Маржан Ельшибаева: “В СМИ сегодня нет свободы, в них слишком много государства”

Близнецы или клоны?

В нынешнем году для наших государственных СМИ, в том числе и электронных, первый раз гром ударил на исходе февральской стужи, когда госсекретарь Марат Тажин прямо заявил, что многие из них живут не по средствам и как бы в спящем режиме. При этом деньги из бюджета (и немалые!) они получают исправно. Да, стараются их отработать. Но не более того! Ни свежих мыслей, ни потуг на новый контент. И никакого креатива! Одно слово – спящий режим.

Именно тогда, по горячим следам, мы встретились с Маржан Ельшибаевой, исполнительным директором “Интерньюс Казахстан”, и попытались разобраться, в чем корень зла (“Намордник для ТВ”, CAM, № 9, 2013 ). Отчего-то была уверенность, что сами подвергнутые экзекуции телеканалы воспримут критику как руководство к действию.

Прошло восемь месяцев – вполне достаточный срок для того, чтобы принять какие-то меры и, так сказать, исправиться. Но – вновь нарекания все в тот же адрес, теперь уже от самого президента. “В средствах массовой информации, особенно в государственной части, освещается что угодно, но только не животрепещущие проб­лемы наши”, – сказал Назарбаев на расширенном заседании правительства. Он подчеркнул, что государство никогда ранее не выделяло из бюджета такое количество средств для СМИ. И посетовал: по его ощущениям “Бiлiм” и “Мадениет” точно один канал. А главное – контента нет, смотреть нечего! Из пальца высасывают. Кстати, “Казах ТВ” и “24 KZ” – тоже словно бы один канал. И убийственный вывод: “Вместо того, чтобы работать качественно, мы деньги разбазариваем”.

Мы вновь попросили Маржан Ельшибаеву, внимательно отсматривающую все телепередачи нашего ТВ, прокомментировать теперь уже заявление президента.

Почему вы их не смотрите?

- Прошло восемь месяцев, но ощущение такое, что ситуация на госканалах не улучшилась, а ухудшилась. Может, я ошибаюсь? Тем более что каналы эти я не смотрю…

- Тогда вопрос встречный: а почему вы их не смотрите?

- Они мне неинтересны, они скучны. И хотя своя рубашка ближе к телу, я все же предпочитаю смотреть российское ТВ…

- А наши новости?

- А за новостями я слежу по Интернету, там они подаются доходчивее и оперативнее.

- Я не случайно задала вам эти вопросы. В сущности, вы уже сами сформулировали то, что я хотела вам сказать. Лет пять назад я была в Москве на интересном интерньюсовском мероприятии, которое называлось “Время новостей”, где присутствовал Владимир Поз­нер. Он сказал: телевидение может быть каким угодно, но оно не должно быть скучным.

- Вот-вот. Однажды я интервьюировал креативного директора “Хабара”, очень толковый профи, думающий человек. Но интервью мне показалось беззубым. И тогда я сделал разборку полетов, проанализировал авторские программы креативного директора. Вопреки значимости поднимаемых проб­лем, в них скукотища была невероятная! Казалось, ведущий идет по тонкому льду, рискуя оступиться. Программа представляла интерес лишь для автора и самих участников действа. Больше никто смотреть это не будет…

- …что лишь подтверждает правоту Владимира Познера. Президент наш – мудрый человек, он говорит умные, правильные вещи. О том, что наше телевидение неинтересное и скучное, мы твердим давно и настойчиво, но нас никто не слышал и даже не слушал. Слава Богу, услышали Тажина. Теперь и президент возмутился ступором, в который впало наше ТВ. Но мнится мне, что как оно не сдвинулось с места за восемь месяцев, так оно и дальше будет буксовать. Однако я должна сказать вот что: “интересно” и “неинтересно” – понятия вкусовые, тут сложно добиться единомыслия. Тем не менее существует объективный показатель зрительского интереса – рейтинг. Вот тут-то мы и можем определить, нужен тот или иной телепродукт или не нужен. Общеизвестно, что госканалы имеют сегодня низкие рейтинги, и, естественно, власть этим очень озабочена. А потому критика не случайна. В Министерстве культуры и информации тоже очень переживают по этому поводу и даже создают специальные медиашколы, призванные повысить профессиональный уровень телевизионщиков. За годы перемен мы потеряли огромный пласт образованных журналистов. Вообще в Казахстане до конца 1990-х было большое количество изобретательных, интересных телепрограмм и телеканалов, которые конкурировали между собой. Государству до них дела не было. Парадокс: когда государству не было дела до СМИ, медийное пространство было много интереснее. Стоило государству вмешаться в работу СМИ, начать закручивание гаек в конце 90-х, и мы пришли сегодня к апофеозу аморфности, безликости. Почему? Потому что в СМИ сегодня нет свободы, нет воздуха. В СМИ сегодня слишком много государства.

