Директор Фонда поддержки расследовательской журналистики (Фонд 19/29) Григорий Пасько рассказал о цене доступа к информации в России, о судьбах расследований и становлении гражданской журналистики.
Григорий Пасько – в прошлом военный журналист. В 1997 году был обвинен в государственной измене. Несмотря на официальное заявление Японии о том, что публиковавшиеся материалы не содержали гостайны и Пасько не являлся шпионом, был осужден по статье «Злоупотребление должностным положением» к двум годам лишения свободы, но тут же освобожден по амнистии. Организация Amnesty International в 1999 году объявила Григория Пасько узником совести. Более подробно о деле Григория Пасько можно узнать на сайте экологического объединения «Беллона».
- Григорий, почему появилась необходимость поддерживать расследовательскую журналистику? Для чего нужен ваш Фонд?
- Я много лет занимался расследованиями — еще в газете «Боевая вахта», в которой работал с 1983 года. Правда, в те времена редко употребляли словосочетание «расследовательская журналистика». После выхода демократических законов 90-х годов появилась возможность писать статьи на такие темы, которые ранее были под грифом "секретно". Я и писал: коррупция в высших эшелонах флота; утилизация атомоходов и радиоактивных отходов…Потом в конце 90-х произошли известные события (арест и обвинение в государственной измене – прим. АК). После этого мне стало очевидно, что журналисты, занимающиеся расследованиями в нашей стране, абсолютно не защищены.
В США фонд, подобный нашему, существует уже лет 40 или 50. Такие организации есть во всех европейских странах. А в нашей стране было только несколько общественных инициатив – Агентство журналистских расследований (АЖУР) Андрея Баконина в Петербурге; были попытки создать что-то подобное в Фонде защиты гласности Алексея Симонова. Затем в нескольких регионах нашей страны были созданы подобные организации. Но вот такого общенационального фонда, который имел бы четкую задачу оказания юридической, финансовой и другой помощи журналистам по всей стране — вот с такой именно идеей и с таким уставом – не было никого. Да даже если бы и были – конкуренции бы не было. Я этот Фонд придумал, исходя из своего опыта и опыта своих коллег. Учредителями фонда, кроме меня, стали замечательные журналисты Игорь Корольков и Галина Сидорова.
- Дайте, пожалуйста, емкое определение, что такое расследовательская журналистика.
- Это сделано до меня. Например, редактор газеты «Ньюсдэй» Роберт Грин так определил расследовательскую журналистику: «Это материал на важную тему, которую отдельные лица или организации хотели бы оставить в тайне».
- Разве это не тот случай, когда общественные активисты призывают власть быть более прозрачной, заставляют ее, часто с помощью судов, раскрыть какую-то социально значимую информацию, которую она, в силу халатности, равнодушия или корыстного умысла, скрывает?
- То, о чем вы говорите – родная сестра расследовательской журналистики. Вообще эти две сферы чрезвычайно тесно переплетаются. Второе название нашей организации — Фонд 19/29, происходит от 29-й статьи Конституции РФ и 19-й статьи Всемирной декларации прав человека, в которых зафиксировано право на доступ к информации. Так вот, эти статьи у нас общие.
Но все-таки не стоит путать расследование с исследованием. Есть вещи, которые, да, не лежат на поверхности, но никто не препятствует вам их изучать: сколько у нас бездомных собак или клубов любителей узамбарских фиалок; кто такие догхантеры; как живут бездомные; каков бюджет ЖКХ района… Такие сведения власть прячет, не раскрывает, но и не убивает журналистов за попытки их раздобыть. Несмотря на то, что эти сведения действительно часто приходится добывать с большим трудом. У нас государство многое делает под завесом тайны, и журналистам вместе с правозащитниками, гражданскими активистами приходится эту информацию совместно добывать. По своему опыту скажу, например, что Газпром — гораздо более закрытая организация, чем Министерство обороны. Ни в одной стране мира нет сырьевых частных и полугосударственных корпораций с такой степенью закрытости, как наш Газпром. И получить какие-то сведения там практически невозможно. Я убедился в этом на собственном опыте, когда на протяжении года пытался расследовать тему постройки газопровода «Северный поток».
Вообще таких делишек, в которых виден пушок на рыльцах государственных чиновников, в нашей стране великое множество. И видно также нежелание государства расследовать такие делишки. Мне вообще не понятно, как можно всерьез говорить о борьбе с коррупцией без привлечения на свою сторону журналистов-расследователей.
- Почему журналисты-расследователи нуждаются в особой поддержке?
- Потому что в нашей стране журналисты не могут беспрепятственно добывать информацию, а связанную с коррупцией, преступлениями или скандалами вокруг чиновников – тем более. Мы не можем писать спокойно на эти темы, анализировать, делать запросы, которые мы по закону имеем право делать, но на деле нам просто не отвечают или в лучшем случае отвечают отписками. Поэтому приходится бороться за право заниматься журналистикой, думая еще и о том, как себя защитить. На семинарах, которые проводит наш Фонд, мы не только рассказываем о приемах и методах добычи и сохранения информации, но и о методах по обеспечению безопасности, как физической, так и юридической.
- В последнее время появилось много блогов, которые ведут люди, по сути, занимающиеся теми же расследованиями. Развивается настоящая гражданская журналистика – та, которую делают граждане. И им явно не нужны СМИ. Согласны ли вы с тем, что расследования сейчас все больше уходят из привычных изданий в ЖЖ и блоги?
