Многолетний ведущий «Первого канала» Андрей Малахов рассказал “Ъ”, почему перешел на конкурирующий телеканал ВГТРК «Россия 1».
— Вы будете в ВГТРК не только ведущим, но и продюсером?
— Да. Когда поступает предложение от государственного канала с невероятной корсетью по всей стране, который, скажем честно, выиграл прошлый телесезон, и тебя приглашают, понимая, что ты явно не дурак в телевидении, то ты чувствуешь уважение и понимаешь, что здесь ты уже не мальчик, который делает кофе.
— Какая продакшен-компания будет делать «Прямой эфир»?
— Программа будет производиться вместе с Александром Митрошенковым, который делал «Большую стирку», «Пусть говорят» и сейчас — «Прямой эфир».
— В этом проекте вы будете иметь решающее слово?
— Да. Жена называет меня босс-молокосос. Понятно, что телевидение — это командная история, но решающее слово — за продюсером.
— «Прямой эфир» идет не в прайме, в 17:40. Будет ли меняться его слот?
— Пока не будет. Время телевидения изменилось — главное, что ты показываешь,— контент. Неважно, в 11 утра или 17:40, когда основная аудитория уже включила телевизор.
— Вы работали на «Первом канале» 25 лет. Почему вдруг решили уйти к конкурентам?
— Это череда разных событий в жизни. Я пришел в «Останкино» студентом на практику и три часа стоял в ожидании пропуска. Я был очарован этим большим миром и начинал с того, что днем бегал за кофе, ночью — в ларек за водкой для легенд телевидения. И хотя ты стал популярным телеведущим, ты все равно работаешь с теми же людьми, которые относятся к тебе как к сыну полка. Это ситуация, когда твои коллеги пришли гораздо позже, но уже имеют собственные проекты. А у тебя все тот же прежний статус. Ожидается, что ты будешь «ведущим на ухе», но тебе уже есть о чем самому поговорить со своими зрителями.
Это как в семейной жизни: сначала была любовь, потом это переросло в привычку, а в какой-то момент — это брак по расчету. Мой контракт с «Первым каналом» закончился 31 декабря 2016 года и не продлевался — настолько все привыкли, что я здесь. Мне хочется расти, стать продюсером, человеком, который принимает решения, в том числе определяет, о чем быть моей программе, а не отдает всю жизнь под козырек и смотрит по-щенячьи в глаза меняющимся за это время людям. Закончился телесезон, я решил, что нужно закрыть эту дверь и попробовать себя в новом качестве в новом месте.
— Главной причиной вашего ухода называют конфликт с продюсером Натальей Никоновой, которая придумала «Пусть говорят», потом девять лет назад ушла в ВГТРК, а в этом году вернулась на «Первый». Говорят, вы с ней в этот раз не сработались…
— Можно я оставлю это без комментариев? Я всегда считал, что в любви и нелюбви надо быть последовательным. Для меня непривычно менять свой набор убеждений как по мановению волшебной палочки. На этом я закончу историю.
— Когда вы уведомили «Первый канал» о своем решении?
— Продюсера я предупредил за месяц. Но как-то все не верили, и в первый день отпуска я написал заявление и письмо Константину Эрнсту (гендиректору «Первого канала».— “Ъ”) о том, что «я устал, я ухожу».
— Как он отреагировал?
— У нас был разговор, в котором мы обсуждали будущее телевидения и перспективы, которые могут меня ждать в новом сезоне. На этот разговор накладывалось то, что в ноябре у меня должен появиться ребенок, и я говорил, что мне нужно хотя бы день в неделю посвятить тому, о чем долгое время мечтал. Но вся эта история — это не конфликт с руководством канала. Я с глубоким уважением отношусь к Константину Львовичу. Тем более он понимает, какое счастье стать отцом и что есть жизнь помимо ежедневной борьбы за рейтинг.
— Как был устроен ваш график?