По большому счету, если бы государство не давало СМИ ни копейки, это было бы лишь во благо. Медийное пространство само по себе развивалось бы, и было бы все прекрасно. Самое главное, хотя и, быть может, утопичное и неосуществимое предложение государству – не вмешиваться в работу СМИ, предоставить полную свободу.

По тонкому льду

- Как? Не давать деньги СМИ?

- Не давать. Тогда вступят в действие законы рынка, а они, как это ни странно, чест­нее идеологии. Почему СМИ были интересными? Потому что они конкурировали между собой. Я работала тогда на 31-м канале и, выезжая каждый раз на задание, знала, что мой сюжет должен быть оригинальнее и лучше, чем на “Хабаре” и на КТК. Думаю, и “хабаровцы”, и репортеры с КТК испытывали тот же драйв. Но вскоре мне стали говорить: этих трогать нельзя, о тех надо умолчать, а третьих надо обойти стороной – как бы чего не вышло. Но ведь в материале должны присутствовать разные точки зрения, порой противоположные, лишь тогда он будет интересен. Но точку зрения, которую руководство не устраивало, из материала вырезали, и он уже урезанный и, как вы говорите, беззубый выходил в эфир. А я вдруг ощутила, что и впрямь иду по тонкому льду. Материалы стали получаться прилизанные, никакие. От них оставались рожки да ножки. Теперь уже ехала я на задание с мыслью, как бы не обидеть одного, другого, третьего. Начальство было довольно, а мне стало скучно, и я ушла с телевидения. Так что я считаю, что отсутствие конкуренции и здоровых бизнес-отношений в нашем деле ничего хорошего не дает.

- А могли бы вы привести позитивные примеры?

- Ну разве что журналистика в Украине в тот начальный период, когда Ющенко выиграл президентские выборы. СМИ тогда у них были по-настоящему свободны, они плодились как грибы после дождя, потому что появилась здоровая бизнес-медиасфера. У них были правильные рекламные поступления. Потому что любой нормальный производитель, бизнесмен, который нуждается в хорошей рекламе, будет давать свою рекламу в ту программу, которая рейтинговая, которую смотрит народ.

- А народ туфту смотреть не будет…

- Вот и вы начинаете осваивать азы рыночных отношений в СМИ.

- Тогда объясните, что означает фраза – “сегодня в СМИ стало слишком много государства”?

- Прежде всего – госзаказ. Понятно, что кто заказывает музыку, тот девушку и танцует. Соответственно, тот или иной канал, та или иная программа, получив госзаказ, то есть живые деньги, должны их отработать. И на первый план выходит борьба уже не за зрительское внимание, а за госзаказ. То есть мне надо сделать такой материал, который должен понравиться моему заказчику. Чтобы он снова заказал мне музыку. И я уже не ставлю перед собой задачу понравиться народу Казахстана – для этого надо быть как минимум талантливым, ищущим, рисковым. Народ Казахстана перетопчется, а для меня главное – понравиться министерству. И никаких претензий сверх того! Работаем, не напрягаясь, тем более что благодаря госзаказу мой бюджет расписан до конца года. Спокойно делаем нужные нам материалы, они без напряга выходят в эфир.

Ранимость чиновника как дубинка против СМИ

- Как говорится: и овцы сыты, и волки целы?

- Тут можно вспомнить много пословиц-перевертышей. Министерство сегодня придумало новый метод борьбы за качество. Руководитель комитета информации и архивов объявил, что они теперь будут давать деньги не просто на отработку госспецзаказа, а на то, чтобы при этом производились рейтинговые телепрограммы. Посмотрим, что из этого выйдет. Министерство не будет давать денег, если твой телевизионный или какой-либо иной продукт не получит должного рейтинга. Дескать, имеешь рейтинг – госзаказ обеспечен, не имеешь – извини, подвинься. На сегодня это декларировано, а как это будет работать, поживем – увидим.