- Да, считаю, что уходят. И прежде всего потому, что настоящая расследовательская журналистика из большинства СМИ ушла. Точнее, ее ушли. И я категорически не согласен с теми журналистами (в основном, редакторами бумажных газет), считающими, что журналистика незыблема в своем традиционном виде и никакие блоги ее не сдвинут с пьедестала. Уже сдвинули! Уже блогеры оперативнее, точнее, независимее…
К слову, сами СМИ быстренько так обзавелись сайтами и блогами. С чего бы это, если их пьедестал незыблем?
В соцсетях есть свобода. Пока еще есть. Но ведь надо понимать, что из всей России только 20 процентов населения имеют доступ к интернету. Если отъехать на 150 км от Москвы или от Питера, мы увидим, что там люди читают только «Комсомольскую правду» и смотрят Первый канал. О какой свободе информации можно говорить?
Сейчас мы как раз находимся на переломном этапе, когда традиционная журналистика по многим параметрам – и в первую очередь, по оперативности – начинает уступать гражданской журналистике, блогам. Это надо воспринимать как нормальное явление. Вот появился интернет и его разные ресурсы, и эти ресурсы начинают работать в таком оперативном режиме, о котором мы еще лет десять назад не могли и мечтать. И информацию теперь получаем даже не от радиожурналистов, которые раньше всегда были быстрее всех, а от блогера, который, к примеру, ехал со смартфоном в «Невском экспрессе», когда тот был взорван. И вот эта вот онлайновость, причастность к тому, что происходит сейчас, сию минуту, подвластна только блогерам. И тем журналистам, которые «вооружены» всеми современными методами и инструментами добычи и передачи информации.
- Но какая от всего этого польза? Какова в наше время эффективность журналистики вообще и расследовательской в частности? Кажется, что власть полностью игнорирует расследования, мало того – старается наказать журналиста или СМИ. Помнится, в советские годы чиновники были обязаны реагировать на статьи в газетах. А сейчас?
- Да, к сожалению, эффект – минимальный. Нынешняя власть как-то подчеркнуто активно ненавидит журналистов. Независимых журналистов. Сервильных холуев она как раз любит, холит и лелеет. Но, вы знаете, в последние месяцы отклик власти на запросы общества начал расти. Власть уже не может игнорировать голоса граждан, потому что этих голосов становится все больше. Последние примеры показывают, что граждане могут даже чего-то добиваться, если их действительно много.
Да, я тоже застал время, когда по моим статьям людей увольняли из армии или «дробили» им повышение. Или – наоборот – поощряли и замечали. А в наше время… Как-то бывший председатель комитета Госдумы по экологии Владимир Грачев сказал мне: я, конечно, читаю твои статьи по экологии, Григорий, но ведь у нас демократия: ты имеешь право писать все, что хочешь, а я – имею право не читать это или, прочитав, не реагировать. И он прав: ведь у нас все механизмы реакции на публикации сломаны. И прежде всего потому, что в стране нет независимого суда. А без независимых судов невозможно вернуть независимую журналистику. Если бы меня спросили, что я поставил бы на первое место – независимость судов или средств массовой информации, я бы, конечно, выбрал первое. Потому что журналист может быть сильным и защищенным только тогда, когда у него за спиной стоит независимый суд.
- Есть ли у вас ощущение, что общество просыпается благодаря гражданской журналистике?
- В 2009 году мы с Фондом защиты гласности основали первую в России школу блогеров. Школа оказалась настолько востребованной, что собирает каждый раз все больше слушателей. Причем в разных регионах страны. Это как раз школы гражданской журналистики. К нам приходят обычные граждане. И по тому качеству и по тем темам, которые они поднимают в своих блогах, я могу сказать, что наше общество просыпается, становится более активным. Я настроен оптимистично именно потому, что я вижу результаты. Правда, отдаю себе отчет в том, что возможно это до тех пор, пока интернет у нас – свободная зона.
- Вы рассказали, как журналистика может повлиять на общество. А как общество может повлиять на журналистику?
- Мы все чаще можем наблюдать процесс, когда общество обсуждает какую-то насущную проблему, и журналист уже не может игнорировать эту тему, не может пройти мимо. То есть, само общество и общественные активисты заставляют журналистов быть более активными. Кстати, и многие журналисты в последнее время становятся активными гражданами. Разве можно было два года назад представить себе, что Леонид Парфенов заговорит на языке протеста? А ведь заговорил.
- Нередки примеры, когда блоги некоторых активистов становятся сильнее, чем иные СМИ. По крайней мере, количество их читателей сопоставимо с аудиторией средней федеральной газеты. Может, отдать журналистику на аутсорсинг или точнее, на «краудсорсинг» гражданам?
- Это сейчас уже постепенно происходит. И первыми, кстати, оценили эффективность блогеров-тысячников рекламщики. Но для продвижения демократических ценностей в общество, для развития гражданского общества и его ответственности за свою страну нужны грамотные и ответственные активисты и блогеры. Нужны многие тысячи Навальных, Мальгиных, Носиков, Адагамовых…. Мы чувствуем, что есть потенциал пробуждения в обществе. Мы только лишь можем помочь ему в росте. И мы будем продолжать это делать.
Беседу вел Андрей Калих
Источник: Фонд Свободы Информации
Internews Kazakhstan
