Переход на латиницу – одна из самых обсуждаемых тем последнего времени. С того момента, как глава государства назвал в “Стратегии 2050″ конкретные сроки перевода казахского языка на латинскую графику, предложив завершить все работы к 2025 году, отдельные общественные деятели уже несколько раз призывали ускорить этот процесс.
В частности, группа лингвистов под руководством Шакира Ыбраева предложила “окончательно решить этот вопрос” уже к 2017 году, то есть приурочить переход нации на иные цивилизационные рельсы к международной выставке “Expo 2017″. Это, по мнению инициаторов, позволит во всеоружии подойти к вопросам обслуживания иностранных туристов. Обозреватели Central Asia Monitor присмотрелись к “письмам трудящихся” и нашли их не очень адекватными.
Для начала хотелось бы обозначить очень важный момент, который не могут пока понять доморощенные аналитики из числа казахских националистов. Только в самом крайнем случае язык может выступать в качестве политического инструмента. Дело в том, что любые попытки политизации языкового вопроса тут же качественно сужают рамки живого восприятия проблематики. Например, снижение качества лингвистических вливаний техногенных терминов в язык, которое мы наблюдаем на протяжении последних десяти лет, – это тоже следствие политизации вопроса. Под давлением политического груза предпринимается попытка резко и массово привнести новую терминологию. Происходит это без системного осознания проблематики и даже без сколько-нибудь серьезных научных изысканий в языковом вопросе. Если же добавить к этому чисто региональные отличия даже в бытовом казахском языке, которые еще даже не зафиксированы, не подсчитаны и не классифицированы современной наукой, то выходит, что ускорение, придаваемое языковой проблеме в политическом поле, только усугубляет ситуацию. Начинать бы следовало с экспериментального освоения технического новояза и его имплементации в языковую среду – но даже эту терминологию изучать и отправлять результаты исследований на суд общественности филологи не берутся.
А дискуссия по латинице тем временем ширится. Целые группы лингвистов сломали уже тысячи копий в идеологическом споре за право перевести язык на латиницу. Доходит даже до того, что историки ломают научные судьбы филологам, которые предлагают более взвешенно подходить к проблемам языка. И это не пустые слова: работа по “затыканию” лингвистов ведется целенаправленно и системно. Языковая истерия уже доходит до неприличных величин, как будто речь идет о покупке сантехники, а не об изменении цивилизационной парадигмы.
По этой причине мы решили попытаться рассмотреть языковой вопрос в двух плоскостях, отделив политическое “несознательное” от “сознательного” лингвистического, поскольку комплекс проблем слишком широк, чтобы еще и мешать в кучу несопоставимые вещи.
Политический момент
Политический бэкграунд этого явления – перевода казахского языка на латиницу – чрезвычайно широк. Любопытно, что при единстве этой вехи в национал-патриотическом поле цели зачастую преследуются совершенно разные. Например, русофобы хотели бы выйти из-под ментального влияния России, а пантюркисты смотрят в противоположную во всех смыслах сторону: переход под цивилизационный протекторат Турции. Причем, что важно, ни те, ни другие не проговаривают очевидных профитов от перехода на латиницу. После реформы все будут знать латинскую графику? Так те, кому она нужна в настоящий момент, знают ее и без перехода на латиницу. Казахи не могут общаться с соотечественниками за пределами Казахстана? А много ли людей, знающих латиницу, общается с ними сегодня? И на аналогичные вопросы наталкивается любой довод сторонников перехода. Кто-то апеллирует к тому, что фонетическому строю казахского языка больше подходит латиница, забывая, что собственно казахского алфавита пока не существует – его еще только предстоит придумать. Кому-то кажется, что в Туранские степи вместе с новой письменностью придет и англосаксонская цивилизация.
Не добавляет оптимизма и еще более глубокое погружение в языковой вопрос. Непонятно, например, что будет после 2025 года. Как будет осуществляться переход на латиницу? Означает ли этот срок, что после 2025 года кириллица перестанет преподаваться вовсе? Если это так, то готовы ли нынешние писатели и переводчики сесть за перевод на латиницу всего того, что было переведено на казахский язык в советские годы? Но самое главное – будут ли читать носителей нового кода? Ведь в случае перехода сразу несколько поколений провалится в междуязычие.