— Пять дней в неделю эфир, и за редким исключением можно записать две программы в день. Сложно конкурировать в прайме, держать первое место по стране столько лет — надо делать драматургию на 55 минут и держать зрителя в напряжении, чтобы он сопереживал и не переключался. Причем мы живем в конкуренции. И на других каналах, и на «Первом» есть аналогичные ток-шоу, которые конкурируют между собой. У нас идут «Мужское/женское», «Время покажет». Заявляешь тему на летучке, тебе говорят: это не твое, это другое шоу.
— Константин Эрнст пытался вас удержать, когда стало известно о переговорах с ВГТРК?
— Меня не было в Москве, и на переговоры с моими представителями явилась та же Наталья Петровна Никонова. Я отправил заявление об увольнении «Почтой России». Некоторые говорят, что у меня кризис среднего возраста. Может и так, в 45 начинаешь смотреть на определенные вещи иначе. Еще одной частью в этом падающем домино стала программа, которую мы делали к 30-летию «Доброго утра», где я начинал. Я с грустью смотрел на людей, которые были моими кумирами, и понял, что если останусь на этой позиции, то рано или поздно превращусь в них.
— Рассказывают, что у вас была небольшая по телевизионным меркам компенсация — около $1 млн в год. И якобы она перестала вас устраивать...
— Я вообще был один из немногих, кто работал за зарплату, в основном у нас ведущие получают гонорары за каждый эфир. У меня фиксированный оклад за 20 эфиров в месяц плюс мероприятия, концерты или если надо поехать куда-нибудь в Германию поужинать с рекламодателями — это все включено. Если бы вопрос стоял про деньги, то я девять лет назад ушел бы с Натальей Петровной Никоновой. Уходя сейчас, я будто увидел свою телевизионную смерть — весь этот шум в интернете, программа на тему «вот каким он парнем был»… Это какое-то перерождение.
— На «России 1» вам предложили более выгодный контракт?
— Условия финансовые практически сопоставимы, ведь «Россия 1» — это государственный канал.
— Основной доход у вас — это корпоративы?
— Все вместе.
— Как их удается совмещать с таким графиком, когда пять дней эфир?
— Приходится отказываться от многих работ. По субботам получалось.
— А новый работодатель идет вам навстречу в связи с тем, что вы ждете ребенка?
— Так как страна ждет появления ребенка Андрея Малахова, судя по первой новости в «Яндексе», больше, чем переживает за развод Романа Абрамовича и Даши Жуковой, думаю, мы сможем порадовать зрителей. Сможем если не показать им роды в прямом эфире, как Никита Джигурда, то сделать то, что сработает на рейтинги канала «Россия 1».
— По данным Mediascope, аудитория «Пусть говорят» падала последние годы: в 2014 году доля шоу была больше 19% среди зрителей старше четырех лет, в 2016-м — 17%, в первом полугодии нынешнего года — 15,9%. С чем вы это связываете? Обсуждал ли с вами канал снижение аудитории, может, от вас чего-то нового хотели?
— Доля программы снижалась пропорционально снижению доли «Первого канала». Как вам известно, наверное, канал потерял лидирующее положение. При этом в целом цифры «Пусть говорят» были более чем на 20% выше средней доли канала. Но, когда мы предлагали перейти в режим прямого эфира в обсуждении некоторых тем, нам говорили: не трогайте. Хотя есть темы, которые важно обсуждать именно в прямом эфире. Например, миллиарды Захарченко. Мне говорит продюсер: это не ваша тема. Я не буду спорить, тем более я не был продюсером шоу и решающее слово было не за мной. Или — история про отъезд Марии Максаковой. Я ей звоню, она говорит: «Андрей, я тебе доверяю, я тебе сейчас все расскажу». Дальше мне говорят: это не ваша тема, вы ее не трогайте. Потом я вижу, как Мария Максакова превращается в сериал на других каналах, не давая никому интервью, мне внутренне обидно. Сложно выстреливать и держать планку аудитории только на бытовых историях и драмах звезд. Тем более они не так часто случаются.
— Что бы сделали вы, будь вы продюсером «Пусть говорят»?
— Я добавил бы больше общественно-политических тем.
— Вы смотрели выпуски «Пусть говорят» с вашим преемником Дмитрием Борисовым? Как вам новый ведущий?