Как человек, занимающийся медиаправом, не могу не высказать свою крайнюю тревогу. Сейчас в парламенте будет рассматриваться новый проект уголовного кодекса. В целом его называют гуманным, но применительно к медийной сфере гуманным его никак не назовешь. Во-первых, в разы должны быть увеличены штрафы. Если раньше это были десятки МРП, то теперь – сотни. Если будет какой-то иск против редакции, то она таким штрафом будет попросту разорена, ее до суда можно закрывать. Второе, и это еще серьезнее: за клевету предусмотрено тюремное заключение. Если журналист провел какое-то расследование, а кому-то это не понравилось, и он посчитал, что его оклеветали, то журналиста могут посадить в тюрьму. Мы, естественно, выступаем против этого, боремся, чтобы подобных переборов не было. Подобная статья закона убивает такой жанр как журналистское расследование. Ведь любой чиновник может сказать: sorry, моя честь и мое достоинство пострадали, моя репутация запятнана.

- Да, повышенная ранимость чиновника сработает как кувалда, как лом. А против лома, мы знаем это, нет приема…

- Увы! Так что в медийной сфере антигуманность нового закона налицо. А вы еще спрашиваете, что значит фраза “сегодня в СМИ слишком много государства”. За 12 лет (с 2001-го по 2013-й) 44 казахстанских журналиста обвинялись в клевете. Было вынесено 16 обвинительных приговоров, 3 журналиста получили реальные сроки лишения свободы. Сейчас вследствие реальной угрозы лишиться свободы жанр журналистского расследования в Казахстане скорее мертв, чем жив: никто не расследует громкие факты коррупционных скандалов, уголовных преступлений. Любопытство и желание “докопаться” до истины уже не являются необходимым качеством талантливого журналиста, ведь за это можно поплатиться свободой. А потому мы призываем парламент РК отменить уголовную ответственность за клевету и таким образом помочь развитию качественной журналистики в Казахстане.

Мы не пойдем на баррикады

- Вы произнесли фразу “мы боремся”. А, собственно, что вы можете? Устроить пикетирование парламента?

- Мы не пойдем на баррикады, не будем устраивать акции протеста. Мы используем все возможные инструменты, чтобы достучаться до законодателей, высказать вслух свои предложения и претензии. Мы входим в рабочие группы многих медиа­проектов, пишем письма в парламент, встречаемся с депутатами, ведем с ними беседы. Сейчас мы хотим, чтобы депутаты, которые занимаются новым уголовным кодексом, посвятили целую сессию медийным статьям в этом законопроекте. У нас есть юридический отдел, который изучает медиазаконодательство не только Казахстана, но и других стран. У нас много партнеров, которые обладают огромной экспертной базой, в частности Article Nineteen в Лондоне. Плюс в самом Казахстане у нас такие партнеры, как “Адил соз” (Тамара Калеева), Национальная ассоциация телерадиовещателей (исполнительный директор Шолпан Жаксыбаева). Принимают ли к сведению наши сигналы о неблагополучии в сфере медиаправа, это, конечно, вопрос, но, по крайней мере, мы проговариваем вслух назревшие проблемы в стенах парламента, а также на всевозможных международных конференциях. Капля, знаете ли, камень точит. Если мы этого не будем делать, может сложиться впечатление, что у нас в Казахстане тишь да благодать и никаких проблем. Такие вопросы решаются не только акциями протеста, есть еще и другие пути достучаться до истины и здравого смысла. 27-28 ноября у нас в Казахстане будет проходить медиа­курултай, и мы хотим предложить его участникам подписать письмо-обращение в наш парламент, чтобы изъять из проекта нового Уголовного кодекса драконовы статьи касательно медиасферы.

- Но вернемся к замечаниям президента и без обиняков назовем то, что в первую очередь мешает полноценной жизни наших СМИ…

- Законодательно в нашей медиасфере все меньше и меньше кислорода, свободы, все больше и больше зависимости от чиновничьего госаппарата. Я забыла сказать еще об одном очень важном аспекте: отсутствие свободного доступа к информации. Припомните: хотя бы раз хоть одного чиновника привлекли к ответу за то, что он не предоставил нам, журналистам, жизненно необходимую нам информацию? Сплошь и рядом нам чинят в этом деле всевозможные препоны. Опять-таки уже третий год мы разрабатываем и продвигаем в жизнь законопроект, закрепляющий за журналистом право доступа к информации. Чтобы на запросы журналиста (и не только журналиста – каждого жителя Казахстана) отвечали не отписками, не пудрили нам мозги, а давали бы нормальные ответы, которые мы ждем.