“Противники перехода на новый алфавит указывают на вероятный ущерб наработанному культурному наследию, замедление развития языка, а также большие финансовые траты. Сторонники, напротив, полагают, что латиница даст импульс эволюции языка, сблизит нас с современными мировыми технологиями и площадками информации, общения и т.д.”, – отмечает эксперт Института политических решений Асель Тастенова. По ее мнению, “у инициативы по переходу на латиницу есть будущее. Около 70% стран в мире используют латинскую графику, да и казахстанское общество довольно долго использует ее в современных коммуникационных системах. Однако для эффективного и безболезненного перехода на латиницу необходимо тщательно продумать весь процесс. Нужно увязать управленческие, экономические и организационные процессы для рационального использования ресурсов и взаимной координации действий. Также следует учесть актуальность (по опыту тюркских стран, перешедших на латиницу) риска сохранения литературного фонда страны. Если учесть, что только за последние 100 лет в казахском языке применялись и арабское письмо, и латиница, и кириллица, то это довольно болезненный вопрос”.
Лингвистический момент
Осознанно или нет, но аналитик ИПР ударила в самый центр проблемы, поскольку отсутствие четкой стратегии в отношении перевода казахского языка на латиницу – это настоящая боль многих лингвистов. Пару лет назад автор этих строк имел удовольствие разговаривать с математиком, которая еще в советское время взялась переводить учебник по сопромату, – в итоге даже на это не слишком емкое с точки зрения языка дело она потратила порядка 20 лет, выпустив несколько переизданий книги. Самой главной проблемой женщина называла перевод и инкорпорацию в тонкую ткань математики новых терминов. Она и по сей день, кстати, не уверена, что термины полностью прижились и учебнику не угрожает новое переиздание.
Еще более жестко высказался по этой проблематике ученый-лингвист Канагат Жукешев на страницах ИА REGNUM: “Казахский язык не применялся в делопроизводстве долгие годы – речь идет о промежутке в 70-80 лет. Мы, казахи, использовали родной язык только в быту. Поэтому и сфера применения языка была очень ограниченной – мы изучали его в школе, он использовался в печати. И больше нигде – в промышленности, например. И даже в аулах с преимущественно казахскоговорящим населением все делопроизводство велось исключительно на русском языке. Как логичное следствие – официальная сторона языка отставала все эти годы. Мы, конечно, продолжаем, как и встарь, говорить между собой на казахском языке в быту. Но при этом искажаем словосочетания, грамматику. Не замечали? Мы, говорим, например, “стеналар”. Или же мы прибавляем к русскому слову “звонить” казахское окончание и говорим “звонда”. Разве такие у казахского языка нормы? Нет! Надо расставить все термины и понятия. После – необходимо, чтобы у них появился перевод. Окончательный, утвержденный. И только потом – использовать в производстве. Вот эту мысль, к сожалению, поняли не все – и сделали из меня чуть ли не гонителя языка. Но теперь меня начинают понимать”.
Рассуждая о языковых проблемах, Жукешев подходит к ним с четкостью ученого – предлагая для начала всесторонне изучить вопрос и только потом предпринимать какие-то шаги.
“Надо создать сначала теорию казахского национального государственного литературного языка, – говорит Жукешев. – Затем подготовить концепцию. На основе этой концепции составить программы, которые, в свою очередь, постепенно внедрять. Ни в коем случае нельзя поступать так, как сейчас призывают: отстранять от должностей за незнание казахского языка, штрафовать за это, принуждать к изучению. Это не дело”.
Но самое главное, уверен ученый, заключается в следующем: кириллица пока что еще объединяет казахов из двух миров, условно называемых “нагыз” и “шала”. В случае же поспешного перехода на латиницу эти миры попросту перестанут пересекаться, пропасть будет не просто ментальной – она станет цивилизационной.
Между тем в “Казахстанской правде” на прошлой неделе была опубликована статья с проектом казахского алфавита на основе латинской графики. Его составители – ученые отдела фонетики Института языкознания имени Ахмета Байтурсынова.
“Политико-экономические преобразования всегда оказывают влияние на общество, требуя от него адекватного ответа на реалии нового исторического этапа, – говорится в обосновании статьи. – Стремление молодых людей владеть иностранными языками, компьютеризация общества, использование Интернета, влияние западной культуры через телевидение, кино, стремление к европейскому качеству – все это неуклонно и последовательно продвигает наше общество в “объятия латиницы”.
…Если филологи на самом деле так думают, то казахский язык действительно обречен на быструю латинизацию…
Источник: Редакция Central Asia Monitor
Internews Kazakhstan