— Я сразу сказал, что это правильное решение. Телевидение должно питаться молодой энергией, там должно быть больше молодых продюсеров, которые смотрят на мир по-новому, или это должен быть правильный микс взрослых и молодых. Конечно, можно было бы найти хорошо выглядящего 50-летнего ухоженного ведущего в дорогом костюме, который бы нравился женщинам всех возрастов. Как говорил мой первый начальник с «Доброго утра» Сергей Шумаков, от ведущего в кадре должно пахнуть дорогими духами и сигарой. Но Дмитрий молод, и думаю, что он способный ученик. Главное, чтобы он не разрушил себя.
— Как пришло предложение от ВГТРК? Они сразу вам позвонили?
— Прежде всего подчеркну, что мои отношения с «Первым каналом» и моя новая работа — это не связанные вещи. Я ушел с «Первого», потому что пришло время. Переговоры с ВГТРК проходили в несколько этапов, в том числе с участием продюсера программы «Прямой эфир» на «России», который в свое время запускал «Большую стирку» и «Пусть говорят»,— Александра Митрошенкова.
— От кого еще поступали предложения?
— Мне даже предложили вести «Дом-2». Мы решили, это было бы неплохое шоу, если бы моя жена рожала на Сейшелах. Потом было предложение от нового большого проекта на СТС. Была интересна реакция коллег. Позвонил Вадим Такменев (главный редактор информационно-развлекательных программ НТВ.— “Ъ”) на второй день после подачи заявления, мы говорили про телевизионную жизнь, и он не мог поверить в мой уход.
— Как изменится «Прямой эфир» с вашим приходом? Это будет «Пусть говорят» только с другим названием?
— Шоу будет чуть другим, но и лучшие образцы «Пусть говорят» никто не отменял. Прежде всего это истории людей. У нас мало программ, где темы маленького человека, мини-истории страны можно увидеть. Ну и, поскольку в названии программы появится мое имя, она будет еще более отражать меня.
— Станет ли там больше общественно-политических тем?
— Скажу так: между темой «любовница Саакашвили» и «свадьба Николая Баскова и Виктории Лопыревой в Грозном» я выберу, конечно, второе, но главное — интересы зрителя.
— Какие выпуски «Пусть говорят» вы можете назвать самыми удачными, чем вы гордитесь?
— Сложно выбрать... Несомненные хиты — цикл «Аффтар жжот», подборка самых популярных видео в интернете,— было по шесть повторов одних и тех же программ. Если про интервью, которые обсуждались,— это выпуск с Людмилой Гурченко и история турецкой женщины, которая шесть лет ухаживает за лежащим российским юношей, которого она нашла в турецкой больнице.
— А самый высокий рейтинг за последние три года давали выпуски про избитую жену Марата Башарова и любовный треугольник Прохора Шаляпина, судя по цифрам Mediascope. Все они вышли в ноябре 2014-го.
— Но в чем история с Маратом Башаровым? Его жена, конечно, впервые появилась и рассказала эту историю, рыдая у меня на плече. Но тут все должно выстрелить — погода, время, настроение, правильный анонс.
Есть короткая история. Когда я приехал в Москву, у меня в общежитии все было обклеено фотографиями. Чем больше я работал на телевидении, тем меньше их становилось, и в конце осталось одно фото — Тома Круза. На него я хотел быть похож. И вот годы спустя я слышу, что Том Круз в «Останкино», он идет к Ивану Урганту на эфир. Я прихожу в студию, смотрю из-за камеры на Тома Круза. А у нас в этот день в эфире певица Натали, которую восемь лет никто не слышал после песни «Ветер с моря дул». У нас была до этого программа, где женщины со всей страны поздравляли своих мужчин с 23 Февраля, они присылали ролики на канал, и, условно говоря, из 10 тыс. роликов 8 тыс. было на песню «О боже, какой мужчина». Вся провинция ее слушает. Мы звоним певице Натали, которая сидит у себя в Одинцово в двухкомнатной квартире, она пришла на программу, от нее было такое ощущение искренности! И тут звонит руководство канала и говорит: «Уважаемые, это что у нас в эфире идет сейчас?» А если говорят «уважаемые», значит, все плохо. Что это у нас в эфире, когда у нас Том Круз на канале. На что наш продюсер Наташа говорит: «А это возвращение 1990-х». И мы понимаем: если завтра цифры не будет, нам всем несдобровать с певицей Натали и ее песней. Ну и на следующий день певица Натали — доля 26%, Том Круз — доля 8%.
