Всемирный День телевидения, который отмечают 21 ноября, учрежден во имя права граждан на выражение мнений и получение информации. В этот день государствам предполагается обмениваться телепрограммами, и конечно, у каждой страны найдется нечто официальное, отвечающее высоким целям.
Алена Солнцева, специальный корреспондент "Московских новостей", для РИА Новости.
Но если представлять страну не формально, а по существу, то от России я бы предложила послать "Пусть говорят" Андрея Малахова. Это самое популярное у нас шоу ярче всех прочих продемонстрирует национальные особенности, главной из которых является оригинальный способ преодоления постоянного когнитивного диссонанса.
Любой человек, испытывая психологический дискомфорт, будет стараться сгладить несоответствие между своими установками и действительностью. Но российский зритель эту действительность просто и решительно отметает. Ему она не интересна. Или интересна лишь в той форме, когда никоим образом с его жизнью не связана.
Мнение важнее фактов
Свободная и полная информация о происходящем – одна из самых сложных и, можно сказать, невыполнимых задач для российского телевидения. Я сейчас не о том, что на части каналов часть тем и людей просто под запретом, и не о подтасовках в интернет- или СМС-голосованиях.
Я сейчас о другом: о глубокой уверенности наших граждан в том, что позиция важнее факта, и что интерпретация при должном умении способна сделать явление таким, каким оно удобно интерпретатору. Пренебрежение к факту возникает в раннем детстве, оно формируется в школе, в быту, среди друзей, ну и конечно, проникает через СМИ.
Эмоционально пристрастное отношение к тому, что ты видел, знаешь, чувствуешь – нормально и естественно. Но роль культуры, то есть системы ограничений, что принята обществом для саморазвития, именно в том, чтобы эту естественность обуздывать и преодолевать. Вот этих-то культурных норм и не хватает российскому обществу, а уж вслед за ним и телевидению.
Пренебрежение к реальности, а именно к фактам, цифрам, датам, ссылкам на источники – одна из ключевых особенностей нашего общественного поведения. И для нашего телевидения с его своеобразной моделью, коммерческой по форме, государственной по содержанию, оно характерно в полной мере.
Очень заметно это по телевизионным ток-шоу. Ведь успех гостя в такого рода дискуссиях зависит не от точности или глубины знания темы, а от того, насколько ярко и эмоционально он это делает. На уровне редакторов телеканалов (а я сама несколько лет проработала шеф-редактором ток-шоу на одном из федеральных каналов) почти безальтернативно господствует настоятельное требование приглашать тех, кто может "зажечь" аудиторию, сделать скандал, привлечь внимание яркой версией.
При этом меня ни разу не упрекали в том, что мы пригласили человека мало знающего или не вполне компетентного. Все дискуссии российского телевидения (за исключением, может быть, части тех, что идут на канале "Культура", с ее полутора процентами аудитории), в первую очередь должны быть эффектными и очень громкими, участников уговаривают буквально сражаться друг с другом, хотя, конечно, реальные драки случаются редко.
Примерно те же проблемы – у сериалов, если они хоть как-то связаны с реальными историческими событиями или персонами. Правда – враг эффекта, поэтому авторы свободно и бестрепетно вмешиваются в реальность, чтобы сделать ее более мелодраматичной, убедительной или шокирующей. Это не возбраняется, нормальным считается "подбирать факты (или их интерпретировать) под углом жанровых особенностей" (цитирую блог одного из российских сценаристов). А вот цитата из другого: "мы в угоду кинематографичности и зрелищности трансформируем реальную личность. Делаем ее более героической или более приземленной. Если есть госзаказ, то понятно, с какой целью. А если нет, то опять получается популизм". То есть идеология – не важно, какая, – является приоритетом, а факты – досадной помехой.
И информационная журналистика с фактами не особо церемонится, но ни одного громкого судебного процесса об искажении фактов тележурналистами я не помню. Дела об оскорблении – были, но согласитесь, это не одно и то же.
