные приказы Минобороны или других министерств, которым президент даст соответствующие полномочия. Все эти приказы с развернутыми перечнями сведений, подлежащих засекречиванию, и сами секретны. «Мы с вами узнаем, что именно было запрещено, только когда наше уголовное дело, не дай бог, будет рассматриваться судом», — поясняет Лениздат. Ру Иван Павлов.

Что такое спецоперация в мирное время?

Конкретно в законодательстве это не прописано, там есть только определение «контртеррористическая операция» (ст. 13 ФЗ «О противодействии терроризму»). Единственное, на что можно опереться — неофициальное определение, которое дает сайт министерства обороны. Согласно тексту, под определение специальной операции в мирное время попадают «разведывательно-диверсионные, подрывные, контртеррористические, контрдиверсионные, контрразведывательные, партизанские, антипартизанские и другие действия». Но пока что-то из этого определения (которое, кстати, тоже заканчивается многозначительными словами «и другие») не будет перенесено в законодательство, опираться на него не получится.

А пока законом не утверждено понятие «спецоперация», попасть под этот термин может практически что угодно — гибели «срочников», несчастные случаи, дедовщина, — заключает медиаюрист Галина Арапова в разговоре с Лениздат. Ру. «Но в первую очередь, я думаю, это коснется тех, кто пишет об Украине», — считает она.

Таким образом, с одной стороны, что именно в данных о потерях будет являться гостайной, «раскроется» только в засекреченных приказах, с другой стороны — что такое спецоперация, буква закона не знает. Юристы теряются: в таких условиях с уверенностью определить, о чем можно писать, а о чем — нельзя, невозможно.

Как узнать, что из происходящего является спецоперацией?

Скорее всего, никак. Как говорят эксперты права, сведения о специальных операциях закрыты, и узнать, являются ли те или иные переброски войск или другие военные действия спецоперацией или, к примеру, учениями, зачастую невозможно.

Можно ли публиковать открытые источники?

Например, допустимо ли перепечатывать данные, которые опубликовала какая-то организация, сообщили в интервью другому СМИ местные жители, проболтался кто-то из министерства обороны? Теоретически прямого конкретного запрета нет, но это рискованно — замечает Иван Павлов. Прецеденты были — например, в 2004 году сотрудник Института США и Канады Российской Академии наук Игорь Сутягин был признан виновным в государственной измене предположительно за сбор данных о разработках российского вооружения и приговорен к 15 годам лишения свободы, хотя в своих исследованиях оперировал открытыми сведениями, почерпнутыми из российских газет.

Когда раскрытие гостайны становится госизменой?

Это может быть шпионаж, когда некто собирает засекреченные сведения и передает их иностранной организации, ведущей деятельность, направленную против безопасности РФ, или выдача гостайны — когда аналогичные действия совершает непосредственно носитель сведений. Однако в ФЗ 275 «Государственная измена» есть загадочная фраза «оказание иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации». Что именно может попасть под определение «иная помощь» — неизвестно. Если раскрытие государственной тайны (ст. 283 ФЗ «О разглашении государственной тайны») предполагает наказание до четырех лет лишения свободы (если есть тяжкие последствия раскрытия — до семи), то в статье о государственной измене срок возрастает до 20 лет.

Нужно ли проверять уже опубликованное?

Нет, ответственность должна наступать для тех материалов, которые будут готовиться после подписания указа.

Какие могут быть исключения?

Закон «О государственной тайне» предполагает, что сведения о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина не подлежат засекречиванию. Теоретически, это должно распространяться и на те спецоперации, в ходе которых права и свободы были нарушены.

Правда, как заметил Иван Павлов, та же статья закона запрещает и засекречивать данные о чрезвычайных происшествиях, угрожающих безопасности и здоровью граждан, и их последствиях. Термина «чрезвычайное происшествие», впрочем, в законодательстве тоже нет, есть только термин «чрезвычайная ситуация». «Это скорее общечеловеческое понятие, — сказал Павлов Лениздат. Ру. — И, исходя из здравого смысла, гибель человека — конечно, чрезвычайное происшествие. Поэтому я считаю, что указ президента незаконен уже в силу того, что он выходит за рамки тех сведений, которые могут быть отнесены к гостайне в соответствии с федеральным законом».

Как сообщил 28 мая Павлов СМИ, юристы и правозащитники собираются оспорить указ президента в Верховном суде, соответствующая жалоба уже готовится.

В сущности, как заметила Галина Арапова, военные потери в мирное время уже относили к военной тайне в СССР, именно поэтому так мало освещалась Афганская война 1979—1989 годов. «Потом это все отменили, и фактически это дало возможность работать „Солдатским матерям“, организациям, которые защищают родителей солдат, погибших в мирное время, — рассказывает Лениздат. Ру медиаюрист. — Как будут дальше существовать эти организации — непонятно».

Катерина Яковлева

Источник: https://lenizdat.ru/articles/1129811/