— Но шоу Ивана Урганта идет поздним вечером…
— Неважно, важно, какой контент. Против него идет «Дом-2» с долей 14%. Против нас идут «Вести», сериалы СТС и ТНТ. Но свою долю 26% ты можешь взять в любом слоте.
— А вы не боитесь, что с вами получится, как с Максимом Галкиным,— он уходил с «Первого канала», через десять лет вернулся, но популярность уже совсем не та?
— Популярность не зависит от канала, если ты уже работаешь на одном из национальных каналов. Владимир Соловьев на «России 1» стал гораздо популярнее, чем был на «Первом». Максим не раз говорил, что ушел с «России 1», потому что хотел сделать свое шоу, где он был бы главным героем, а не ведущим. Антон Златопольский (гендиректор «России 1».— “Ъ”) не поверил в эту идею. А на «Первом» согласились сделать именно такую программу — «МаксимМаксим». И Максим уходил очень неожиданно: накануне вечером он ужинал с Константином Эрнстом и Ларисой Синельщиковой, обсуждал с ними новогодний «Голубой огонек», а на следующий день в 12 часов дня он был на пресс-конференции в прямом эфире и объявлял, что уже перешел на другой канал. Живы люди, которые помнят эту историю. Это был большой шок для всех. В моей ситуации все более чем корректно — закончился телесезон, я написал заявление, дал два месяца на то, чтобы нашли другого ведущего.
Интервью взяла Анна Афанасьева, Kommersant.ru
Источник: http://www.radioportal.ru/news/andrey-malahov-snachala-byla-lyubov-potom-eto-pereroslo-v-privychkuМноголетний ведущий «Первого канала» Андрей Малахов рассказал “Ъ”, почему перешел на конкурирующий телеканал ВГТРК «Россия 1».
— Вы будете в ВГТРК не только ведущим, но и продюсером?
— Да. Когда поступает предложение от государственного канала с невероятной корсетью по всей стране, который, скажем честно, выиграл прошлый телесезон, и тебя приглашают, понимая, что ты явно не дурак в телевидении, то ты чувствуешь уважение и понимаешь, что здесь ты уже не мальчик, который делает кофе.
— Какая продакшен-компания будет делать «Прямой эфир»?
— Программа будет производиться вместе с Александром Митрошенковым, который делал «Большую стирку», «Пусть говорят» и сейчас — «Прямой эфир».
— В этом проекте вы будете иметь решающее слово?
— Да. Жена называет меня босс-молокосос. Понятно, что телевидение — это командная история, но решающее слово — за продюсером.
— «Прямой эфир» идет не в прайме, в 17:40. Будет ли меняться его слот?
— Пока не будет. Время телевидения изменилось — главное, что ты показываешь,— контент. Неважно, в 11 утра или 17:40, когда основная аудитория уже включила телевизор.
— Вы работали на «Первом канале» 25 лет. Почему вдруг решили уйти к конкурентам?
— Это череда разных событий в жизни. Я пришел в «Останкино» студентом на практику и три часа стоял в ожидании пропуска. Я был очарован этим большим миром и начинал с того, что днем бегал за кофе, ночью — в ларек за водкой для легенд телевидения. И хотя ты стал популярным телеведущим, ты все равно работаешь с теми же людьми, которые относятся к тебе как к сыну полка. Это ситуация, когда твои коллеги пришли гораздо позже, но уже имеют собственные проекты. А у тебя все тот же прежний статус. Ожидается, что ты будешь «ведущим на ухе», но тебе уже есть о чем самому поговорить со своими зрителями.