При этом общественные дискуссии почти всегда превращаются в перебранки. Стороны легко перебрасываются обвинениями, по каждому из которых в странах с развитой юридической системой можно было бы возбуждать судебный процесс, но у нас, вместо ссылок на документы или исследования, легко обходятся неизвестно откуда взятыми цитатами, ничем не подкрепленными утверждениями, и никто не интересуется источниками.
У каждого своя истина
Телевидение только усиливает эту свободу обращения с истиной. В результате мы имеем странное состояние умов телезрителей. Есть общая для всех людей убежденность в правдивости того, что ты видишь по телевизору (тут работает важное правило телевизионного вещания – главенство изображения над звуком, или лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать). Это одно из самых существенных достижений телевидения: возможность как бы одними глазами смотреть на мир в горе и радости, от взрыва башен-близнецов до открытия Олимпийских игр.
Постепенно у телевизионной российской публики сформировалось убеждение, что как бы убедительна ни была "картинка", верить ей нельзя. Но и не верить нельзя (я же это видел по телевизору!).
Поэтому телезрители находятся в постоянном и привычном уже когнитивном диссонансе: с одной стороны, им предъявляют некую картину мира, ради которой они и смотрят телевизор, с другой – они этой картине не доверяют.
Зрители сомневаются не только в том, что им показывают в новостях, но и в том, что происходит в развлекательных шоу. Постоянно слышишь о том, что место в соревновании куплено, что свидетели происшествия – наняты, что исход шоу талантов заранее предрешен, а СМС-голосование – имитация. Слабое развитие региональных программ (местные события можно было бы легко проверить) приводит к тому, что телевизионная версия современности становится как бы самостоятельной реальностью.
Тотальное недоверие ко всему телевизионному не прогоняет российского зрителя от экрана, но они начинают оказывать предпочтение программам с самыми невероятными и далекими от них темами. "Битва экстрасенсов", например, прочно удерживает одно из первых мест по доле: заговоры, привороты и заклинания влекут к экранам молодых и старых. Зыбкость восприятия современности, которая то ли есть на самом деле, то ли существует только в головах возбужденных спорщиков из ток-шоу, приводит зрителей то к апатии, то к эмоциональным порывам, но не помогает выстраивать взрослых и ответственных отношений с реальностью.
"Пусть говорят" как идеальная модель
Так что, если уж говорить об обменах программами, будет очень правильно показать международному сообществу в качестве самой характерной и популярной для России телепередачи какой-нибудь выпуск "Пусть говорят".
Начиная с названия, все в этом шоу замечательно и значительно. Во-первых, в нем есть реальная информация о жизни людей в стране: в поисках острых тем Малахов привлекает самых удивительных персонажей, людей настолько замороченных жизнью, что им, как правило, не до сохранения собственного достоинства, они откровенны и бесхитростны. Во-вторых, уровень обсуждения в студии абсолютно точно демонстрирует уровень общественных дискуссий: никто никого не слышит, все демонстрируют высокую степень эмоциональной вовлеченности и ни на грош рационального отношения или стремления к осознанной цели.
Ну и в-третьих, эта программа достигла идеала телевизионного сообщества: она опускает уровень интереса публики до ярморочного балагана с бородатыми женщинами и карликами, что позволяет ей неизменно удерживать высокий рейтинг.
И хотя есть на российском телевидении и умные люди, и высококлассные специалисты, и интересные идеи, квинтэссенцией его сегодняшнего состояния я считаю именно шоу Малахова, где с технической безупречностью раскрываются особенности национального отношения к миру, а эмоция неизменно берет верх над рассудком.
В одной из последних его программ Лолита Милявская произнесла фразу, которая может служить эпиграфом ко всему современному телепространству. Лолита спросила: "Для рейтинга будет лучше, если я правду скажу?".