- А такая частность, как сходство контента на каналах “Мадениет” и “Бiлiм”, “Казах ТВ” и “24КZ” – можно ли избежать этого?

- Наверное, можно и нужно, но… У них один хозяин, которому они должны неукоснительно подчиняться. У него одно стратегическое мышление. Он составил единый генеральный план для достижения нужных ему целей – плану этому должны следовать все беспрекословно. Отсюда и невольные совпадения, они в данном случае почти неизбежны. Госканалы как близнецы похожи друг на друга. Почему КТК от них разительно отличается? Потому что там хозяин другой. Я не скажу ничего плохого про телеканал “Балапан”. У меня двое детей, они с удовольствием и с большой для себя пользой смотрят его. Я хочу, чтобы они знали казахский язык, а “Балапан” во многом этому способствует. А то, что “Мадениет” и “Бiлiм” схожи… Тут есть, конечно, объяснение: образование идет через культуру. По большому счету, образование – это и есть культура. Телеканал “Мадениет” мне нравится, я бы оставила его таким, как он есть. А вот структуру контента “Бiлiм”, наверное, стоило бы проработать более основательно, здесь кроются огромные возможности.

О марсианских пейзажах на ТВ

- Резюмируя, я думаю: вся надежда теперь на то, что депутаты прислушаются к вам…

- Едва ли. Не прислушаются.

- Но если так, то ведь они примут тот закон, который посчитают нужным. И это будет закон драконовский. А значит, количество кислорода в медиасфере будет уменьшаться. И мы неотвратимо движемся к марсианским пейзажам на экране нашего ТВ?

- Да.

- Но вокруг столько умных людей! И наш президент, и Тажин, и Кул-Мухаммед, и… Но тогда почему на ТВ нет никаких перемен?

- Здесь огромный комплекс проблем. В частности, падает уровень подготовки журналистских кадров, хотя у нас их штампует чуть ли не каждый университет.

- Видно, штамповка холодная?

- Да, здесь надо бы повысить градус. Это ведь общее положение. Общая культура падает. Наверное, книг читать стали меньше. Хотя ведь журналистика – профессия практическая. В нее должны приходить, как говорил Довлатов, просто образованные люди. Из образованного человека журналиста сделать проще. Выходит, образованных мало. Старая гвардия журналистов либо вовсе уходит из профессии, либо уходит во внутреннюю эмиграцию, стараясь идти по пути наименьшего сопротивления и потихоньку деградируя.

Я вижу выход из положения в практических тренингах. При медиацентре в Астане создается журналист­ская школа. Меня просто радуют результаты тренингов, несмотря на их краткосрочность. Работа, которую выполняют ребята из региональных телеканалов в первый день тренинга, и то, что они делают по его завершении, разительно отличаются. То два совершенно разных уровня. За пять дней можно сделать революцию в голове. Чем больше у нас будет таких профессиональных тренингов, тем выше будет уровень нашего ТВ. Так что не все потеряно.

От автора.

А я все возвращаюсь мысленно к нашим государственным телеканалам. Они неколебимы, как египетские пирамиды. Даже президент не может подвигнуть их на перемены. Пом­нится, в далеком 1946-м у моего деда был ишак Яшка. Очень самобытное существо. Ко всем окружающим он относился снисходительно, на всех глядел свысока. И пытался правдами и неправдами обдурить деда. Бывало, везет Яшка поклажу, а сам косит глаза на возницу. Идет все медленнее, медленнее, медленнее. Пока не остановится вовсе. Дед выжидал мгновение-другое. Потом что есть силы огревал бичом по загривку да с заходом на неж­ное брюхо. Яшка возмущенно взбрыкивал, переходил на рысь. И по морде его было видно, что он недоумевает: как же дед разгадал его хитроумный план? Чуть позже все повторялось вновь. Но дед все равно заботливо подкармливал его сочными арбузными корками. Яшка их очень любил.

Вам это ничего не напоминает?

Адольф АРЦИШЕВСКИЙ

Источник: http://camonitor.com/archives/9716