Это как в семейной жизни: сначала была любовь, потом это переросло в привычку, а в какой-то момент — это брак по расчету. Мой контракт с «Первым каналом» закончился 31 декабря 2016 года и не продлевался — настолько все привыкли, что я здесь. Мне хочется расти, стать продюсером, человеком, который принимает решения, в том числе определяет, о чем быть моей программе, а не отдает всю жизнь под козырек и смотрит по-щенячьи в глаза меняющимся за это время людям. Закончился телесезон, я решил, что нужно закрыть эту дверь и попробовать себя в новом качестве в новом месте.
— Главной причиной вашего ухода называют конфликт с продюсером Натальей Никоновой, которая придумала «Пусть говорят», потом девять лет назад ушла в ВГТРК, а в этом году вернулась на «Первый». Говорят, вы с ней в этот раз не сработались…
— Можно я оставлю это без комментариев? Я всегда считал, что в любви и нелюбви надо быть последовательным. Для меня непривычно менять свой набор убеждений как по мановению волшебной палочки. На этом я закончу историю.
— Когда вы уведомили «Первый канал» о своем решении?
— Продюсера я предупредил за месяц. Но как-то все не верили, и в первый день отпуска я написал заявление и письмо Константину Эрнсту (гендиректору «Первого канала».— “Ъ”) о том, что «я устал, я ухожу».
— Как он отреагировал?
— У нас был разговор, в котором мы обсуждали будущее телевидения и перспективы, которые могут меня ждать в новом сезоне. На этот разговор накладывалось то, что в ноябре у меня должен появиться ребенок, и я говорил, что мне нужно хотя бы день в неделю посвятить тому, о чем долгое время мечтал. Но вся эта история — это не конфликт с руководством канала. Я с глубоким уважением отношусь к Константину Львовичу. Тем более он понимает, какое счастье стать отцом и что есть жизнь помимо ежедневной борьбы за рейтинг.
— Как был устроен ваш график?
— Пять дней в неделю эфир, и за редким исключением можно записать две программы в день. Сложно конкурировать в прайме, держать первое место по стране столько лет — надо делать драматургию на 55 минут и держать зрителя в напряжении, чтобы он сопереживал и не переключался. Причем мы живем в конкуренции. И на других каналах, и на «Первом» есть аналогичные ток-шоу, которые конкурируют между собой. У нас идут «Мужское/женское», «Время покажет». Заявляешь тему на летучке, тебе говорят: это не твое, это другое шоу.
— Константин Эрнст пытался вас удержать, когда стало известно о переговорах с ВГТРК?
— Меня не было в Москве, и на переговоры с моими представителями явилась та же Наталья Петровна Никонова. Я отправил заявление об увольнении «Почтой России». Некоторые говорят, что у меня кризис среднего возраста. Может и так, в 45 начинаешь смотреть на определенные вещи иначе. Еще одной частью в этом падающем домино стала программа, которую мы делали к 30-летию «Доброго утра», где я начинал. Я с грустью смотрел на людей, которые были моими кумирами, и понял, что если останусь на этой позиции, то рано или поздно превращусь в них.
— Рассказывают, что у вас была небольшая по телевизионным меркам компенсация — около $1 млн в год. И якобы она перестала вас устраивать...
— Я вообще был один из немногих, кто работал за зарплату, в основном у нас ведущие получают гонорары за каждый эфир. У меня фиксированный оклад за 20 эфиров в месяц плюс мероприятия, концерты или если надо поехать куда-нибудь в Германию поужинать с рекламодателями — это все включено. Если бы вопрос стоял про деньги, то я девять лет назад ушел бы с Натальей Петровной Никоновой. Уходя сейчас, я будто увидел свою телевизионную смерть — весь этот шум в интернете, программа на тему «вот каким он парнем был»… Это какое-то перерождение.
— На «России 1» вам предложили более выгодный контракт?
— Условия финансовые практически сопоставимы, ведь «Россия 1» — это государственный канал.
— Основной доход у вас — это корпоративы?
— Все вместе.
— Как их удается совмещать с таким графиком, когда пять дней эфир?
— Приходится отказываться от многих работ. По субботам получалось.
— А новый работодатель идет вам навстречу в связи с тем, что вы ждете ребенка?
— Так как страна ждет появления ребенка Андрея Малахова, судя по первой новости в «Яндексе», больше, чем переживает за развод Романа Абрамовича и Даши Жуковой, думаю, мы сможем порадовать зрителей. Сможем если не показать им роды в прямом эфире, как Никита Джигурда, то сделать то, что сработает на рейтинги канала «Россия 1».
— По данным Mediascope, аудитория «Пусть говорят» падала последние годы: в 2014 году доля шоу была больше 19% среди зрителей старше четырех лет, в 2016-м — 17%, в первом полугодии нынешнего года — 15,9%. С чем вы это связываете? Обсуждал ли с вами канал снижение аудитории, может, от вас чего-то нового хотели?
— Доля программы снижалась пропорционально снижению доли «Первого канала». Как вам известно, наверное, канал потерял лидирующее положение. При этом в целом цифры «Пусть говорят» были более чем на 20% выше средней доли канала. Но, когда мы предлагали перейти в режим прямого эфира в обсуждении некоторых тем, нам говорили: не трогайте. Хотя есть темы, которые важно обсуждать именно в прямом эфире. Например, миллиарды Захарченко. Мне говорит продюсер: это не ваша тема. Я не буду спорить, тем более я не был продюсером шоу и решающее слово было не за мной. Или — история про отъезд Марии Максаковой. Я ей звоню, она говорит: «Андрей, я тебе доверяю, я тебе сейчас все расскажу». Дальше мне говорят: это не ваша тема, вы ее не трогайте. Потом я вижу, как Мария Максакова превращается в сериал на других каналах, не давая никому интервью, мне внутренне обидно. Сложно выстреливать и держать планку аудитории только на бытовых историях и драмах звезд. Тем более они не так часто случаются.
— Что бы сделали вы, будь вы продюсером «Пусть говорят»?
— Я добавил бы больше общественно-политических тем.
— Вы смотрели выпуски «Пусть говорят» с вашим преемником Дмитрием Борисовым? Как вам новый ведущий?
— Я сразу сказал, что это правильное решение. Телевидение должно питаться молодой энергией, там должно быть больше молодых продюсеров, которые смотрят на мир по-новому, или это должен быть правильный микс взрослых и молодых. Конечно, можно было бы найти хорошо выглядящего 50-летнего ухоженного ведущего в дорогом костюме, который бы нравился женщинам всех возрастов. Как говорил мой первый начальник с «Доброго утра» Сергей Шумаков, от ведущего в кадре должно пахнуть дорогими духами и сигарой. Но Дмитрий молод, и думаю, что он способный ученик. Главное, чтобы он не разрушил себя.
— Как пришло предложение от ВГТРК? Они сразу вам позвонили?
— Прежде всего подчеркну, что мои отношения с «Первым каналом» и моя новая работа — это не связанные вещи. Я ушел с «Первого», потому что пришло время. Переговоры с ВГТРК проходили в несколько этапов, в том числе с участием продюсера программы «Прямой эфир» на «России», который в свое время запускал «Большую стирку» и «Пусть говорят»,— Александра Митрошенкова.
— От кого еще поступали предложения?
— Мне даже предложили вести «Дом-2». Мы решили, это было бы неплохое шоу, если бы моя жена рожала на Сейшелах. Потом было предложение от нового большого проекта на СТС. Была интересна реакция коллег. Позвонил Вадим Такменев (главный редактор информационно-развлекательных программ НТВ.— “Ъ”) на второй день после подачи заявления, мы говорили про телевизионную жизнь, и он не мог поверить в мой уход.
— Как изменится «Прямой эфир» с вашим приходом? Это будет «Пусть говорят» только с другим названием?
— Шоу будет чуть другим, но и лучшие образцы «Пусть говорят» никто не отменял. Прежде всего это истории людей. У нас мало программ, где темы маленького человека, мини-истории страны можно увидеть. Ну и, поскольку в названии программы появится мое имя, она будет еще более отражать меня.
— Станет ли там больше общественно-политических тем?
— Скажу так: между темой «любовница Саакашвили» и «свадьба Николая Баскова и Виктории Лопыревой в Грозном» я выберу, конечно, второе, но главное — интересы зрителя.
— Какие выпуски «Пусть говорят» вы можете назвать самыми удачными, чем вы гордитесь?
— Сложно выбрать... Несомненные хиты — цикл «Аффтар жжот», подборка самых популярных видео в интернете,— было по шесть повторов одних и тех же программ. Если про интервью, которые обсуждались,— это выпуск с Людмилой Гурченко и история турецкой женщины, которая шесть лет ухаживает за лежащим российским юношей, которого она нашла в турецкой больнице.
— А самый высокий рейтинг за последние три года давали выпуски про избитую жену Марата Башарова и любовный треугольник Прохора Шаляпина, судя по цифрам Mediascope. Все они вышли в ноябре 2014-го.
— Но в чем история с Маратом Башаровым? Его жена, конечно, впервые появилась и рассказала эту историю, рыдая у меня на плече. Но тут все должно выстрелить — погода, время, настроение, правильный анонс.
Есть короткая история. Когда я приехал в Москву, у меня в общежитии все было обклеено фотографиями. Чем больше я работал на телевидении, тем меньше их становилось, и в конце осталось одно фото — Тома Круза. На него я хотел быть похож. И вот годы спустя я слышу, что Том Круз в «Останкино», он идет к Ивану Урганту на эфир. Я прихожу в студию, смотрю из-за камеры на Тома Круза. А у нас в этот день в эфире певица Натали, которую восемь лет никто не слышал после песни «Ветер с моря дул». У нас была до этого программа, где женщины со всей страны поздравляли своих мужчин с 23 Февраля, они присылали ролики на канал, и, условно говоря, из 10 тыс. роликов 8 тыс. было на песню «О боже, какой мужчина». Вся провинция ее слушает. Мы звоним певице Натали, которая сидит у себя в Одинцово в двухкомнатной квартире, она пришла на программу, от нее было такое ощущение искренности! И тут звонит руководство канала и говорит: «Уважаемые, это что у нас в эфире идет сейчас?» А если говорят «уважаемые», значит, все плохо. Что это у нас в эфире, когда у нас Том Круз на канале. На что наш продюсер Наташа говорит: «А это возвращение 1990-х». И мы понимаем: если завтра цифры не будет, нам всем несдобровать с певицей Натали и ее песней. Ну и на следующий день певица Натали — доля 26%, Том Круз — доля 8%.
— Но шоу Ивана Урганта идет поздним вечером…
— Неважно, важно, какой контент. Против него идет «Дом-2» с долей 14%. Против нас идут «Вести», сериалы СТС и ТНТ. Но свою долю 26% ты можешь взять в любом слоте.
— А вы не боитесь, что с вами получится, как с Максимом Галкиным,— он уходил с «Первого канала», через десять лет вернулся, но популярность уже совсем не та?
— Популярность не зависит от канала, если ты уже работаешь на одном из национальных каналов. Владимир Соловьев на «России 1» стал гораздо популярнее, чем был на «Первом». Максим не раз говорил, что ушел с «России 1», потому что хотел сделать свое шоу, где он был бы главным героем, а не ведущим. Антон Златопольский (гендиректор «России 1».— “Ъ”) не поверил в эту идею. А на «Первом» согласились сделать именно такую программу — «МаксимМаксим». И Максим уходил очень неожиданно: накануне вечером он ужинал с Константином Эрнстом и Ларисой Синельщиковой, обсуждал с ними новогодний «Голубой огонек», а на следующий день в 12 часов дня он был на пресс-конференции в прямом эфире и объявлял, что уже перешел на другой канал. Живы люди, которые помнят эту историю. Это был большой шок для всех. В моей ситуации все более чем корректно — закончился телесезон, я написал заявление, дал два месяца на то, чтобы нашли другого ведущего.
Интервью взяла Анна Афанасьева
Internews Kazakhstan
